Страница 11 из 13
Несколько тысяч человек с собой не перевезешь. Нужно оставить самых преданных и надежных. Избавиться же надлежало от самых опасных, умных и осведомленных. В числе таких не посчастливилось оказаться и Глассу. Впрочем, об этом решении Лафита сам Хью пока не подозревал.
Глава 6. Побег
Вместе со своим старым приятелем Джоном, единственным человеком, которому Гласс все еще доверял, их отправили в очередное плавание. С капитаном судна у них и раньше отношения складывались непросто, а теперь и вовсе испортились.
Перед отправлением судна Гласса нашел Жан Лафит. Хью в этот момент молча наблюдал за суетой вокруг. Кто-то тащил свои личные вещи, кто-то ругался с родственниками, кто-то романтично прощался с любимыми и семьями.
– Знаешь, почему я тебя невзлюбил? – вполне миролюбиво поинтересовался подошедший к нему Лафит.
Пират достал из кармана одно из своих увеличительных стекол в латунной оправе и стал пристально его разглядывать.
– Нет, – коротко ответил Гласс.
– У тебя больше нет семьи. Человек, которому нечего терять, способен на все. Его нельзя контролировать. От него неизвестно, чего ожидать.
– По-моему, я доказал свою порядочность, – столь же резко ответил Гласс, некстати вспомнив недавнюю драку с ни в чем не повинным моряком.
– Любого можно сломать, все зависит запаса прочности. В тебе его нет. Тебе некуда возвращаться, не к чему стремиться. Ни одной страсти. Неконтролируем. Учитывая, что ты умный малый, ты опасен, – говорил Лафит, все так же пристально рассматривая и полируя свое увеличительное стекло.
– Неплохая характеристика, – пробормотал Гласс.
Вдруг Лафит вытянул руку и вновь посмотрел на безделушку. Так художник смотрит на только что нарисованную картину. Сторонним взглядом зрителя. Видимо, стекло пирата разочаровало. Он повертел его в руках и вдруг протянул Глассу. Хью осторожно взял из рук Лафита подарок. Пират лихо развернулся и пошел в сторону склада. Гласс озадаченно рассматривал подарок. Самая ненужная и бесполезная вещь в мире. Если, конечно, не использовать его для пыток. Ну, или чтобы буквы разглядывать, если плохо видишь. В любом случае Глассу оно было не нужно. И все же капер поостерегся выкидывать подарок. Он положил его себе в карман, а после перепрятал в сумку.
Вскоре Гласс поднялся на борт корабля и занялся своей привычной работой. Вечером того дня всех стали созывать на праздничный ужин по случаю отплытия. Гласса подозрительно настойчиво приглашали присоединиться к торжеству. Раньше, заслышав резкий отказ Гласса, никто не решался его уговаривать снизойти до посиделок с командой. Сейчас что-то изменилось. Что конкретно, Гласс объяснить не мог. Некстати вспомнилась привычка этого капитана устраивать прощальный ужин перед расстрелом. Так он поступал с капитанами захваченных кораблей. Однажды он проговорился, что научился этому у индейцев, которые, чтобы усыпить бдительность пленников, в первые часы общения относились к узникам как к почетным гостям. В этом было нечто жестокое и в то же время благородное. Во всяком случае, так считал капитан.
Когда на палубе появился сам капитан и настойчиво пригласил Гласса присоединиться к команде, Хью просто пришлось согласиться. На нижней палубе уже собрались все члены команды. Веселья не наблюдалось. Все пребывали в каком-то смутно осознаваемом напряжении. Гласс отыскал глазами Джона и сдержанно кивнул ему. Тот кивнул в ответ. Постепенно моряки приходили в традиционное для такие вечеров, благодушное настроение. Этому способствовал алкоголь, которого всегда хватало на кораблях Лафита. Особенно в начале плавания. Дождавшись, пока капитан потеряет бдительность, Гласс вновь кивнул Джону и стал медленно пробираться к выходу. Джон последовал за ним. Молодой человек тоже ощущал нависшую в воздухе угрозу, хотя и не понимал, где ошибся.
Исчезновения Гласса и Джона поначалу никто не заметил. Учитывая тот факт, что сейчас на борту практически не осталось трезвых людей, кроме Гласса и Джона, конечно, можно было надеяться на фору во времени.
