Звездный лед

Она пыталась не думать о Светлане. От мыслей о ней делалось только хуже. Но даже нехорошая ситуация с китайцами, требовавшая полного сосредоточения и обдумывания каждого шага, все равно не вытеснила ту из головы. Скверно так поступать с лучшей подругой. Скверно.

С согласия Райана Белла договорилась заключить ее в отдельную каюту медицинского отсека, предназначенную для инфекционных больных. Своему персоналу Эксфорд сообщил, что Светлану нужно госпитализировать вследствие осложнений после аварии с толкачом. О природе осложнений доктор не распространялся. Небольшая ложь во благо. А может, вовсе и не ложь. Белла и сама наполовину уже поверила, что авария на самом деле разрушила душевное равновесие Светланы. Во всяком случае, так они обе смогут сохранить лицо. Предмет ссоры Беллы с ее главным инженером нигде не озвучивался, и никто не должен был узнать об отстранении Светы до возвращения домой. А там уже дело разберут в конфиденциальной обстановке.

Хотя и оскорбленная, Белла могла подняться над обидой и понять, насколько уязвлена и обижена Светлана. Но даже если подруги и понимали, сколько боли причинили друг другу, к примирению это не приближало ни на шаг. А пока Белла и не хотела примирения. Света поставила ее в невыносимое положение. Белла пыталась разрешить проблему как можно тактичнее, несмотря на жуткий стресс и давление со стороны. Но Света не смогла увидеть, лелея собственную раненую гордыню, насколько тяжело ее капитану. Дескать, как посмела Белла не принять предупреждения всерьез? Света должна была понимать, что подруге отчаянно хотелось выслушать ее и согласиться с нею, но, как капитан, Белла не имела на это права.

Если бы Света остановилась на этом, если бы удовлетворилась демонстрацией того, насколько непонятой и униженной ощущает себя, разрыв еще можно было бы заделать, спасти положение. Но ведь она не смогла остановиться. А когда упомянула Кагана, Белла поняла: подруга искренне ненавидит ее. Дружба с поразительной скоростью превращается во вражду, будто стрелка компаса, поворачивающаяся от полюса к полюсу.

Они были замечательными подругами. Теперь стали замечательными врагами.

Когда Белла закончила крутить педали, от пота щипало в глазах, кости, сухожилия и мышцы ног будто выдрали начисто, заменив тонкими, острыми кусками битого стекла. Она выпила литр воды, покормила рыбок, проверила кислотность воды в аквариуме. Ощущая ее присутствие, стайка любопытных афиохараксов подплыла к самой поверхности.

Прозрачность афиохараксов всегда пугала Беллу. Сквозь их плоть виднелись хребты – тонюсенькие, словно прочерченные бледной тушью. Одна рыбка храбрее другой. Капитана неизменно удивляло то, что настолько простое, почти игрушечное создание может быть живым – и даже иметь проблеск характера.

Не поесть ли? Миновали уже как минимум сутки, с тех пор как Белла ела хоть что-нибудь, но, даже если бы упражнения не прогнали аппетит – а они почти всегда прогоняли его, – желудок вряд ли принял бы пищу. Вместо того она пролистала новости и расстроилась, видя, как мало внимания уделяется теперь «Хохлатому пингвину» – да и Янусу, вообще говоря, – в новостях. По главным каналам проскакивали известия о щекотливом противостоянии ООЕ и китайцев, но их погребли под ворохом других новостей.

Самолет с группой детей-спортсменов разбился на вершине Тирич-Мир в Гиндукуше. Самолеты разбиваются редко и всегда становятся важнейшей новостью. Погода улучшилась и позволила спутникам и авиационным камерам запечатлеть выживших в инфракрасном диапазоне: яркие комки, скорчившиеся подле похожих на распятие останков самолета. Биометрическое распознавание выдавало имена, на бегущей строке под картинкой появлялись биографические данные. Вертолеты к ним подняться не могли, потому пакистанская служба спасения отправила телеуправляемых роботов, и те поспешили наперегонки с гипотермией, горной болезнью и обезвоживанием.

Белла наблюдала картину аварии со смутным раздражением. Со времени последнего выпуска новостей умерло трое: учитель и пара учеников. Остальные топали по снегу вокруг самолета, пытаясь согреться.

Флекси затренькал, на экран выскочило лицо Шроупа.

