Страница 42 из 47
Саня вспомнила давнюю чеченскую историю с Колдуновым.
Однажды он поехал за перевязочным материалом и медикаментами, и автомобиль, управляемый неопытным солдатом-срочником, съехал в кювет. Все остались живы, но Колдунов вылетел через лобовое стекло, выбив его головой. Он выпил граммов двести спирта и решил, что инцидент исчерпан.
И целую неделю после этого бродил по госпиталю с лицом радостного маразматика, понимая, что от него хотят, только с третьего раза.
«Вот здесь подпишите!» — просила сестра. «Где?» — «Вот здесь!» — «А что это?» — «Журнал движения наркотических ампул». — «Так где подписать?» — «Вот здесь!!!» — «Здесь?» — «Нет! Вот! Здесь!!!» — «Пожалуйста…» — расслабленно соглашался Колдунов и подписывал документ совершенно не там, где было нужно. А ведь за неправильное ведение журнала учета наркотиков можно было влипнуть в крупные неприятности, вплоть до уголовного разбирательства!..
В историях болезни Колдунов писал абсолютно непонятные каракули, так что посторонний мог подумать, что в госпитале подрабатывает личный врач Усамы бен Ладена, который ведет документацию на своем родном языке.
И при этом Колдунов был уверен, что он абсолютно здоров и с ним все в порядке. Он не мог понять, что от удара мозги его взболтались и, возможно, даже перевернулись, как блин на сковородке.
Но кругом были врачи, и это упрощало ситуацию.
А рядом с Наташей не было никого.
Поэтому, наверное, у них с Миллером и не срослось. Встретились двое контуженных… Но почему за одну ошибку Наташа должна расплачиваться всю жизнь?
Правда, в последнее время она изменилась, стала более спокойной. Если бы Саня не знала, как Наташе тяжело, она бы подумала, что разрыв с Миллером пошел ей на пользу. Но о какой пользе может идти речь, если она опять осталась одна?..
Черт, как ужасно все получается! Пусть Наташа больше не любит Миллера, все равно ей будет очень неприятно узнать, что он так быстро нашел утешение, да еще с ее лучшей подругой!
Она не смогла помочь Наташе тогда, после школы, а сейчас, как на все это ни посмотри, выходило еще хуже…
Погруженная в свои мысли, Саня не заметила, как они пришли.
Возле часовни толпился народ, бродили озабоченные монахи в накинутых на рясы болоньевых куртках.
Когда Саня была здесь студенткой, часовня стояла закрытая, с тяжелыми железными ставнями на окнах. Никаких служб здесь тогда не велось, и люди, приходившие со своими просьбами к святой, писали их на листочках и засовывали в щели между ставнями…
Они перекрестились и вошли в часовню. Внутри распоряжались деловитые старухи.
— Проходим к мощам, — командовали они. — Прикладываемся к мощам и на выход. Ко мне, ко мне на выход, там вход.
— Как медкомиссия в военкомате, — шепнула Саня, становясь в очередь за свечками.
Наташа не удержалась — хихикнула.
Потом они поставили свечи, следом за всеми преклонили колени перед гробом с мощами, поцеловали его и вышли через боковую дверь.
Саня вдруг опомнилась: что же это она ничего не попросила у святой? Ведь нужно было помолиться о своем будущем счастье, о любви, о том, чтобы Бог послал им с Миллером ребенка…
— Зайдем куда-нибудь, выпьем кофе? — предложила Наташа, когда они снова вышли на проспект.
— Давай.
Они шли, на ходу изучая вывески, чтобы не пропустить подходящее кафе. Разглядывая очередную вывеску, Саня замедлила шаги, и на нее тут же налетел какой-то мужчина.
— Ну что ж вы, девушка?! — укоризненно сказал он и придержал ее за плечи, помогая сохранить равновесие…
— Твою мать!!! — неожиданно закончил мужчина, всматриваясь в Санино лицо. — Шура?!
Дальше началось сумасшествие. Два взрослых человека стояли посреди тротуара, держась за руки и не обращая внимания ни на обтекающий их людской поток, ни на оторопевшую Наташу. Потом осторожно, будто не веря в реальность происходящего, они расцепили руки и начали трогать друг друга за плечи, за лицо…
«Если я сейчас уйду, они не заметят, — решила Наташа. — Вот это да, святая быстрого реагирования!.. Интересно, что за мужик-то?»
