Кораллы мертвеца

Виктории хотелось крикнуть: "Да умер! Умерла я"! Но она только покачала головой. - Тогда иди домой и успокойся. Он не стоит твоих слез, проницательно заметила женщина, имея в виду совсем другое, не то о чем плакала Виктория.

Как ни странно, эти слова привели её в чувство: "Правда, ну о чем я плачу? Дело сделано, назад дороги нет. Надо думать о том, впереди, а не копаться в прошлом

Легче мне от этого не станет."

Первый курс закружил Викторию. Она оказалась в самой гуще студенческой жизни. Были ребята, компании, шумные вечеринки, выезды в Подмосковье, гитара у вечернего костра, ночевки в лесу. Все это было внове и радостно. О случившемся Виктория старалась не вспоминать: это было ни к чему.

Но все же одному - единственному человеку она рассказала об этом .Своей новой подруге Тане, девушке , с которой она тогда столкнулась у стенда. - Лучше бы, наверное, я тогда умерла, - сказала Виктория, зажимая в пальцах сорванную травинку. - Просто постарайся никогда об этом не вспоминать.

Они сидели в лесу на краю небольшого оврага и смотрели как ветер осторожно, словно, боясь причинить боль, срывает листья с деревьев и сбрасывает их в овраг, на дорогу. - Наверное. Весь вопрос только в том, КАК не вспоминать об этом. - Я тебя прекрасно понимаю, - и Танин голос дрогнул.

Виктория внимательно посмотрела на подругу.

И у тебя было... ? - Самоубийство друга, которого я не могу забыть до сих пор. - Расскажи, - попросила Виктория, - тебе станет легче.

.... Виктория слабо передернула плечами и поправила сползший на пол мамин платок. Она взяла бутылку "виски", стоявшую на полу и отпила из горлышка несколько глотков. Приятное бодрящее тепло разлилось по телу. Затем она взяла в руки пульт телевизора и нажала на него...

.

* * *

Михаил Петрович сидел на скамейке в каком-то пыльном дворе и ежеминутно смотрел на часы. Он ждал, когда маленькая стрелка остановится на девяти, а большая на шести и тогда он сможет зайти в "Башню Мерлина" и сказать Ленке, что все надо бросать к чертям и срочно уезжать куда подальше, хоть в её любимую Сибирь. Он лихорадочно кусал себе ногти и нервничал. Сегодня в восемь часов Елена Александровна должна была передать согласно договоренности видеокассету с Кричевской. Она попросила его посидеть в соседней комнате, но он из какого-то странного малодушия отказался. И теперь ждал момента, чтобы пойти к своей начальнице и рассказать все как есть"Не убьет, - непонятно почему решил он. - Уедем сначала вместе, а там видно будет". Осталось пять минут. Почему Михаил Петрович решил пойти именно в это время, он и сам не знал. Еще с утра они договорились, что он подойдет позже. И Лена сказала, что будет ждать его. "Главное, что Ленка деньги получила. На своих девок. Теперь надо закрывать эту "башню-колокольню" и сматывать удочки". Михаил Петрович отметил про себя, что его мысли ходят по одному и тому же кругу как заезжанная цирковая лошадь. Он посмотрел на часы "Все пора" и быстрыми шагами направился в Армянский переулок.

У входа он прислушался. Тишина. Осторожно он открыл ключом дверь, но свет зажигать не спешил. В темноте, на ощупь, он поднялся на второй этаж и остановился перевести дыхание. Ему показалось, что где-то раздаются звуки капающей воды."Ленка кран не выключила, растяпа" Где она сидит? Наверное, в той дальней комнате, в подсобке". Михаил Петрович включил свет и зажмурил глаза. Он ждал, что Лена сама выйдет к нему и скажет, что все в порядке или отругает за то, что его не было рядом с ней. Но никого не было. - Лена, свистящим шепотом позвал Михаил Петрович.

В ответ ни звука. - Лена, - уже громче крикнул он.

На цыпочках он подошел к подсобке и толкнул дверь. Она легко поддалась. Он заглянул внутрь и отпрянул. Там, в углу лежала Елена Александровна. Кровь тоненькой струйкой текла у неё изо рта, а глаза безжизненно смотрели в потолок. Она была мертва. Михаил Петрович перекрестился, и тяжело дыша, опустился на стул. "Свят, свят, что же теперь делать? Бежать, бежать, - стучало в груди - за границу или в Сибирь. Куда угодно. Девки, - внезапно вспомнил он, - Ленины девчонки. Ради которых она все и делала. Как они теперь? Без матери?"

