Стихотворения

Декабрь 1943

Четыре цветка

Преграждая путь гремящим «тиграм», Ждут в овраге пятеро солдат; Разложив гранаты и бутылки, Зорко за противником следят. Вот один из гадов стальногрудых, Остановленный, пройти не смог И свалился набок у кювета, К облакам задрав свой черный рог. Рвутся «тигры», изрыгают пламя, Все теснее их зловещий круг. И средь пятерых солдат нашелся Жалкий трус, он руки поднял вдруг. Но сосед-боец, приятель прежний, В спину штык ему тотчас вонзил. — Смерть прими от земляка, предатель, Если ты заржавел и прогнил! Бой закончен. Вражеские танки Не смогли пробиться под огнем. Пятеро солдат лежат в овраге, Успокоившись последним сном. И четыре алые гвоздики Славные могилы осенят, Но репейник вырастет на пятой, Где схоронен трус, а не солдат. Вы придите, девушки, к могилам, Вырвите репей, что вырос там, И отдайте всю любовь и ласку Алым, незапятнанным цветам!

Декабрь (?) 1943

Снежная девушка

В сияющий день на исходе зимы, Когда оседает подточенный влагой Рыхлеющий снег, от рассвета до тьмы На горке Серебряной шумной ватагой Крестьянские дети играли в снежки. В тумане алмазной сверкающей пыли Они кувыркались, ловки и легки, Потом они снежную деву слепили. Стемнело. Морозило. В твердой коре Застыли сугробы, дремотой объяты. И, девушку бросив одну на горе, По светлым домам разбежались ребята. А ночью повеяло с юга теплом. И ветер, лаская дыханием влажным, Нашептывал девушке сказку о том, Как много прекрасного в солнце    отважном: — Ты солнца не знаешь. Могуч и велик Наш витязь блистающий, с огненным    телом, Глаза ослепляет пылающий лик, И землю он жжет своим пламенем белым! Но девушка только смеялась: — К чему Мне солнце твое и весна молодая? Я ваших страстей никогда не пойму: Из белого снега, из синего льда я, И в сердце холодном не сыщешь огня. Дружу я с морозом и с ветром студеным, А с солнцем простой разговор у меня: Захочет — само пусть приходит    с поклоном. Светало. За лесом горел небосвод. Могучее солнце взошло на пригорок, Красавицу снежную манит, зовет, Дарит ей лучей ослепительный ворох. И девушка вздрогнула. Ранней зарей В ней душу весна пробудила впервые… Любовь задает нам загадки порой, И жар ее плавит сердца ледяные. И снежная девушка к речке плывет, Влюбленная в солнце, совсем как живая, Туда, где под ветром ломается лед И льдины грохочут, друг друга сжимая. И солнце пленилось ее красотой И, сняв ледяное ее покрывало, В объятиях сжало рукой золотой И снежную девушку поцеловало. Ее опалило волшебным огнем… Охвачена неодолимым порывом, И, вся растворяясь в любимом своем, Она зажурчала ручьем говорливым. Прозрачные капли блестят на лице — То слезы любви. Не узнать недотроги. Где гордая девушка в снежном венце? Где сердце, что было так чуждо тревоге? В объятьях любимого тает она, Течет, и поет, и горит, и сжигает, Пока не затихла, как моря волна, Когда она берега вдруг достигает. Лишь в землю последняя слезка ушла… Где снежная девушка с песней бежала, Там выросла роза, как солнце светла, Как солнце, горячая пламенем алым. Любовь, так и ты разливайся, горя!.. Мы с милой сольемся, как вешние воды, Чтоб там, где любил я, где жил я все    годы, Багряные розы цвели, как заря.

4 декабря 1943

Гроб

Прожил девяносто лет Фарук. Утром встал, исполненный кручины, — О себе задумался он вдруг, Низко опустив свои седины: «Пожил я — и хватит! Человек Должен совесть знать, а мы забыли, Что пришли на землю не навек. Надо мне подумать о могиле. Надо мне оставить в стороне Горести и радости мирские, Надо помнить о последнем дне, Отвергая помыслы другие». И пошел к гробовщику старик, С бренной жизнью мысленно прощался. Но случилось так, что гробовщик Рядышком с цирюльней помещался. Только на крыльцо ступил Фарук, Сотрясаясь всем бессильным телом, — В красных ичигах, в халате белом Девушка из двери вышла вдруг. Есть ли в мире сердце, чтоб осталось Равнодушным к прелести такой? Перед ней согнет колени старость, Смерть отступит перед красотой. Сердце стариковское бросала Девушка то в пламя, то в озноб. Засмеялась и шутя сказала: — Как дела, мой дед? Вам нужен гроб? — Что ты, дочка! Смерть — не у порога, Рано думать о последнем дне. Бородой оброс я, и немного Бороду поправить надо мне.