— Как ты живешь? — спросил Иван Семенов, тяжело дыша. — Замужем, наверное? Детей куча?
Саня отрицательно помотала головой.
— А ты? Женат?
— Развелся недавно.
— …Ну, что же мы стоим? Я с подругой. Наташа? Где Наташа? Ушла…
— Шура… А я еще не хотел идти в этот бассейн!
Они засмеялись и обнялись.
— Что же мы стоим?.. — в который раз повторяла Саня. — Но нет, этого просто не может быть! Я искала тебя и не нашла.
— Неудивительно. Я неделю назад приехал на курсы. Вообще я на Камчатке служу.
Саня постояла еще немного и сказала:
— Пойдем домой.
Она не сразу вспомнила, что еще сегодня утром ждала другого мужчину и собиралась за него замуж. Но необычный порядок в квартире освежил ее память. Черт, Миллер мог нагрянуть в любую минуту!
— Я схожу за хлебом! — сказала она Ване. — Посиди немного, ладно?
— Не уходи. — Он удержал ее за руку. — Пожалуйста. Вдруг ты исчезнешь?
— Куда я денусь с подводной лодки? — засмеялась Саня. — Это мне страшно, что, пока меня не будет, ты уйдешь!
— Тогда пойдем вместе. Или не пойдем. Зачем нам хлеб?
— Но… нам же надо что-то есть. Или ты скоро уйдешь? — вдруг занервничала она.
— Ну куда же я уйду от тебя? Я буду с тобой столько, сколько захочешь.
Саня обняла его и, уткнувшись ему в плечо, тихо прошептала:
— Будь со мной, пока я жива.
Он услышал. И ответил:
— Конечно.
Сколько времени они так простояли? Вечность? Десять минут? Секунду?
— Я все-таки пойду за хлебом, — сказала Саня, не открывая глаз.
— Я сам пойду. — Его руки были сомкнуты вокруг нее, и она уже перестала понимать, где ее кожа, а где его.
— Нет! Я с ума сойду, пока буду тебя ждать. Вдруг ты не вернешься? И я снова не буду знать, где искать тебя.
— А давай я прямо сейчас напишу все свои координаты! Чтоб ты не волновалась… Сань, я будто вчера с тобой расстался. Но я всегда знал, что мы снова увидимся. Помнишь, как ты спасла мой цветок?
— Какой цветок? Не помню.
— Ну, у меня дома в ведре стоял такой здоровенный куст. Я решил оттащить его на помойку, а тут ты идешь. И давай на меня орать, что я собираюсь выкинуть живой организм! Заставила обратно переть. Так вот, когда мы окончательно расстались, он зацвел розовыми цветками. Красиво было. Я сидел, смотрел на них и думал, что надо как-нибудь тебе сообщить… Вот теперь говорю. Ну куда же ты?
— За хлебом.
— Саня… Иди сюда…
— Десять-то минут ты можешь потерпеть? Даже меньше…
Выскочив на улицу, Саня поняла, что не сможет сейчас объясняться с Миллером. И набрала номер отца.
— Ты что сейчас делаешь? — деловито спросила она.
— А что тебе надо? — Анатолий Васильевич сразу уловил суть.
— Поезжай прямо сейчас в клинику, найди Миллера и напейся с ним! Это очень важно, папа!
Ответом ей был циничный смешок.
— Папа, я серьезно. Пожалуйста, скажи ему, что ничего не может быть.
— Саня, а ты сама-то что делаешь? — осторожно спросил Анатолий Васильевич.
— Какая разница! Потом расскажу.
— Значит, ты требуешь, чтобы я пришел к Миллеру, как новый русский буддист, задвинул тезис, что ничего не может быть, и ужрался бы с ним до нирваны. Я правильно тебя понял?
Саня слушала вполуха. Она уже неслась по супермаркету, закидывая в корзину хлеб, сыр, куриные окорочка и пытаясь сообразить, достаточно ли у нее денег, чтобы расплатиться.
— Да, да, правильно! — Интересно, хватит ли ей еще на бутылку вина? — Папа, ну пожалуйста! И поторопись. Нужно, чтобы ты перехватил его в клинике, до того как он уйдет.
— Ничего не может быть, — задумчиво повторил ее отец и надолго замолчал.
Саня уже хотела заорать, что она вообще-то с мобильника звонит, но тут из трубки донеслось: