Страница 50 из 69
— Вас никогда не лечили наложением рук? — быстро сказал Шут.
— Я совершенно здоров, — бросил герцог.
— Однако вы не станете спорить, что некоторых наложение исцеляет?
— Это не магия! — почти выкрикнул герцог. — Я недавно листал брошюру, написанную Картенедом и посвященную животному магнетизму. Я вполне согласен с графом, когда он объясняет все эти «наложения рук», сглаз, порчу… ведь никто не будет отрицать их существование, правда?.. наличием магнетических флюидов, излучаемых человеком точно так же, как он излучает тепло. С той лишь разницей, что флюиды эти не ощущаются на сознательном уровне, и пока мы только пытаемся создать приборы, которые могли бы их уловить.
— А восковые куклы, которым прокалывают сердце? Или карамельные? — парировал Шут.
— Таких людей следует казнить наравне с самыми изощренными убийцами! — Герцог от возмущения даже хотел привстать, но Шут толчком вернул его на место и хихикнул.
— Ага, запомним это, — сказал он. — Это тоже не магия?
— Магнетизм, — неуверенно выдавил герцог. Он был несколько растерян. При всех талантах Шута, он, Садал, неглупый человек, особа, приближенная ко Двору, никак не ожидал от Шута разговоров о теософии. Тем более в такой неподходящей ситуации. Где же этот проклятый Рет — Ратус?
— Ладно, — неожиданно успокоился Шут. — Будем исходить из вашей точки зрения. Тогда Парк Фейерверков являет собой эмпирически созданный нашими предками прибор, который выявляет людей, использующих животный магнетизм в преступных целях. Оставим пока в стороне вопрос, насколько работоспособен этот прибор. Давайте подумаем о том, насколько подозрительны люди, стремящиеся избежать проверки этим прибором самыми разными способами, вплоть до настоящей комедии с переодеванием.
Герцог закусил губу. Шут бил его же аргументами. И продолжал добивать до конца:
— Вы ведь не полагаете, что князь Беруджи должен потакать вашим капризам? Он прежде всего государственный человек. И если он использовал для помощи вам находящийся в его распоряжении государственный аппарат, то с тем лишь негласным условием, что герцогиня пройдет необходимое испытание тогда, когда ей позволит состояние здоровья. Не так?
— Да.
Шут кивнул.
— Собственно, попытки избежать гостеприимства Арафы не так уж и редки. И чисто человечески этих людей можно было бы понять. Приходится проводить довольно утомительные расследования, чтобы выяснить, по каким причинам тот или иной человек уклоняется от прогулки по нашему прекрасному парку…
Шут неожиданно замолчал и повернул голову к дверям — которые, кстати, так и оставались открытыми, что только сейчас удивило герцога. В коридоре послышались шаги. Герцог тоже повернул голову, а Шут, до сих пор продолжавший нависать над ним, уже стоял у двери.
А напротив него в дверях стоял Рет — Ратус.
— Друг мой! — Шут радостно облапал вошедшего своими длинными руками, не дав ему даже поклониться. — А мы так вас заждались, так заждались. Вот, — он развернулся к герцогу, — ведем горячую дискуссию о магии!.. Присоединяйтесь к нам, сударь, присоединяйтесь! Внесите и вы свою лепту!
Он отцепился от Рет — Ратуса, тот отвесил наконец сидевшим в креслах почтительный поклон и обратился к Шуту:
— Позвольте вас на насколько слов, ваша милость.
— О! — воскликнул тот, воздев палец. — Простите, милостивые судари, мы вас покинем. — Он живо подхватил Рет — Ратуса под ручку, развернул к двери: — Но мы вернемся, господа, мы вернемся! — заверил он и выволок Рет — Ратуса в коридор.
Герцог поднял глаза на господина Годола, словно надеясь, что тот заговорит с ним, но господин Годол сидел профилем к нему, смотрел на огонь и тихонько постукивал остывшей кочергой по высокому голенищу сапога. Герцога для него сейчас не существовало. Решиться же сказать что–то самому было невозможно.
