Страница 20 из 21
Все невольно примолкли. Затем Надюха решилась спросить:
– А много там было… Женщин?
– Насколько я знаю, к счастью, нет. Не больше тридцати. Ну, вы понимаете – специфика таких Объектов: жить без семьи, соблюдать режим, секретность, и тэдэ и тэпэ…
– Значит, с нашей… Попытки… Хотя бы немного толка получилось?
– Да, Колян. Не знаю, смог бы я там один… Вот и хотел сказать то, что как-то не успел, – сержант сглотнул:
– Спасибо! Ты немного вправил мне мозги, а то у меня совсем уж… Паранойя, похоже, начиналась. – сержант снова протянул руку, Колян и Толик пожали её:
– Да ладно… Чего уж там…
– И вам спасибо, сержант. Без вас и мы… Вряд ли выжили бы!
Некоторое время все ели молча.
Неловкую паузу нарушил возникший в проёме доктор Размыслович:
– Ага! Вот он у нас где! Здравствуйте, уважаемый Владислав Фёдорович! А мне ребята сказали, что вы пошли ко мне… А по дороге, значит, завернули в столовую… Ну, ладно-ладно, я же не садист какой! Поешьте, конечно… Ну а потом – милости просим!
Так-с… А вы, трое, как покушаете, можете смело спать – палатка с походными постелями – за радиолокаторной. И… э-э… Временный туалет – сразу за спальной палаткой!
– Не верьте ему, сержант! – заговорческим шёпотом, склонившись к столешнице, сообщил Колян, когда плотоядно потиравший ручки врач вышел, – самый он что ни на есть настоящий садист! За…бет вопросами и тестами! А уж электрических машинок у него – не считано – не меряно! И вас всего электродами облепит!
– А, ладно. Я, правда, раньше сам-то к нему в лапы не попадал… А насчёт садиста… Точно! Ещё бы: он у наших вояк – непререкаемый авторитет! Хоть и не всегда использует методы, скажем так, официальной науки. Но ребята, кто возвращался с заданий… скажем так: не совсем в порядке в смысле головы…
Рассказывали про то, как он «работает» – страшные вещи!
Как будто у него есть настоящий шаманский бубен, и кожа гремучей змеи. А ещё – чтобы выбить из человека правду, он заставляет голым танцевать при луне…
Если бы все трое не смотрели исподтишка на разинувшую рот Надюху, розыгрыш удался бы вполне. А так, через секунд пять, она треснула парням ложкой по лбу. А на сержанта только сердито посмотрела:
– Ну ладно – эти двое: они всю жизнь такие… Идиота куски… Но вы – товарищ сержант!.. Фу! Это, это… Нечестно! Я чуть было не купилась!
Поржав так, что слышно было, наверное, по всему лагерю, они как-то успокоились.
Когда сержант почти закончил, и довольно отдувался, Толик всё же решился:
– А что там с…
– А, с твоей зазнобой-докторшей?! – сержант подмигнул, – Не бойся, я никому не скажу, что видел, как ты у ширинки там что-то этакое поправлял, увидав её в баке… Ладно, – он посерьёзнел, – Ничего страшного с ней не произошло. Доктор Рабинович сказал, что только сильное переохлаждение, шок, (ну, куда ж без него!) и набухшая от долгого пребывания в воде кожа…
Словом, её присыпали каким-то порошком (тальком, что ли?) и сразу отправили в стационар. И с ней трёх серьёзных таких агентов в штатском – чтобы обеспечить… Всё, что положено обеспечить. Ну а ходить она сможет уже через два-три дня. Думаю, обязательно приедет сюда, навестить мужественного спасителя…
Толик мило покраснел. Надюха, переводившая взгляд то на сержанта, то на Толика, не выдержала:
– Это что ещё за романтическая история?! Толик! Ты нашёл себе «зазнобу»? А как же тётя Соня? Кто ей будет помогать в лавке?! Ну-ка, колись – кто это там у тебя?
На помощь пришёл сержант:
– Купилась-таки на этот раз! Да шутка это, Надюха… Но ваш Толик молодец: если б он не догадался хотя бы сделать попытку отыскать выживших, доктор Татьяна реально… Утонула бы. Или спятила.
– А я вот всё равно не верю, что шутка! Толик у нас парень видный и крепкий – семьдесят кило всё-таки, и метр семьдесят девять… Правда, выбирать-то у нас в Большой Горловке особо не из кого. Восемнадцать старушек – многим за семьдесят… Мог, гад такой, и запасть на докторшу, если та моложе. А она как – симпатичная хоть?
