Страница 30 из 38
Однако Чужой лишь примерно знал, где находится могила. Не знал, как называется город. Округ — да. Так это несколько сот миль. И что толку? Все равно что ничего.
Пока он нашелся что ответить, зэк заговорил сам:
— Такой опытный человек, как ты, мог бы нанять соглядатая получше.
Чужой снова почувствовал укол лезвия, и боль пронзила его от макушки до пят. В отчаянии он вскрикнул:
— Чего ты хочешь?
— Одолжишь мне свой телефон? Мне нужно позвонить.
— Включите громкую связь, — сказал я Наврозову.
Сейчас решалось все. Этим звонком нам должны были или сообщить, что похищение успешно отменено, или…
Наврозов резко ответил по-русски:
— Да?
Я услышал нечто странное, нечто неожиданное. Крик.
И спокойный мужской голос, говоривший по-русски.
На заднем фоне слышались всхлипы, быстрая речь, будто человек умолял о чем-то. Я посмотрел на Наврозова и спросил:
— Кто это?
Всхлипы на заднем фоне вдруг стали громче, перешли в тонкий вопль, от которого у меня волосы на затылке встали дыбом. Затем поток слов. Наврозов слушал с ошеломленным видом.
— Кто это? — повторил я.
В трубке снова послышался спокойный голос.
— С вами кто-то еще? — сказал он по-английски. — Скажите мистеру Наврозову, что его человек уже не явится к нему с докладом. Всего хорошего.
Связь прервалась.
У меня засосало под ложечкой. Я понял, что случилось самое худшее. И Наврозов тоже понял. Швырнул телефон через всю комнату.
— Кто это был? — спросил я.
— В том-то и дело — я же работаю с посредниками! — воскликнул он. — Я не знаю, кто это!
— Тогда — где он?
— Я же сказал, где-то в Нью-Хэмпшире!
— Не дальше чем в тридцати минутах езды от границы с Мэном, так? Это нам известно. Но вы знаете хоть, он где-то на севере штата, или на юге, или еще где? Не догадываетесь?
Он не ответил — я видел, что он не знает. Видел, что сейчас он испытывает то, что ему редко приходилось испытывать в своей жизни: горечь поражения.
— Погодите, — сказал он хрипло. — Кое-что у меня есть. Фотография. Посредник сумел тайком сфотографировать исполнителя. Для подстраховки.
— Лицо?
Он кивнул.
— Но имени я не знаю. Лица этого человека нет в ваших полицейских базах данных. Найти его будет нелегко.
— Мне нужна фотография, — сказал я. — И еще одно. Я хочу знать, что же все-таки означает «Меркурий».
Он рассказал.
Через полчаса, еще не опомнившись от потрясения, я шел по улице к машине.
Почти ровно в шесть утра грузовой самолет «Федерал экспресс» сел в Бостоне. Мне срочно нужно было поспать. Если я не хочу упустить последнюю надежду найти Алексу Маркус, прежде всего мне понадобится нормально отдохнувший мозг.
Телефон зазвонил, когда я парковал «дефендер».
Это был Толя Василенко.
— Насчет фотографии, которую ты мне прислал, — сказал он. — Я тебе очень не завидую. Хуже и не придумаешь. Помнишь то зверское убийство целой семьи в Коннектикуте?
— Так это тот, выживший? Тот, что сбежал?
— Так мне сказали.
— Имя?
— Мы еще не обсудили цену.
— Сколько ты хочешь? — устало спросил я.
— Мне не денег надо. Скажем так, обмен информацией.
Он выложил мне свои требования, и я согласился, не раздумывая ни секунды. Тогда он сказал:
— Владимир Владимирович Жуков.
Я несколько раз повторил мысленно это имя, стараясь связать его со словесным портретом, который прислал мне по электронной почте Евгений, начальник наврозовской службы охраны: крепкий мужчина с бритой головой и свирепым выражением лица.
— Что еще ты о нем знаешь? Особенно о прошлом, о семье?
— Ты что, в психоаналитики решил податься?
— Чем больше я знаю о его личной жизни, тем легче будет с ним справиться.
— Когда он служил в Чечне, в армии, он получил взыскание за излишнее рвение в «зачистках».
