Страница 15 из 24
В том же 1407 году Одетта, как и королева, родила от Карла. Девочку назвали Маргаритой. Позже Карл VII даст ей свою фамилию, а королева дарует обеим, и матери, и дочери, по имению – в Кретейле и Баньоле. В 1428-м Маргарита Валуа вышла за Жана д’Арпедана. Были ли у Одетты еще дети от короля, достоверных свидетельств нет.
Где бы ни появлялся король, его видели не с Изабеллой, а с Одеттой. Потому, как рассказывает монах Сен-Дени, среди горожан она была удостоена особого титула – petite reine («маленькая королева»), на что королева Изабелла вовсе не обижалась, ее все устраивало.
С Карлом, наверное, никогда не было рядом столь преданного существа. Он умер в октябре 1422 года от лихорадки, метался по постели в беспамятстве, стонал, бредил. У смертного одра не было никого, кроме врача и Одетты. Похороны тоже прошли без особого ажиотажа, Изабелла не пришла даже попрощаться с мужем. Как и дети – с отцом.
После смерти короля Одетта де Шамдивер оказалась не нужна, и королева сослала ее с дочерью сначала в Сен-Жан-де-Лонь, а в 1424-м – в Дижон, не выделив никаких средств к существованию. Лишь добрый герцог еще пару раз поддержал ее деньгами.
В эти годы Одетта попала в криминальный сюжет. Это единственный дошедший до нас эпизод, по которому мы можем судить об участии фаворитки Карла VI в политической жизни. Возможно, потому и единственный, что остальные не были запротоколированы, ибо о них никто, кроме самих участников, так и не узнал. В Бургундии был замечен францисканский монах Этьен Шарло, который явно собирал информацию о степени укрепленности городов, их безопасности. Одетта выяснила, что это шпион Карла VII, и передала вместе с ним дофину донесение о планируемом захвате Лиона наемниками английского герцога Солсбери. Одетта сочувствовала арманьякам, на стороне которых был король, и пыталась предупредить о том, что их собираются вырезать.
На обратном пути шпиона арманьяков схватили люди герцога Бургундского. Монах прикинулся добрым самаритянином и, не доводя дело до пыток, все честно рассказал, не преминув упомянуть и девицу де Шамдивер.
Видимо, дело получило статус чрезвычайной важности, поскольку за него взялся сам канцлер Бургундии. На допросе Одетта не стала отпираться от предъявленных ей обвинений – сообщила лишь о мотивах своего поступка, мол, руководствовалась исключительно христианской моралью, пытаясь предотвратить бойню с человеческими жертвами. Ей устроили очную ставку с монахом Шарло, и тот подтвердил, что всю информацию Одетта сообщила ему на исповеди. Юная Маргарита, тоже вызванная на допрос, судя по ее ответу, в свои 16 лет уже также была научена мамой, как себя вести в такой ситуации. Этот ответ заслуживает аплодисментов: «Моей бедной матери, – сквозь слезы проронила девочка, – волею обстоятельств лишенной всех земных благ, только и остается, что сберечь свою христианскую душу».
Поверили ей или нет, но осудить и наказать Одетту после такого допроса никто бы не решился: фактически шпион–монах Шарло выступил уже ее свидетелем, а не свидетелем обвинения, а наказывать за действия, совершенные во спасение души, – значит, идти на конфликт с церковью.
В следующем, 1425 году, Одетта де Шамдивер умерла. Ее имя носит теперь сорт розы.
Речь пойдет о фаворитке короля Франции Карла VII. Агнесса Сорель (1409/22–1450), прозванная Dame de Beauté – Дама Красоты, оставила незабываемый след в истории Франции и всей Европы. Благодаря ей фактически была поставлена точка в Столетней войне. Король Франциск I называл ее спасительницей Франции, освободившей страну от англичан. В годы связи с Карлом VII, увлекшимся ею до потери контроля за государственными делами, вольно или невольно она замещала короля по многим вопросам, выводя на чистую воду его подхалимов и выдвигая на первые должности грамотных людей.
Агнесса Сорель – та женщина, благодаря которой мировая история обогатилась такой героической фигурой, как Жан-на д’Арк. Агнесса взяла Жанну под свою опеку и убедила короля исполнить желание этой хрупкой с виду, но такой сильной духом девочки – сделать ее главнокомандующей французским войском в Столетней войне.
Агнесса родила королю трех дочерей. Им был присвоен титул filles de France – «девы Франции».