Джон ринулся было к шлюпкам, но Гласс вовремя его остановил.
– По шлюпке точно начнут стрелять, а двух плывущих человек они в темноте даже не разглядят, – пояснил он.
– Но как же… – начал было Джон, но Гласс резко прервал его:
– Плавать умеешь?
Джон обреченно кивнул. Хью молча стал раздеваться. На корабле пришлось оставить все, что было заработано за прошедшие несколько лет. Даже ботинки и те пришлось оставить. Они были слишком тяжелыми, чтобы тащить их на себе. Исключение составили пара ножей и винтовка Гласса, которую он решил во что бы то ни стало взять с собой. Если из-за нее он утонет, то не жалко. Погибнуть из-за ботинок намного обиднее.
С палубы казалось, что море пребывает в полнейшем спокойствии, но, оказавшись в воде, Гласс осознал свою ошибку. Коварные воды Мексиканского залива то и дело пытались отбросить их от вожделенного берега. Мелкая рябь моментально превратилась в угрожающе спокойные волны, то и дело накрывающие их с головой. Ледяная вода вскоре перестала обжигать кожу, но и это оказалось опасной хитростью. Флиртом со смертью. Несмотря на то, что, по большому счету, вода была не столь уж и холодной, а двигаться приходилось очень быстро, практически сразу Хью и Джон перестали чувствовать свои конечности.
Расчет Гласса оказался верным. Их отсутствие заметили слишком быстро. Кто-то начал стрелять в сторону берега, но это занятие не имело ни малейшего смысла. Они успели достаточно отплыть. Теперь их даже различить на фоне искрящихся черных волн было практически невозможно.
Корабль отправился в плавание меньше суток назад, плыл в основном вдоль берега. Лишь ближе к вечеру они немного отклонились от маршрута и ушли чуть дальше в море. Исключительно с той целью, чтобы не раздражать власти своим появлением на горизонте. К флотилии Лафита день ото дня относились все хуже. Власти оправлялись от ужасов войны, и потихоньку в силу вступали законы мирного времени. А в них совершенно не укладывался Лафит с его государством в государстве. Мало ли что может прийти голову властям Техаса при виде черного пиратского корабля на горизонте.
Глассу и Джону очень повезло. До берега нужно было проплыть всего несколько миль. В целом задача посильная. Если бы было соблюдено два условия: не пришлось бы тащить груз, привязанный к ноге и поясу, и если бы Джон прилично плавал.
Приятель Гласса умел держаться на воде, но никогда не плавал на большие расстояния. Да и сам Гласс такой подготовки не имел. Зачем? Многие матросы и вовсе не умели плавать. Ведь все равно, если оказался в открытом море, умеешь ты плавать или нет, шансов выжить практически никаких.
Относительно небольшие волны то и дело некстати настигали их, накрывая с головой. Затем вода отступала, но сил грести не оставалось. Все они уходили на то, чтобы отдышаться. Непроглядная ночь, раскрашенная лишь серебристыми отблесками воды, уже начала потихоньку рассеиваться. Воздух стал сереть, а вдалеке начали проступать первые всполохи рассвета. Про себя Гласс отметил, что не стоило ему со столь мрачными мыслями встречать первые лучи солнца на корабле. Он тогда просто не знал, каково это – встречать рассвет, который, скорее всего, окажется последним в твоей жизни. Сдаваться он был не намерен. Главное – плыть вперед. Периодически он ловил себя на мыслях о том, что уже не то чтобы боится, теперь он ждал, когда наконец его заметит какая-нибудь акула. Их здесь должно было быть много. Ни акул, ни какой-то другой живности они не встретили. Когда тонкая полоска пересекла линию горизонта, Хью и Джон едва ли отличали явь от игр сознания.
Считается, что в ту ночь Хью и Джон проплыли несколько миль, прежде чем волны наконец выбросили их на берег.
Узнав о том, что Гласс все-таки сбежал, Жан Лафит был в бешенстве. Он тут же послал отряд своих людей на поиски этого неуправляемого существа. Впрочем, где их сейчас можно было бы искать? В Новом Орлеане? В Сент-Луисе? У черта на куличках? Третий вариант был вероятнее всего, но туда Лафит послать людей не мог. Оставалось надеяться, что их съели акулы или они разбились о скалы.