— За это его и посадили?
— Нет-нет. Его приговорили к пяти годам за кражу. Он работал на строительстве нефтепровода в Томске и, насколько известно, «позаимствовал» там экскаватор для личных нужд.
— Это как Аль-Капоне посадили за неуплату налогов.
— Это единственное, что ему смогли предъявить. Томская полиция не смогла доказать его причастность к гораздо более тяжкому преступлению, хотя они и были уверены, что это его рук дело. Для того-то ему и понадобился экскаватор. На заброшенном участке земли за городом начали стройку и, когда копали котлован под фундамент, нашли три трупа. Муж и жена и их сын-подросток. Полицейская экспертиза показала, что в легких полно земли. Заживо похоронили.
— Для этого Жукову и понадобился экскаватор.
— Похоже на то. Но доказать ничего не удалось. Видишь ли, он очень, очень хорошо знает свое дело. Но если тебе нужна психология — когда Жуков был еще мальчишкой, его отец погиб на шахте, в аварии.
— Тоже погребен заживо?
— Не совсем. Кто-то из шахтеров случайно прорубился в заброшенный ствол шахты, а там скопилась вода, и туннели затопило. Тридцать семь шахтеров утонуло.
— Сколько лет тогда было Жукову?
— Лет девять-десять. Его мать, Евдокия, Дуся, как ее все зовут, еще много лет назад рассказывала нашему сотруднику — мол, сын все жаловался, что так своими глазами и не увидел, как это было. Говорит, тогда она впервые поняла, что Владимир не такой, как другие мальчики.
— Он ведь не ради денег старается?
— Конечно, от денег он тоже не откажется, но нет, думаю, он выбирает такую работу, потому что она предоставляет ему редкую возможность.
— Возможность?
— Посмотреть, как кто-то тонет у него на глазах.
Как ни хотелось мне спать, поговорить с Дианой Мэдиган было важнее — нужно было рассказать ей обо всем, что я узнал.
Шесть утра. Она встает рано. И вместо того, чтобы ехать домой, я сделал крюк на пять минут. В ее квартире горел свет.
— Как насчет кофе? — осторожно спросила она.
— Кажется, я уже прошел точку невозврата, — сказал я. — Еще немного кофеина, и я впаду в кому.
Я сел на диван, она — в кресло напротив. Она была в белой футболке, в трикотажных брюках и босиком.
Я рассказал ей все, что мог, из того, что только что узнал. Это было не самое связное изложение, но основные факты я передать сумел.
— Я велел Дороти проверить все возможные места в Нью-Хэмпшире, где сдают в аренду экскаваторы, но она сможет что-то узнать не раньше, чем часов в девять-десять, когда рабочий день начнется.
— Ясно, — сказала она. — А я тут пока просмотрела материалы дела по убийству в Коннектикуте.
— Уже? Но как ты узнала…
Она грустно улыбнулась.
— Нико, тебе надо поспать. Срочно. Ты же сам мне вчера рассказывал. — Она подошла ко мне. — Если ты не дашь отдохнуть своему мозгу и всему организму, может случиться какая-нибудь осечка.
— На этот счет не волнуйся, — ответил я. — У меня осечек не бывает.
— Вот и видно, что у тебя недосып, — рассмеялась она.
Я сам не понял, как мои губы оказались прижаты к ее губам. Потом я поцеловал ее в шею.
— Диана…
Она закрыла мне рот поцелуем и обвила ноги мне вокруг пояса.
— Я понимаю, что так, как раньше, у нас не будет, — сказала она.
— Я думал, это попытка начать все заново.
Она улыбнулась, потянулась ко мне, и я долго не выпускал ее из объятий.
Зазвонил мой телефон, я взглянул на экран. Маршалл Маркус.
— Ник, — прошептал он, — мне только что пришло сообщение.
Телефон пискнул — звонок по другой линии. Дороти.
— Не вешайте трубку. — Я переключился на Дороти.
— Ник, Маркус только что получил электронное письмо от похитителя.
— Я знаю. Он на другой линии. Только что мне сказал.
— Дело плохо, — сказала она. — У тебя там компьютер близко?
Я поколебался.
— Не мой, но есть.
— Я тебе сейчас по почте кое-что пришлю.