Страница 61 из 87
Подставляя лицо вольному ветру, несущему запах йода и водорослей, мастер мечтательно прижмурился и сказал:
— Нет, корабелы не умеют. Я полукровка, мой отец был тритоном-сия. До моего рождения считалось, что союз шшиисуц и амфибии бесплоден, но я появился на свет. Не тритон и не корабел, того и другого понемногу, ни один до конца.
— Поэтому тебя изгнали? — возмутился герцог, готовый хоть сейчас отправиться на легендарные острова и устроить там что-нибудь вроде революции, которая тоже станет легендой, а потом сами корабелы превратятся в историю.
— Нет, я ушел сам. Устал от жалости, — спокойно, старая боль успела сгореть и осыпаться пеплом, ответил мастер. Он не видел причины хранить прошлое в тайне, если кто-то спросил. — Тритоны жалели за то, что у меня нет хвоста и я не умею дышать под водой, шшиисуц потому, что не способен владеть силой мастера в совершенстве, так, как они, и нуждаюсь в близости Океана Миров. Стоит мне далеко отойти от берега, начинаю задыхаться.
— Зато ты умеешь то, что не умеют другие шшиисуц, — оптимистично заявил собеседник.
Пессимистом Элегор никогда не был и просто не способен был быть, что бы с ним ни приключалось. Он так же полагал, что не бывает безвыходных положений, а значит, поводов для длительного уныния не существует в принципе.
— Да, — тонкая улыбка проблеснула на губах корабела. — Но если ты никогда не видел великого океана по-настоящему, то и не поймешь, зачем на него смотреть.
— Не знаю, если я что-то не видел, мне всегда демонски хочется глянуть! — озадаченно признался Бог Авантюристов, не проникнувшись убедительностью сравнения.
— Ты другой, — улыбка неуловимой тенью снова промелькнула на лице Шей-кхо, он не смотрел на Элегора, но чувствовал его рядом с собой так же, как чувствовал весь корабль с находящимися на нем созданиями: богами, людьми, разномастными полукровками, бывшими сейчас частичками одного большого целого.
— Да уж, другой! Чем опаснее, тем больше герцогу хочется посмотреть, — поигрывая локоном, выбившимся из прически сестры, язвительно согласился Джей. Он развлекал веселой болтовней богиню, но краем уха парочка прислушивалась к занимательной беседе поодаль. Слышно было идеально, чему весьма способствовали хороший слух и правильная позиция у борта.
— Кто бы говорил, — Элия щелкнула брата, обожающего риск в любых его проявлениях, по острому носу.
— Так потому и говорю, что знаю, — нахально подмигнул богине принц.
— Эй, мастер, скоро грань, высвисти ветер покрепче, с попутным уходить проще, — громко крикнул Кэлберт с капитанского мостика.
Пусть как ремесленника-шшиисуц он почти почитал Шей-кхо, но вызвавшись на должность стихийника, тот становился членом команды, подчинявшейся капитану. Соответственно поменялся стиль обращения и правила субординации.
Корабел поднял руку вверх, показывая, что слышал приказ, а потом свел вместе кисти рук на уровне груди и быстро-быстро зашевелил пальцами, будто играл в кошачью колыбельку. Элегор, до сих пор гадавший, где именно в набедренной повязке или шляпе прячет странный малый свою свирель, во все глаза уставился на новый стиль обращения с ветрами, демонстрируемый Шей-кхо.
Приглядевшись к работе мастера, герцог понял, тот делает сейчас то же, что русалки, желающие приручить норовистого морского конька. Только нити силы Шей-кхо были не из скрученной жгутом воды, а из воздуха, и в эти воздушные силки он завлекал ветер, тот был готов подхватить сплетенные пряди, как ребенок игрушку-колыбельку. Ровный, но слабый ветерок заметно окреп, «Разящий» помчался быстрее.
Переход между мирами из вод близ Канвая на Шабир, к островам Чимара занял около трех часов, и в этот раз сам момент пересечения грани был как мягкие качели, корабль чуть повело в сторону, но он почти сразу выровнялся. Экипаж заметил момент смещения между мирами лишь в силу того, что погожий денек, близящийся к середине, вдруг оказался вечером. Стихийник-корабел выпустил ветра, и «Разящий» закачался на волнах неподалеку от берег. С северо-запада, где, как и описывал зомби Соррадо, просматривались три горы, точно выставленные пальцы одной руки. Берег зеленого острова казался форменным нагромождением скал, местами переходящих в отвесные стены, так что удобные места для высадки, хоть они и имелись, были наперечет.
