Цель жизни

– Я рано поняла, что моё будущее зависит только от меня самой. Без ложной скромности могу сказать, что была очень старательной. Хорошо училась, поступила в университет, закончила его, сейчас работаю. Моё детдомовское детство осталось в далёком прошлом, я самостоятельный человек, обеспечивающий не только свои насущные потребности, но и могущий себе позволить некоторые удовольствия. Однако во мне до сих пор живёт маленькая девочка, боящаяся назвать что-нибудь своим. – Лиза взяла паузу.

– Мы вырастаем с тем, что в нас заложили в детстве. – Понимающе заметила Галина Анатольевна.

– Я много раз слышала, – продолжала девушка, – что из воспитанников детдома получаются прекрасные семьянины. Лишённые в детстве любви близких, они стараются привнести её в собственные семьи. Но в моём случае почему-то всё не так. Я привыкла всё время быть одна, и нахожу в этом свою прелесть. Я не хочу что-либо менять в своей жизни. А, может быть, боюсь… Мысль о том, что мне никто и ничего не может принадлежать, настолько крепко засела в моём сознании, что я просто не могу соединиться с другим человеком.

– Но значит ли это, что у вас совсем нет близких людей?

– У меня есть подруга, есть молодой человек… Но близких в полном смысле этого слова, пожалуй, нет. И, самое страшное, мне кажется, что они мне и не нужны.

– Вы уникальный экземпляр, Елизавета! – невпопад радостно заявила психолог, – вы мне абсолютно подходите.

Лиза принуждённо улыбнулась.

– Простите, я не понимаю вас.

– Я приглашаю вас стать участницей моего эксперимента. – Галина Анатольевна встала из-за стола и прошлась по кабинету. – Сейчас я всё вам объясню.

– Ну, если это поможет решить мою проблему… – неуверенно произнесла Лиза, наблюдая за передвижениями психолога.

– Моя методика избавит вас от всех проблем вообще. – Галина Анатольевна остановилась прямо перед девушкой и сосредоточенно посмотрела ей в глаза.

– Видите ли, я, прежде всего, психиатр. Меня интересует психика отдельно взятого человека, я изучаю её, пишу научные работы на эту тему. Уже на протяжении долгого времени я провожу один эксперимент, результаты которого станут серьёзными научными исследованиями. Под моим надзором в абсолютной изоляции от остального мира живут люди. Сейчас я говорю не об умалишённых, нуждающихся в медицинской помощи. Это нормальные люди, ведущие нормальный образ жизни с некоторыми ограничениями.

Лиза с интересом слушала психолога, однако пока не могла понять, какое отношение это имеет к её проблеме. Галина Анатольевна между тем продолжала:

– Человек, участвующий в эксперименте, живёт в особой палате вместе с такими же нормальными людьми. Его обеспечивают питанием, одеждой и всем необходимым. При хорошем поведении и послушании он может гулять по территории больницы в сопровождении охранника. Но при этом он лишается всех контактов с внешним миром, и клиника становится его пожизненным пристанищем.

У Лизы по спине пробежал холодок.

– Вы, должно быть, шутите! Это же концлагерь какой-то.

– Если вы знакомы с историей, то знаете, что фашисты уничтожили огромное количество людей ради своих целей. Я же никак не вмешиваюсь в жизнь человека, ни медикаментозно, ни психологически, ни физически. Я просто наблюдаю за людьми и их поведением в созданной ситуации. Это небольшая, но необходимая жертва ради науки.

– А почему вы считаете, что имеете право приносить эту жертву?

– Это естественное течение жизни и развитие научной мысли. Так было во все времена – кто-то совершал новые открытия, а кого-то размалывали жернова прогресса. Всё человечество можно условно разделить на два лагеря: гениев, которые своими достижениями двигают общество вперёд, и собственно общество, которое тянется за гениями.

– То есть, вы считаете себя гением?

– Коротко говоря, да. Мои исследования выведут психиатрию на новую ступень. И ради пользы обществу считаю допустимым пожертвовать несколькими его индивидами.

Лиза почувствовала, как в её душу закрадывается беспокойство, а уверенность покидает её. Она встала со своего места и сделала несколько шагов назад.

