Страница 28 из 106
В течение пяти дней 43-я батарея не подпускала фашистские корабли к пирсу. Когда гитлеровцы наконец поняли, откуда корректируется огонь невидимой батареи, они принялись обстреливать маяк Вирелайд. При первых же разрывах Смирнов забрался на маяк в надежде засечь вспышки вражеских батарей. Но они стреляли откуда-то из-за поселка в лесу, с закрытой позиции, и обнаружить их было невозможно. Пристрелявшись, гитлеровцы накрыли островок и усилили огонь. Снаряды гулко рвались рядом с маяком.
Смирнов приказал всем укрыться в землянке, оставив при себе для связи с батареей Кудрявцева. Он знал, что такой точный огонь фашисты могли вести только с помощью корректировщика. Надо было найти его и уничтожить. Смирнов осмотрел в стереотрубу еще раз весь горизонт, но ничего, кроме маяка Виртсу, не обнаружил.
«На маяке же фашист и сидит», — спохватился он.
— Есть с батареей связь?
— Нет, товарищ лейтенант. Должно быть, линия порвана, — виновато ответил Кудрявцев.
Смирнов посмотрел вниз и ужаснулся: телефонные столбы, по которым шел телефонный провод от маяка к подводному кабелю, были повалены на взрытую снарядами землю.
— Быстрее вниз! — скомандовал он Кудрявцеву. — Берите телефон и присоединяйте его прямо к подводному кабелю.
Схватив телефонный аппарат, Кудрявцев стал торопливо спускаться по трапу. В это время немецкий снаряд угодил в стеклянный колпак маяка, разворотил трап, прошив стену, и, упав около входа в землянку, разорвался, изрешетив осколками дверь. Смирнова обсыпало битым стеклом. Отряхнувшись, он стал спускаться по скобам с внешней стороны — разбитый трап обвалился. Внизу его ждал Кучеренко. Он выскочил из землянки после разрыва снарядов; к берегу, прихрамывая, от воронки к воронке бежал Кудрявцев.
— Кудрявцев ранен? — спросил Смирнов.
— Просто ушибся сильно, и все, — ответил Кучеренко.
Вслед за Кудрявцевым, который успел уже наладить связь и дозвониться до батареи, они добрались до берега и укрылись за огромным камнем. На вызов ответил Букоткин.
— Засекли нас немцы, обстреливают, — передал Смирнов. — Их корректировщик сидит на маяке Виртсу, сбейте его, товарищ старший лейтенант…
Букоткин приказал Смирнову перебираться на остров Муху.
К вечеру, когда обстрел Вирелайда прекратился, корректировщики переправились на пристань Куйвасту, возле которой на ветряной мельнице и устроили свой новый наблюдательный пункт.
Сарапин остался на Вирелайде.
Наступление
— Читайте! — Елисеев протянул радиограмму командиру 8-й отдельной стрелковой бригады полковнику Гаврилову. — Только получена от комфлота.
В кабинете генерала находились Зайцев, Охтинский и Копнов. Гаврилов не спеша начал читать:
— «Во исполнение приказа Главнокомандующего войсками Северо-Западного направления для облегчения положения Таллина нанести удар во фланг коммуникации противника, действующей из Пярну на Таллин. Удар осуществить с помощью части сил гарнизона Сарема в направлении с Виртсу на Пярну или на Марьямаа. Второй удар нанести частью гарнизона Хиума от Хаапсалу в направлении на Марьямаа…»
Командир бригады удивленно спросил:
— Какие же части имеет в виду комфлота?
— В Виртсу высадить стрелковый полк, усиленный артиллерией, а в Рохукюла — два стрелковых батальона, — ответил за коменданта Охтинский.
Гаврилов невесело усмехнулся:
— У меня на Сареме и Муху всего два стрелковых полка. А на Хиуме еще хуже — два стрелковых батальона! Мы же оголим острова, Алексей Борисович! А если в это время немцы высадят морской десант?
