Страница 4 из 55
— «Мед Клуб» вообще-то не такой уж край земли, — сообщил ему Алан.
— Он и есть, — настаивал Престон. — Это не сердце, не пульс и даже не главный нерв всей моей жизни, короче это не Нью-Йорк. Нет, Алан, это не Нью-Йорк.
— Согласен.
— Благодарю.
Престон какое-то время помолчал, а потом выдал:
— Если бы я мог вернуться домой, Алан, я бы метнулся туда со скоростью выстрела, как ты прекрасно понимаешь. И, понятное дело, больше не пользовался бы услугами платного компаньона, отчего ты, без сомнения, сдох бы в какой-нибудь канаве от голода. И ты это заслужил. Разве существует что-либо более бесполезное, чем оплаченный компаньон?
— Возможно нет. Конечно же, приятные люди заводят себе компаньонов бесплатно.
— И стоят каждого пенни. А что ты имеешь в виду под «приятные люди»? Я приятный человек! Я улыбаюсь обслуге, шучу с другими гостями.
— Ты язвишь и дразнишься, — не согласился Алан. — Тебе нравится делать больно людям. И мне, будь у меня чувства. Используешь длинные слова, которых они не понимают и ведешь себя так высокомерно, что удивляюсь как ты все еще без тоги ходишь.
— Ага, и не забыть бы лавровый венок, — рассмеялся Престон. — Знаешь за кем я скучаю?
— Ты скучаешь за кем-то? — удивился Алан.
— Мне не хватает малыша Олбрайта. Того мошенника, или кем он там был. Парень словно из фильмов про бродяг.[1]
— Ты скучаешь за ним, — эхом повторил Алан.
— Да, — улыбнулся Престон, вспоминая. — Вот ты говорил что то, что я дразню людей. Он был моим самым лучшим предметом для язвительности. Олбрайт совершенно неподходящая для него фамилия. А когда он выпивал!
— Ты и сам выпиваешь.
— Ну, да, чуть-чуть, — отмахнулся Престон. — Достаточно чтобы поддержать ему компанию, чтобы он мне мог рассказать забавных историй.
— Ты и сам ему рассказал парочку.
— Да? — и Престон задумался, пытаясь вспомнить, что же он растрепал этому малышу Олбрайту. — Да что же, черт возьми, я мог рассказать-то этому Арни?
— Ну, не знаю. Что-то личное рассказывал, когда вы оба были навеселе. Может он и не вспомнил ничего потом. Но, знаешь, мне показалось, что он зачастил к тебе, именно чтобы напоить и расколоть.
— Расколоть? Меня?! Не глупи! Арни Олбрайт был таким же неумехой как и тот инструктор по дайвингу, которого ты мне подсунул.
— Если ты вернёшься к нему, он тебя утопит.
— Это одна из причин почему я не вернусь. Так вот, Арни Олбрайт. И расколоть меня! Он приходил каждый день.
— Потому что идти ему было некуда, как и тебе.
— Платные компаньоны не прерывают своих нанимателей. Он возвращался ко мне потому что в его маленьком сереньком мозге теплилась надежда что однажды он поднимется до одного со мной уровня. Так забавно было за ним наблюдать — косноязычный, с красным курносым носом в попытке найти остроумный ответ.
— И не находил.
— Могу заверить — да. Где бы он сейчас не был, вернулся в город, мне вот интересно — хоть иногда он вспоминает меня?
5
Дортмундер пришел на пять минут раньше, и Келп опоздал на cтолько же, все как обычно. Вообще-то Дортмундер знал, что загаженная квартирка Арни находится на втором этаже, и что окна не выходят на эту улицу, а смотрят на невзрачную вентиляционную шахту с обратной стороны. В любом случае здесь, на Западной 89-ой между Бродвеем и Вест-Энд Авеню он чувствовал себя словно на ладони — а вдруг Арни как-нибудь через окна другой квартиры выглянет и увидит, что Дортмундер торчит тут и вовсе не спешит к нему в гости?
И вот, наконец, появился Келп. Он шел по улице насвистывая, руки в карманах простеньких хлопковых штанов, в голубой футболке-поло с бледным рисунком пантеры на груди слева — видимо Анна Мари срезала лейбл производителя.
— Давно ждешь? — поинтересовался Келп.
— Нет, только что подошел, — решил не давать дружку повода позлорадствовать Дортмундер. — Пойдем.
Он повернулся уже к дому, но Келп возразил:
— Не хочешь сначала обсудить все?
— Что обсудить? — не понял Дортмундер.