– Галина Анатольевна, я далека от ваших психологических экспериментов, поэтому отказываюсь от участия в них. Что касается моей проблемы, то я постараюсь разобраться в ней сама.

– Попробуйте посмотреть на это по-другому, Елизавета. Как живёт большинство людей? Работают, спят, едят, рожают детей и при этом не задумываются, для чего они это делают. И это в лучшем случае! А есть и такие, кто вообще ничего не делает, а только пьёт или употребляет наркотики. Как вы думаете, станет ли для общества разрушительным их изъятие? Нет, и место этих людей тут же займут другие.

Лиза тем временем отступила к двери, наткнулась на дверную ручку и дёрнула её. За дверью оказался молодой человек, провожавший девушку до кабинета, который тут же преградил ей дорогу.

– Пустите меня! – крикнула Лиза, инстинктивно почувствовав опасность.

– Вот взять, к примеру, вас, Елизавета, – продолжала психолог, – как вы проживёте свою жизнь? Семью вы вряд ли создадите, это понятно по вашим рассуждениям. Ну, будете работать, зарабатывать деньги, тратить их на себя же. И всё! Много ли потеряет общество, оставшись без вас? А здесь у вас есть реальный шанс принести пользу, и, может быть, даже попасть в историю психиатрии.

Лиза в очередной раз толкнула охранника.

– Я не хочу попадать в историю психиатрии. Пустите меня! – потребовала она и тут же почувствовала, как в руку вонзилось что-то острое.

Лиза в ужасе обернулась к Галине Анатольевне. Та спокойно стояла, скрестив руки на груди.

– Не волнуйтесь, Елизавета, это всего лишь безвредное успокоительное. А что касается эксперимента… ваше согласие здесь не требуется. Вы уже его участник. Лучше всего вам смириться и начать привыкать к вашему новому положению.

Последние слова психолога девушка услышала словно в тумане, после чего силы полностью оставили её.

Лиза пришла в сознание и обнаружила себя лежащей на кровати в больничной палате. Над собой она увидела склонённое лицо незнакомой девушки.

– Привет! Как ты себя чувствуешь? – дружелюбно поинтересовалась девушка.

Лиза приподняла голову и огляделась. Её взору предстали белые стены, большое зарешеченное окно, несколько больничных коек, тумбочки возле них, две закрытые двери. А ещё – люди. Несколько женщин разных возрастов, одетых в одинаковые серые халаты. На себе Лиза с удивлением обнаружила точно такой же халат.

На самой дальней койке сидела женщина лет 35–40 на вид с длинными рыжими волосами и недоброжелательно изучала Лизу. Впрочем, вскоре она отвернулась и не удостаивала больше ни взглядом никого из находящихся здесь людей.

С соседней кровати поднялась маленькая худенькая старушка и тоже подошла к Лизе. Девушка уловила в её глазах сочувствие.

На кровать рядом с Лизой присела совсем молодая блондинка с короткой стрижкой. Это её Лиза увидела первой, придя в себя. Ещё одна кровать стояла пустой.

– Где я? – прошептала Лиза.

– В клинике Галины Анатольевны. – Ответила блондинка.

Лизе тут же вспомнились страшные слова психолога.

– Она говорила про какой-то эксперимент…

– Да. Мы все в нём участвуем. И ты теперь тоже. – Со вздохом отозвалась блондинка.

– То есть, как это понять?

– Как тебя зовут?

– Лиза.

– Меня – Аня. Это – Маргарита Васильевна, – блондинка указала на старушку, которая тоже присела рядом, – а там – Эля. – Блондинка понизила голос.

Речь шла о недоброжелательной женщине на дальней койке. Она всё так же сидела, отвернувшись и абсолютно неподвижно.

– Она никогда не разговаривает. И вообще, ведёт себя довольно странно. Возможно, она… – Аня сделала характерный жест рукой возле виска. – Никто не знает, как давно она здесь.

– А как давно здесь вы? – Лиза привстала на кровати, адресовав этот вопрос обеим женщинам.

– Я четыре года. – Ответила Аня, кивнув в сторону дальней койки, – когда я тут появилась, она уже была такой.