Оказавшись при дворе, Агнесса стала законодательницей мод и, возможно, первой женщиной, поднявшей движение за моральное раскрепощение представительниц слабого пола. Она первая стала носить обтягивающие наряды и бриллианты, не являясь при этом представительницей высшей знати, изобрела многометровый шлейф и декольте, открывающее одну грудь. Сам папа римский, посмотрев на это, не сдержался: «Какая красивая у нее… лицо!»
Ее свободное поведение, игнорирующее ханжеские стандарты эпохи, вызывало волны возмущения и брызги порицания. Особенно у мужей тех дам, что явно проигрывали Агнессе в красоте. Многие, включая представителей духовенства и самого канцлера Жувеналя Дезюрсена, считали такое поведение заслуживающим наказания. Любящий король же призывал смотреть на вещи проще: «Если Dame de Beauté сможет носить прекрасные платья, она будет пребывать в прекрасном настроении. Если у нее будет хорошее настроение, у меня тоже будет хорошее настроение. Если у меня будет хорошее настроение, хорошее настроение будет у всей Франции. Следовательно, прекрасные платья необходимы Франции».
О том, в каком году явилась на свет героиня нашего рассказа, точных данных нет. Это может быть как 1409, так и 1422 год. Известно, что Агнесса родилась в семье графского советника и владелицы имения Верней. При дворе она оказалась благодаря своей тете, которая рекомендовала юную красавицу в качестве фрейлины королеве Сицилии Изабелле.
Едва появившись при дворе, Агнесса оглушила общество своей красотой. Все только и говорили о ней. Не сдержался и автор Мартинийской летописи, занеся это событие в анналы истории: «Она, вне сомнения, была прекраснейшей среди молодых женщин своего времени!»
Изабелла вскорости отбыла в поездку по Италии, и девочка осталась на попечение королевы Иоланды, тещи Карла VII. Зная своего легкомысленного и малодушного зятя, она с материнской заботой подыскивала ему пассию. Узнав Агнессу поближе и оценив не только ее внешние данные, но и здравомыслие, и личные качества, она решила представить ее Карлу.
Сказать, что Карл был очарован – ничего не сказать. Ее образ не отпускал его ни днем ни ночью, он постоянно искал встречи с ней. С первой назначенной ей аудиенции, когда король открылся перед Агнессой, она в смущении и страхе убежала.
Отвергнутый король не находил себе места. Лицо его посерело, в глазах появилось отсутствующее выражение.
Тем не менее одним прекрасным утром в высшем обществе был замечен его сияющий вид, улыбка не сходила с его лица. Стало ясно: Агнесса сдала свои позиции.
Шушукаясь между собой по углам, придворные сколько могли оберегали королеву Марию Анжуйскую от этой новости. Но шило в мешке не утаишь – и однажды где-то в коридорах дворца Агнесса предстала взору королевы во всей красе – с обнаженной грудью. Королева знала своего мужа – неутомимого ценителя женской красоты. Смутные подозрения заставили ее попросить своих доверенных лиц понаблюдать за ним несколько дней. Но Карл тоже хорошо знал свою супругу и был так осторожен, что ни разу не попался.
В конце концов мудрая королева решила, что коль уж явных улик нет, можно считать дело закрытым, и подружилась с фавориткой Карла, которой тот на радостях пожаловал этот титул, фактически уравнивавший любовницу с женой.
Так шли дни, годы, и в 1445 году Агнесса забеременела. А к 1448 году успела родить трех девочек. В благодарность король Франции даровал своей возлюбленной дворянский титул и небольшой, но светлый замок в парижском предместье на берегу реки Марны – в Боте-сюр-Марн. Поэтическое изящество сего жеста заключалось в том, что Дама Красоты обретала свою обитель в Красоте-на-Марне.
Тем временем дела королевства, пущенные монархом, увлеченным любовницей, на самотек, шли все хуже и хуже. Налоги росли, народ роптал, англичане начинали хозяйничать, как у себя дома. Видя все это, Агнесса однажды обратилась к королю с весьма доходчивой речью. «Однажды, еще в детстве, – начала она издали, – мне была предсказана одним астрологом большая любовь. Будто влюбится в меня самый сильный и отважный из королей. Встретив вас, я решила, что предсказание сбылось. Однако, признаюсь, с годами все больше терзают меня смутные сомнения. Вы слишком много занимаетесь собой и совсем забыли о своих подданных. Теперь я думаю, что мне предсказаны не вы, а король Англии, чьи войска с легкостью занимают ваши города, а вам и дела нет. Оставайтесь же таким, какой вы есть. Я ухожу к тому, кто мне предназначен».