Эйзенхауэр

Но мелкие обиды не влияли на главное: подобно «духу Женевы» возник «дух Кэмп-Дэвида». Хрущев вспоминал: «Мы беседовали в очень непринужденной обстановке, ходили, гуляли, смотрели фильмы и одновременно вели политические беседы»{798}. Особое впечатление на американского президента произвела обеспокоенность Хрущева колоссальными военными расходами. Эйзенхауэр вскоре сказал генералу Натану Твайнингу: «Хрущев очень много внимания уделил огромным тратам на оборону, возвращался к этому несколько раз, неоднократно подчеркивал важность разоружения»{799}.

Хрущев осознавал огромное преимущество США в области современных вооружений, но, подобно американскому партнеру, понимал, что в данном случае количественная разница не имеет существенного значения. И во время поездки по стране, и при общении с президентом он видел, что американцы боялись Советского Союза ничуть не меньше, чем в СССР боялись нападения из-за океана. Эйзенхауэр говорил советскому лидеру, что очень боится и не хочет войны{800}. Позже в мемуарах Хрущева появилась запись о взаимных признаниях по поводу давления военных с целью увеличения военных расходов: «Эйзенхауэр предложил: “А давайте договоримся, что ни вы, ни я в будущем не станем давать деньги на такие проекты. Зачем нам сталкиваться лбами?” Я ему: “Это наша мечта. Мы всегда хотели этого, и если бы смогли договориться по данному вопросу, то как облегченно вздохнули бы все народы”»{801}. Стороны согласились с необходимостью заключить соглашение о «разумном сокращении вооружений»{802}.

Лидеры СССР и США договорились, что в следующем году состоится встреча глав четырех держав в Париже (предварительно Эйзенхауэр заручился согласием де Голля и Макмиллана), после чего Эйзенхауэр посетит Советский Союз. 27 сентября после пышного приема в советском посольстве Хрущев вылетел в Москву.

Хотя результаты встречи не были зафиксированы в каких-либо соглашениях, они были впечатляющими. Политические наблюдатели обращали внимание, как изменился тон советской пропаганды непосредственно после американской встречи. В СССР был издан объемистый, богато иллюстрированный том «Лицом к лицу с Америкой», подготовленный коллективом авторов во главе с только что назначенным на должность главного редактора газеты «Известия» зятем Хрущева, талантливым журналистом А.И. Аджубеем. Поскольку другие авторы являлись чиновниками от идеологии, можно полагать, что книга была написана именно Аджубеем, а остальные лишь поучаствовали своими фрагментами или исправлениями. Тон книги был в целом весьма дружественным по отношению к США, американскому народу и тем более к его президенту. Правда, по поводу одной фотографии, на которой были изображены обнимающиеся руководители двух государств с лысинами и четко прорисованными ушами, кухонные острословы говорили, что ее следует назвать «Задница с ушами».

В любом случае поездка Хрущева, его встречи с Эйзенхауэром содействовали разрядке напряженности во взаимоотношениях СССР не только с США, но и с другими западными державами. Совершенно неожиданно советский лидер отправил отставному британскому премьеру Черчиллю поздравление с 85-летием, особенно если учитывать, что знаменитого британца с 1946 года клеймили в СССР как главного поджигателя новой войны{803}.

Полет «У-2» и срыв совещания в верхах

И генералы, и промышленники продолжали настаивать на увеличении военных расходов, и это также играло на руку демократам. Лидерам Конгресса президент жаловался, иногда даже преувеличивая реальную опасность: «Я не терплю произносить это слово, но подчас такой поступок чертовски близок к измене!»{804}

Будучи убежден, что США превосходят СССР в области современных стратегических вооружений, Эйзенхауэр всё же считал необходимым иметь новые и новые доказательства. А главным средством их добывания являлась воздушная разведка. В США ускоренно конструировались разведывательные спутники, но это пока были только проекты, которые Эйзенхауэр всячески поощрял, но реально ускорить их внедрение в практику был не в состоянии.

Еще в марте 1955 года командование военно-воздушных сил США заказало частным фирмам разработку спутника для непрерывного наблюдения за «предварительно выбранными областями земли» с целью определения готовности потенциального противника к войне{805}. 28 февраля 1959 года был запущен первый спутник-фоторазведчик «Корона», который должен был вести наблюдение над территориями СССР и Китая. Фотографии возвращались на землю в спускаемой капсуле. Но траектория полета спутника не удовлетворяла разведывательные органы, а качество снимков было плохим.

Президент решил возобновить ранее запрещенные им единичные полеты над советской территорией пилотируемых самолетов «У-2». Высшее военное командование заверило его, что даже если самолет будет сбит авиацией или ракетами, никакой опасности попадания улик в руки советских властей нет: под сиденьем летчика заложен мощный заряд взрывчатки, который в случае необходимости превратит машину со всем ее содержимым в пыль и прах. При этом, правда, оно не сообщило Эйзенхауэру, что у пилота «У-2» есть парашют, по сути, обманув своего президента.

И всё же в начале 1960 года, когда стало ясно, что встреча на высшем уровне в Париже приобретает благоприятную перспективу, президент вновь запретил полеты, правда, не исключая возможности еще одного-двух по его особому разрешению.

Эйзенхауэр относился к разведывательным полетам с крайней осторожностью. О них знал ограниченный круг лиц, непосредственно занимавшихся этой работой. До сведения политиков программа «У-2» не доводилась. Достаточно сказать, что в Белом доме о возобновлении и прекращении полетов знали, помимо самого президента, только помощник по национальной безопасности и одновременно офицер связи с Военным министерством полковник Эндрю Гудпейстер и его заместитель Джон Эйзенхауэр (он работал в штате отца с 1957 года, причем основной его задачей было ознакомление президента с текущими данными разведки). Поэтому сообщение «Нью-Йорк таймс», что американцам известно о строительстве советской ракетной базы в горах Средней Азии, стало для Дуайта неприятной неожиданностью. В мемуарах Д. Кистяковского читаем: «Президент был крайне зол и долго говорил о том, что у некоторых людей отсутствует лояльность по отношению к собственной стране»{806}.

Зато у других людей лояльность, казалось, переливалась через край. В ответ на заявления президента о готовности прекратить ядерные испытания были устроены слушания в Конгрессе, на которых именитый ученый Э. Теллер убеждал законодателей, что имеющиеся системы контроля не вполне надежны, а русские в любом случае найдут способы обмануть доверчивых западных политиков и военных и продолжат совершенствование ядерного оружия. Он использовал почти неотразимый аргумент — что испытания необходимы для подготовки использования ядерной энергии в мирных целях. Теллер выдвигал самые экстравагантные проекты — аккумуляции тепла в подземных пещерах с помощью ядерного взрыва, создания крупной гавани в северной части Аляски, пробивания огромных тоннелей через горные массивы и т. п. При рассмотрении оказывалось, что все эти проекты либо нереализуемы, либо крайне невыгодны экономически. Но к его мнению прислушивались конгрессмены, военные и, что особенно беспокоило Эйзенхауэра, руководство ЦРУ.