Через три часа Михаил Петрович уже был на Ярославском вокзале и смотрел расписание поездов до Томска.

* * *

- Ты знаешь, я сейчас занят. Дел выше крыши, - поморщился Нечипоренко, когда Ярин обратился к нему с просьбой посмотреть, что есть по Коваленко, но попробую.

- Пожалуйста, - сказал Ярин, - это очень и очень важно.

Он вспомнил, как Катя буквально умоляла его об этом. - Позвони через два дня. - Идет.

Ярин почесал в затылке и посмотрел на часы. "Мариша ещё на месте. Надо зайти к ней"

* * *

Катя раскладывала Таро с фанатичным упрямством. В темной комнате горели свечи. Она была одновременно Вопрошающим и Гадателем. Карты не предсказывали быстрых и легких перемен, но указывали на тернистый путь и многочисленные препятствия. "Манны небесной мне в жизни ожидать не придется" - вздохнула Катя

Мысли её все время возвращались к расследованию. И она оставила гадание. Кто же убил Макеева? Кричевская или Никитина? Были ли они в сговоре? Или, как утверждает Кричевская - не виделись с самой юности? Почему Никитина так побледнела, когда Катя на выставке упомянула о коралловом ожерелье. У неё просто вся краска схлынула с лица. Если это Никитина потеряла коралловые бусы у трупа Макеева, то тогда... И почему Никитина упорно не хочет разговаривать с Катей в отличие от Кричевской? С другой стороны приветливость Кричевской тоже настораживает. Может она хочет расположить Катю и сделать так, чтобы она в дальнейшем на многое закрыла глаза? А Оля? Является ли она сообщницей кого-то из них? Если нет, то откуда у неё деньги на дорогое путешествие на Гавайи? А Герцог Б? Это что за фрукт? Кто он вообще такой? Неуловимый Зорро в черной маске, которую ей, Кате надо непременно сорвать с него и как можно скорее. Но где его найти? А Коваленко? Просто передавал деньги или...

Катя посмотрела на часы. Было около часа ночи. Катя старалась ложиться не позднее двенадцати, но сегодня увлеклась гаданием и забыла о времени. Внезапно заурчало в животе. И немного поколебавшись, она побрела в кухню разогревать итальянскую пиццу с грибами.

* * *

Лена секретарша Кричевской осталась поработать допоздна, несмотря на то, что Виктория Сергеевна отпустила её домой. Ей почему-то не хотелось идти в общежитие и главным образом потому, что её соседка по комнате Галя сегодня устраивала маленькую пирушку, на которую пригласила своих друзей. Лен, тебя я жду тоже, - сказала она ей об этом утром. - Навряд ли я смогу Почему? Брось свои дела хоть на время. Развлечешься, можешь познакомишься с кем. Я между прочим, специально Борю пригласила. Он у нас эрудит и парень порядочный. - О чем ты? - вспыхнула Лена, - я не собираюсь ни с кем знакомиться, - Не век же одной сидеть. - Галочка, спасибо, но я правда не могу. - Как хочешь, - пожала та плечами

Лене правда, хотелось остаться одной . Она собиралась сделать один звонок, который должен был развеять кое-какие возникшие у неё сомнения.

Дозвонилась она не сразу. - Да? - ответили ей. - Это Лена, секретарь Виктории Сергеевны. - Да? - Я хотела бы спросить у вас почему вы просили ни о чем не говорить Виктории Сергеевне? Она же так доверяет вам. - Потому. А что ты уже сказала ей? - забеспокоились на том конце. - Нет. Но... - Давай с тобой поговорим. Я чувствую, что ты хочешь о чем то меня спросить Хорошо. - Тогда завтра в половине третьего около магазина "Будапешт" где и в прошлый раз.

Лена повесила трубку и прислушалась. Мертвую тишину разрывало только громкое тиканье настенных часов.

* * *

По телевизору шел какой-то американский боевик, и Виктория выключила звук. Она закрыла глаза, и в памяти снова ожило прошлое...

После того как Таня рассказала ей свою историю подруги долго сидели в молчании, прижавшись друг к другу. Солнце скользило теплыми лучами по траве, нагревало лицо и руки, гладило по волосам, отчего у Тани они становились золотисто - медовыми, а у Виктории - коричнево-шоколадными. Был тихий осенний денек. Они уже и не помнили, кто первый из них предложил выезжать по выходным дням в подмосковные леса с термосами, горячим чаем, бутербродами и толстым шерстяным пледом. Они не порывали с шумной студенческой жизнью, но часто оставались и вдвоем