Все сидящие у коменданта были согласны с командиром бригады. Действительно, пользы десант на материк едва ли принесет, у него просто не хватит сил пробиться к Таллину, который штурмуют дивизии 18-й немецкой армии. По докладу начальника разведки бригады капитана Двойных, немцы в Пярну имели дивизию, готовящуюся к отправке на помощь действующим частям. Она сразу же будет повернута против десанта моонзундцев. Оставшийся на Сареме один стрелковый полк не в состоянии отразить вероятные морские и воздушные десанты противника. Едва ли ему помогут и стационарные береговые батареи, сектор стрельбы которых ограничен. К тому же в Таллин из баз Моонзунда приказано перейти эскадренным миноносцам из отряда легких сил и тральщикам. Нельзя было рассчитывать на помощь авиации и зенитных батарей. Они прикрывали авиагруппу дальних бомбардировщиков Преображенского и Щелкунова, летавших на Берлин.
Положение на островах создалось критическое.
— Надо понять, товарищи, что сейчас решается судьба главной базы нашего флота, — сказал Зайцев. — Потому нам и необходимо хоть часть вражеских сил оттянуть на себя.
Охтинский предложил в первую основную группу десанта включить по батальону от каждого стрелкового полка и с пристани Куйвасту высадить ее в Виртсу. Во вторую группу должен войти один из двух стрелковых батальонов Северного укрепленного сектора с задачей высадки в Рохукюла. Севернее станции Лихула обе группы соединятся и в дальнейшем будут вместе наступать в направлении Таллина.
— Правильно! — согласился Гаврилов. — Мы их еще усилим артиллерией, минометами и пулеметами.
— Добро! — сказал Елисеев. — К вечеру представьте мне детальный план. Я согласую его с комфлота. А возглавить десант поручим, — генерал вопросительно посмотрел на Гаврилова, — вашему заместителю. Не возражаете?
— Лучше полковника Ключникова кандидатуры не найти, — заверил Гаврилов.
Полковник Ключников немедленно приступил к подготовке десанта на материк. Согласно разработанному плану в состав первой группы десанта входили первый батальон 79-го стрелкового полка капитана Абдулхакова и первый батальон 46-го стрелкового полка капитана Огородникова. После высадки в Виртсу усиленный батальон Абдулхакова должен был наступать в сторону Пярну, а усиленный батальон Огородникова — на станцию Лихула. Вторая группа десанта в составе первого стрелкового батальона майора Столярова под командованием начальника сухопутной обороны Северного укрепленного сектора майора Фиронова должна была с острова Хиума высадиться в Рохукюла и продвигаться к станции Паливере. Севернее станции Лихула, на развилке дорог, усиленные батальоны Огородникова и Столярова должны были соединиться и в дальнейшем наступать в направлении Таллина.
Походный штаб Ключникова расположился в небольшом деревянном домике на хуторе близ пристани Куйвасту; там находилась и основная сила будущего десанта — стрелковые батальоны. Днем и ночью к домику подходили армейские и флотские командиры, спешили рассыльные и связисты, подъезжали крытые автомашины, груженные оружием, боеприпасами и продовольствием. Подготовительный период близился к концу; наступал самый сложный и ответственный момент — высадка десанта на занятый врагом берег. В успехе десанта на Виртсу Ключников не сомневался. Высаженная на материк разведывательная группа во главе с капитаном Двойных обнаружила, что в порту немцами оставлено прикрытие, состоящее из подразделений моторизованной пехоты и нескольких полевых и зенитных батарей. Два усиленных стрелковых батальона, поддержанные мощным артиллерийским огнем кораблей, а также полевых и береговых батарей, вполне справятся со своей задачей.
На карте Двойных показал примерное расположение огневых позиций немецких батарей, обозначив их синими кружками. Ключников сосредоточенно глядел на них, решая, как огнем корабельной, береговой и полевой артиллерии побыстрее вывести из строя фашистские батареи. Двойных не мешал ему. Они находились в маленькой комнатке штаба, уточняя обстановку на вражеском берегу.
Ключников напряженно молчал. Заложив жилистые руки за спину, он медленно прошелся по комнате. Был он выше среднего роста, широкоплеч и слегка сутуловат. Красивое лицо с большим шрамом на правой щеке — след от ранения в гражданскую войну — казалось суровым: непомерно густые черные брови, нависшие над глазами, упрямо поджатая нижняя губа, устремленный вдаль взгляд темных глаз. Кадровый военный, прапорщик бывшей царской армии, он, не задумываясь, перешел на сторону революции и с тех пор верно служил Советскому государству. Двойных познакомился с ним еще в финскую войну, когда Ключников командовал полком на Карельском перешейке. В 1940 году Двойных вместе с ним формировал в Кингисеппе 3-ю отдельную стрелковую бригаду.