В коридоре разговаривали тихими голосами, так что в гостиной слышалось разве что короткое «бу–бу?» вопроса и более длинное «бу–бу–бу–бу» в ответ. Так продолжалось некоторое время, в течение которого герцог нервно разглаживал кружево на манжете. Когда Шут вернулся, он испытал даже некоторое облегчение. Но когда герцог увидел выражение лица Шута, все в нем упало. Он не знал, что произойдет сейчас, но то, что что–то произойдет, не сомневался.
Предчувствие его не обмануло.
Шут был серьезен. Шут был серьезен, как никогда. Он переставил невесть откуда взявшийся стул, сел на него верхом, возложил руки на спинку, а на руки голову и уставился на герцога.
Герцог не знал, куда девать глаза от этого взгляда.
Выдержав паузу, Шут сказал:
— А ведь интересные дела у нас получаются, милостивый государь.
И замолчал.
— Какие дела? — неуверенно спросил герцог.
— Скоро все узнаете, — был краткий ответ
Рет — Ратус вернулся минут через пять; в руках у него была папка. Став у дверей, он стал похож на секретаря, готового докладывать о текущих делах.
Шут повернулся к господину Годолу, и все впервые за вечер услышали его голос.
— Хорошо, — сказал господин Годол, и у герцога развеялись на его счет все сомнения.
Рет — Ратус раскрыл папку.
— Постарайтесь самое главное, — сказал господин Годол. — Не стоит зачитывать нам все подряд.
Рет — Ратус поклонился и взял первый лист.
— Показания девицы Гитион Алики, агента Отдельной Тайной Коллегии, — начал он казенным голосом. — Шут указал пальцем через плечо на дверь в гостиную, и Рет — Ратус подтвердил: — Да, ваша милость… Означенная девица Алики нашла в потайной комнате дома, принадлежащего герцогине Садал, карамельную куклу, над которой был произведен некротический ритуал. Кукла наречена была именем Амнис.
— Какое отношение эта кукла имеет к моей жене? — выдавил из себя герцог.
— Показания Каламе Катрея, Главного мастера Карамельной мызы, _ продолжал Рет — Ратус, пропустив реплику мимо ушей. Он передал первый лист Шуту — тот, даже не глянув, сунул его господину Годолу — и взял второй. — Он утверждает, что кукла за указанным номером согласно записям мызы была куплена четыре года назад махрийской царевной Ксантой, ныне являющейся герцогиней Садал. — Он еще раз махнул листом, хотя никто из присутствующих все равно ничего не смог бы прочитать. — Кукла была куплена без наречения. Царевна сказала, что наречет куклу сама.
Шут посмотрел на герцога, взял этот лист у Рет — Ратуса.
— Показания Ахисара Селея, — продолжал тот четко и бесстрастно, — ресторатора, который четыре года назад служил поваром в доме, где была найдена кукла. Тогда этот дом принадлежал тетке нынешней герцогини Садал, которая…
— Мы все знали эту даму, — оборвал Шут. — Что же повар?
— Царевна Ксанта приехала из Махрии с молочной сестрой, которая служила у нее горничной. Ахисар предполагает, что девушка была не просто молочной сестрой, но и сестрой единокровной — она была очень похожа на царевну, только темнее волосами и ростом на два дюйма ниже. Звали ее Амнис. Вскоре после того, как царевна обручилась с герцогом Садалом, девица Амнис заболела — у нее открылось горловое кровотечение. Вскорости она умерла.
— За четыре года куклу можно было уничтожить тысячей разных способов, — сказал угрюмо герцог. — И все равно это не свидетельствует против моей жены.
Рет — Ратус помолчал, посмотрел на господина Годола. Тот не глядя махнул рукой.
— Показания доктора Хамара Хареба, помощника главного лекаря Госпиталя Милосердия, и повивальной бабки госпожи Медьяр Сальхии, освидетельствовавших сегодня вечером состояние герцогини Садал.
— Вы посмели… — герцог начал подниматься, но Шут толчком водворил его обратно.
Рет — Ратус читал без паузы:
— Доктор Хамар и госпожа Сальхия однозначно утверждают, что герцогиня Садал не находится в тягости. Госпожа Сальхия, успешно лечащая от женского бесплодия наложением рук, — (Шут демонстративно хмыкнул.) — даже полагает, что указанная дама вообще не способна к деторождению по причине произведенного несколько лет назад выкидыша.