Толик опять не придумал ничего лучше, как покраснеть. Надюха присвистнула:
– Точно. Готов, донжуан хренов! Ладно, не бойся: я тёте Соне не скажу. Захочешь расстаться с бедной старушкой – сам скажешь!
– Толик! Так тебе невпервой – старушек охмурять? – сержант прыснул.
– Отстаньте! И никого я не охмурял! И с тётей Соней – вот можете не верить! – ничего у меня не было!.. А Татьяна – вообще очень серьёзная девушка. Может, она ещё не захочет… Связать свою судьбу со мной?
– Это чего это она не захочет?! Да против тебя ни одна женщина старше сорока не устоит! Это потому, что ты – ну вылитый Стас Михайлов в молодости… Вот уж повезло. – Колян говорил без улыбки, – И если надумаешь – только скажи. Говорю же: если сержант не сможет – сам буду у вас свидетелем!
– Да ну вас, честное слово! – Толик встал, – Ладно, пойду воспользуюсь… Удобствами. И – спать! А то я что-то устал…
Пройдя за занавес, Толик крикнул поварам: «Спасибо! Очень вкусно!» Те что-то проворчали в ответ – слов не было слышно, но явно что-то напутственно-довольное.
– А он прав. – сержант откинулся от стола, – Глаза слипаются. Насчёт спать – не знаю, но я бы с удовольствием прилёг. Так сказать, придавил бы на массу…
Да доктор ждёт!
Разбудил Коляна доктор Размыслович:
– Колян! Идём-ка. Есть дело.
Однако прошли они не в Госпиталь, а в палатку полковника.
Тут уже были пятеро бойцов с оружием, сам полковник, и сержант. Коляна кольнуло нехорошее предчувствие: все смотрели на него.
Доктор буркнул:
– Ладно, дальше – сами разбирайтесь! – после чего вышел.
Подойдя к столу, за которым сидел полковник, Колян понял, что худшие опасения подтвердились: на чистом и пустом пространстве лежала только коробочка, которую он так удачно, вроде, втоптал в грязь, и пуговица. И…
Его мобильный телефон, который он, вообще-то, оставлял дома!
Колян вздрогнул, но промолчал. Паузу нарушил полковник:
– Час назад, когда над нами проходил их спутник, эта хреновина сработала. Накопитель, то есть. Передала импульс. По нему мы её и запеленговали. А видеокамеру твою нашли в кустах с помощью детектора. И, наконец, двадцать минут назад на твой мобильник пришло СМС: «Деньги согласно договорённости переведены на счёт номер…».
Ты его сам знаешь. Потому что открывал на имя своей матери. По её паспорту. Наши сотрудники уже пробили.
Миллион в долларах. Твои «деловые партнёры» не поскупились, и не обманули.
Колян сглотнул, но опять ничего не ответил.
Полковник молчал, но смотрел на него так, словно хотел прожечь дырки во лбу.
Сержант спросил:
– Может, скажешь хотя бы – зачем?!..
Колян, поколебавшись, кивнул:
– С-скажу… Скажу. Хотел выбраться отсюда к такой-то матери… И матери обеспечить… Операцию. А без неё ей оставался – год. А затем и лечение и уход на старости… В Швейцарию, что ли. Или – Израиль. Там, говорят, врачи… Хорошие.
– Но почему – им-то?! Главным врагам?!
Колян тоскливо обвёл глазами защитно-зелёный потолок палатки. Посмотрел на свои ботинки. Покачал головой: – Если честно – сам не знаю. Наверное, потому что больше никто не предложил… А эти… Когда они год назад предложили работать на них, вначале не хотел…
А потом – как чёрт под локоть толкнул. Чего, думаю, мне терять? Живу, причём, добровольно – в дыре, куда Сталин ссылал зэков долбаных и интиллигентов с…аных – чтоб попередохли тут с холоду и голоду, или поубивали друг друга… Хуже, думал, уже не будет… Ведь сейчас расстрела у нас нет?! – он вскинул глаза на окружавших. Ему никто не ответил. Тишина стояла такая, что, казалось, упади иголка – и то будет слышно. Даже надсадная, и выматывающая душу песня чёртова летнего гнуса стихла – очевидно, в палатке распылили инсектициды…
– Я… – Колян попробовал снова, – Хотел доказать. Сам себе. Что самостоятельный. Могу, при случае, распорядиться своей судьбой. Про «секреты» и «честь» страны, уж извините, не задумывался… Здесь, у нас, в Новой Горловке всё это – тупая чистая абстракция…