– Капитан слушает, – натужно проговорила Белла.

– У меня новости, – сообщил он и отвернулся, словно боясь, что выражение на его лице выдаст тайну. – Перед такими обычно советуют людям присесть. У их носа взорвался еще один заряд.

– Разве мы не этого и хотели? Заряд подействовал?

– Да. Очень.

– Крэйг, вы о чем? – спросила она, встревоженная его тоном.

– Слишком близко.

– Слишком?

– Мы поразили их.

Он рассказал, что «Шэньчжоу-5» умолк. Перестал работать радиомаяк, заглох двигатель. Подтверждение уничтожения вряд ли удастся получить быстро, но Белла знала: это попросту формальность.

– Предполагалось, что мы просто принимаем меры по сдерживанию, – сказала она, заставляя голос звучать с ледяным спокойствием. – Пожалуйста, проинформируйте меня: в чем дело?

– Дальномер был выставлен на пятьдесят километров. Заряд не должен был повредить им, – осторожно ответил Шроуп.

– Крэйг, говоря простыми словами, мы вынесли их к чертовой матери! Думаю, это не очень попадает в категорию «не должен был повредить».

– Я понимаю.

– Не потрудитесь ли обронить намек-другой на тему того, что именно случилось?

– Наверное, они изменили курс. Мы использовали модель экстраполяции курса. Если они отклонились…

Шроуп пожал плечами, будто тут не требовалось больше слов.

– В общем, это их проблема. Закон на нашей стороне.

– Вам поможет сегодня уснуть спокойно то, что какой-нибудь законник из Ниагара-Фолс подтвердит вашу правоту?

– Честно говоря, да.

Весь гнев, накопленный после разговора со Светой, выплеснулся жаркой волной:

– Крэйг, вы рептилия! У меня бывали рыбки с большей совестью, чем у вас.

Она со стуком захлопнула флекси, не давая себе выкрикнуть что-нибудь похуже.

Белла ступила в зелень и спокойствие медицинского отсека и обрадовалась, обнаружив Джима бодрствующим. Он сидел в постели, уложив флекси на колени. Джим посмотрел на капитана сквозь стекла очков для чтения, похожих на полумесяцы.

– Если ты пытаешься обрадовать меня, то лучше выйди и зайди снова, – предложил он, очевидно заметив уныние в ее лице.

– Извини, – выдохнула она.

– Бери стул, садись. Ты выглядишь так, будто мистер Весь Мир с женой и всеми мировыми проблемами в придачу только что нанес тебе визит. – Он проницательно, с прищуром глянул на нее. – Что, и в самом деле все так плохо?

– О да, – подтвердила она, пододвигая стул, садясь и уныло сутулясь. – Скверно. Хуже, чем скверно. Мне пришлось изолировать Светлану. Она подрывала мой авторитет.

– Что случилось? – удивленно спросил он.

– Ей взбрело в голову, что нас обманывают и у нас не хватит топлива вернуться домой после работы на Янусе.

– Господи! И тебе не пришло в голову рассказать мне?

– Джим, я не хотела тревожить тебя.

– Зато теперь встревожила!

– Все пошло еще хуже.

– Замечательно! И что может быть хуже ареста старшего офицера?

– Случилось кое-что по-настоящему скверное, и вдобавок я усугубила это своей невероятной глупостью. Ты в курсе новостей про «Шэньчжоу-пять»?

– Конечно, – подтвердил он, переводя флекси в экономный режим и отодвигая в сторону. – Китайский корабль, предлагавший нам объединить силы в доблестном исследовании Януса.

– Мы только что уничтожили его.

Джим снял очки-полумесяцы и уложил их аккуратно на прикроватный столик.

– Расскажи мне.

Она вывалила о зоне эксклюзивных прав, санкционированной ООЕ, толкачах, ядерных зарядах, посланных к «Шэньчжоу-5», и о конфликте со Шроупом.

– Предполагалось, что мы их всего лишь предупредим. Напугаем – а не сотрем с лица Галактики.

– Их капитан хоть как-то отреагировал после первого взрыва?

– Никак вообще.

– А значит, скорее всего, у него был приказ не сворачивать, – заключил Чисхолм, сильно прикусив губу и качая головой. – Да, разбираться придется тяжело и долго. Но я считаю, мы поступили правильно. Китайцы напрашивались, нам пришлось показать кулак. И только.