— На корабле к берегу нигде не подберешься, подходящей бухты нет. Где не сплошные скалы, так мелко, что на мель сядем, только на шлюпке в пяти точках пристать можно, — поделился соображениями с компанией Кэлберт. — Пойдем к ближайшей. Некромант некромантом, но ведь Нафил и моряком был, думаю, дорогу к пещерам не с отвесной скалы начинал, а с той бухточки, где в родниках воду набирают.
— Проверим, — поскольку ничего иного не оставалось, согласились боги, рассчитывая на помощь бесценных дираванок, теперь уже имевшихся в двойном количестве, а следовательно, способных принести двойную пользу.
— На сушу без моего разрешения никому не сходить, — объявил экипажу Кэлберт.
Торк не стал возражать капитану открыто, но хмыкнул в достаточной мере удивленно. С каких это пор старое место, где они не раз запасались пресной водой, стало запретным?
На этом раздача ценных указаний завершилась. Шей-кхо, дорвавшись до обожаемого Океана Миров, на берег не стремился, остальных никто спрашивать даже не собирался.
Боги забрали вещи, в том числе и пару шаров с дираванками (новенькая обрела свой личный домик), спустили шлюпку и отправились на берег. Пока братья, вооружившись веслами, под ритмичные команды Джея боролись с приливом, продвигаясь к берегу, Элия, занималась куда более приятным делом. Сидя на скамье, она могла разглядывать остров некроманта во всей красе. И, кстати сказать, слово «краса» здесь не было лживым.
Пейзаж вполне мог служить источником вдохновения для любого художника, собравшегося написать тропический остров. Лазурное небо и редкие полоски облаков, чьи брюшка подсвечивало золотом солнце, садящееся в воды Океана Миров. Голубизна, лиловый, золотой — цвета воды, сплавленные в единый круговорот, — не уступали по живописности небесной выси. У самого берега этот волшебный сплав обращался в белую пену прибоя, высокого у нагромождений камней и относительно низкого у песчаной кромки пляжа. А дальше, на тонкой пленке не успевшей схлынуть воды, на разровненном песке, сияло чистое закатное золото с красным отливом. Сразу за небольшой полоской пляжа высились заросли цветущих растений с листьями, напоминающими папоротник, и весело журчали ключи с пресной водой. Дальше невысокие травы сменялись настоящим тропическим лесом: пальм с переплетением лиан и все того же папоротника всевозможных расцветок и размеров. Кстати, попугаи орали здесь столь же пронзительно, как и на Канвае, разрушая романтику пошлой резкостью криков.
Сходя с лодки на песок, Элия поймала набегающую волну и в очередной раз основательно вымыла ноги. На сей раз чуть выше лодыжек, и, поскольку на принцессе были полусапожки (может, обувь для климата не слишком годная, но для предполагаемого лазания по пещерам подходящая наилучшим образом), то богиня не промокла.
— Ага, — вспомнив рассуждения о коэффициенте понижения для омовений, ухмыльнулся герцог, — в следующий раз точно лишь подошвы сполоснешь!
— В следующий раз я высажусь к тебе на руки, герцог, для перестраховки! — огрызнулась леди Ведьма.
— Какая честь! — растрогался Элегор, в «трепетном волнении» прижав руки к груди. — Такая честь, что я чего доброго от благоговения на ногах не удержусь, а камни острые, лучше не рискуй!
— Да, — смерив худощавую конструкцию тела авантюриста, смилостивилась богиня, перебираясь на участок посуше, — прав братец Кэлер, кормить тебя надо лучше. А то скоро не то, что меня, себя таскать перестанешь!
Закрепив понадежнее лодку среди камней, Кэлберт вытащил из мягкого мешочка пару шаров. Дираванки тускло поблескивали, опустив руку в карман, пират извлек две монетки и положил по одной на шары с волшебными зверушками, настраивая их на поиск клада. Вспыхнувший свет оказался так ярок, что Джей прищурился, а Элия заслонила глаза рукой.