— Ну, типа, каков план или цель нашего похода.
— Энди, он еще нам ничего не предложил. Мы обсудим все после того, как будет что обсуждать. Ты просто будь рядом. Пошли уже.
Дортмундер вновь двинулся к подъезду, и в этот раз последовал за ним. Первый этаж в доме занимал магазинчик, торгующий видео играми и увешанный сногсшибающими плакатами со сценами насилия и секса. Входом же в здание служил незаметный проход слева. Они протиснулись сквозь толпу, и Дортмундер нажал кнопку напротив замызганной карточки с фамилией Олбрайт. Затем, устало взглянул на зарешеченное отверстие динамика, уже зная что за этим последует.
— Дортмундер? — проскрипел динамик.
— Так точно, — желал бы он отрицать, но увы не мог, и отвратительный металлический лязг указал им, что дверь открыта. Внутри узкого коридорчика, замусоренного ветхими остатками макулатуры, была крутая лестница на второй этаж, где торчал и глазел на них Арни Олбрайт собственной персоной, изображая на лице гримасу, как он вероятно сам думал, похожую на радушную улыбку.
— Так, вы, значит, вдвоем, — приветствовал он их.
— Я так и знал, что он про меня и не думал! — пробурчал Келп, когда они поднялись на второй этаж. Дортмундер не удостоил его ответом.
Арни повернулся к открытой двери своей квартиры со словами:
— Ладно, заходите уже. Только на меня не пяльтесь, я все еще похож по цвету на армейские штаны.
По правде говоря, выглядел он даже хуже. Загар лег на белую Кожу истинного горожанина словно макияж, что делают покойникам в мертвецкой. Если вдруг кому интересно станет поглядеть как будет Арни Олбрайт выглядеть в гробу — то вот он шанс. Во всем остальном он не изменился — такой же седой, сварливый старик с носом, похожим на причудливый корень дерева. Одет он был в футболку с принтом кинофестиваля Сохо, ярко-голубые шорты и кожаные шлепанцы, видимо сделанные из того же дерева, что и его нос. Его квартирка с маленькими комнатками, небольшим количеством мебели и большими окнами с видом на вентиляционную шахту, в основном была декорирована его коллекцией календарей. Все стены украшали всевозможные январи разных лет вперемешку с длинноногими девушками, хрустальными ручьями, милыми котятами и классическими машинами. Среди них встречались и некомплекты, как называл их сам Арни — календари, начинавшиеся с июня или сентября.
— Садитесь за стол у окна. Только здесь не слышно этого запаха, — предложил им хозяин дома. Так что они уселись по разные стороны кухонного стола, заклеенного некомплектами, и Арни тоже придвинул стул для себя.
— Не так уж тут и воняет, Арни, — заявил Дортмундер.
— Здесь — нет. А ты бы в спальне понюхал! Давайте-ка я вам про свою реабилитацию расскажу.
— Конечно, если хочешь.
— Ты такое называешь предысторией, — пояснил ему Арни. — Я туда и поехал-то из-за того, что моя обожаемая родня вполне ясно дала понять, что альтернативой может быть только внезапная смерть. Уж поверьте, не то, чего пожелаешь ближнему своему.
— Жаль это слышать, — посочувствовал Дортмундер.
— Во-первых, там солнце, — и Арни безотчетно поскреб свою цвета сурового полотна руку. — Его прелести переоценивают. Смотреть на него невозможно, сбежать от него некуда и от него все чешется. Ну, я по крайней мере, чешусь. Еще там океан.
— Слышал, ты там на острове был, — вставил Келп.
— Был, прости Господи. Куда не пойдешь — десять футов и — бульк! Но, вот чего я никогда не понимал в океане… Вот вы думаете это вода, но это не вода.
Келп заинтересованно спросил:
— Не вода?
— Это выглядит как вода, звучит как вода. — Арни пригнулся к ним, и прошептал: — Это соль.
— Ну, конечно, это же соленая вода, — подтвердил Келп.
— Забудь про воду. Это соль! — Арни состроил рожу, отчего сделался еще страшней. — Фу! Не знаю, сколько мне надо было выдуть пива, чтобы избавиться от этого мерзкого привкуса во рту. Потом мне сказали, что, мол, не надо пить столько пива на солнце, что лучше выпить Маргариту. Я выпил Маргариту, а она тоже соленая! Издеваетесь?! Там все соленое. Можно сморщиться как мумия!
1
the Bowery Boy movies — серия кинокомедий 40-х гг 20-го века