Страница 11 из 35
— У меня получается, — сказал он. — Увидев, что мальчик потерял мяч, я уже собирался предпринять кое–что, но ты меня опередила.
— Что бы ты сделал?
— Я пытался вспомнить заклинание, чтобы остановить мяч. Тогда либо мальчик поймал бы его, либо я вернул бы мяч ему.
— Это наверняка получилось бы.
— Но не так элегантно, как у тебя. — Он снова улыбнулся и прикоснулся своей чашкой к ее чашке, как бы чокаясь. — Это было великолепно. Ты, должно быть, обладаешь огромной силой.
Пейдж вспомнила, что ей говорили о Силе Трех. Согласно «Книге Теней», Зачарованные были самыми могучими ведьмами всех времен. То есть пока они были вместе. Если что–то случилось бы с одной из них, тогда они потеряли бы Силу Трех и их способностям был бы нанесен серьезный урон. Именно поэтому они должны все время проявлять осторожность, кругом водилось много колдунов и демонов, которые с удовольствием вырвали бы одну из их рядов, ослабив остальных. Вот почему чрезвычайно важным стало то обстоятельство, что она нашла своих сестер после смерти Прю. Это означало, что Сила Трех продолжает существовать.
Итак, даже ели он сильно подозревал в ней ведьму, она не скажет, что является одной из Зачарованных. По крайней мере, не раньше, чем узнает его получше. Намного лучше.
«А идея узнать его получше, — подумала она, — вроде как начинает становиться привлекательной».
Она отхлебнула кофе, пена попала ей на нос, и она рассмеялась, смахивая ее.
— Это хорошо, мне нравится, — сказал Тимоти. Он пристально разглядывал ее, словно она могла испарится в любой момент, разумеется, она могла выкинуть такой номер, но не собиралась сообщать от этом Тимоти.
— Что ты имеешь в виду?
— Смех, — ответил он. — У меня такое ощущение, что в твоей жизни еще не наступил самый счастливый день.
— У меня все в порядке, — возразила она.
— Нет, не в порядке.
— Эй, чей это день? — спросила она, снова рассмеявшись.
— Твой, — ответил Тимоти. — Однако сопереживание, пожалуй, одна из моих скромных способностей. Я чувствую некоторые вещи и могу сказать, что твой день был главным образом скверный.
Она пыталась заглянуть в его глаза, проверить, сможет ли сказать о нем что–либо подобное. Однако сопереживание, догадывалась она, не являлось одной из ее сильных сторон.
— Ладно, — выговорила она наконец. — Ты прав. День у меня был не из лучших.
— Что случилось? — спросил он. — Ладно, я лезу не в свое дело. Дурная привычка. Рано проявляю слишком большой интерес. Особенно если мне кто–то понравился.
— Ты впервые меня видишь. Как я могу тебе нравиться?
— Я подошел к тебе, потому что наблюдал, как ты спасла ребенка. И ты красивая. Почему ты не должна нравиться?
Она опустила глаза и смотрела в чашку. Она не понимала, почему этот парень такой напористый. Более того, она не верила, что может сопротивляться такому энергичному парню, особенно если он отвечает большинству ее требований. «Мужественный, красивый, разбирается в колдовстве, не капризничает, я уже перечисляла, что он мужественный?»
Она решила, что лучше всего сможет переменить тему, если вернется к его первому вопросу.
— У меня семейные проблемы, — сказала она, понимая, что этим выдает не слишком много секретов.
— Родители?
— Родные сестры. Они ссорятся, но не хотят говорить мне из–за чего. А это наводит на мысль, что я тому причиной.
— Если бы ты не была причиной, каждая захотела бы привлечь тебя на свою сторону.
«Он и в самом деле быстро соображает», — подумала она.
— Точно.
— Значит, ты ничего не знаешь о причине ссоры?
— Думаю, тут может быть что угодно, — ответила она. — Пейдж ветрена. Пейдж не хлопочет по дому. Не соблюдает приличия. Пейдж говорит, не подумав, — похоже, что–нибудь в этом роде.
Она заметила, что Тимоти больше не улыбается. Он нахмурился, уголки его рта опустились, а гладкий лоб, словно только что вспаханное поле, избороздили складки.
— Ты не должна быть столь строгой к себе, — сказал он. — У меня сложилось мнение, что ты критикуешь себя гораздо больше, чем твои сестры.
Она пожала плечами, отпила еще глоток кофе.
— Мне пора идти, надо успеть на этот автобус, — сказала она.
У него был растерянный вид.
— Я не хочу быть назойливым. Ты просто говори мне, если я перехожу границы, и я тут же буду вести себя скромно. Я это хорошо умею. У меня большой опыт.
Настала очередь Пейдж улыбаться:
— А теперь кто строг к себе?
— Вот видишь, — ответил он, сверкнув улыбкой, пронзившей ее до кончиков пальцев. — Иногда мы все так поступаем. Просто не следует придавать этому слишком большого значения.
— Обычно я не такая, — сказала она. — Нет, иногда такое бывает, когда я серьезно принимаюсь за что–нибудь. Но чаще я веселая, понимаешь? Такая веселая, что другим становится от этого плохо. Особенно если подобное случается рано утром.
— Что ж, у тебя есть многое, что может осчастливить, — заявил Тимоти.
— Ты так думаешь? — Она не понимала, как он пришел к такому выводу, но решила, что стоит выяснить, были ли у него на это причины или он просто подыгрывает ей. Она надеялась на последнее.
— Разумеется. Ты красива и явно не жалуешься на здоровье. Одежда на тебе смотрится великолепно. У тебя есть заботливая семья, которая готова ссориться из–за тебя и в то же время жалеет тебя. У тебя есть работа, которая тебя волнует так, что ты боишься опоздать на нее после обеда. Ты сильная ведьма и пользуешься своими способностями ради благородных целей. Твоя жизнь мне кажется просто замечательной.
Значит, и то, и другое. Он подыгрывал ей… но как! Все сказанное звучало так правдиво и хорошо. Ей особенно не на что было жаловаться. Да, в универмагах наряды часто были ей не по карману. Но ведь есть гораздо более важные дела, чем шикарные новые ботинки.
А работа, которую он упомянул, и в самом деле неплохая, но ей не удастся надолго сохранить ее, если она опоздает. Пейдж встала.
— Тимоти, я очень рада, что встретила тебя.
— Пейдж, я тоже рад, — ответил он. — Рад, что видел, как ты помогла тому мальчику. Тебе и вправду надо уходить?
— Я должна идти, — сказала она.
— Мне можно… как–нибудь позвонить тебе?
«Как–нибудь очень скоро», — с надеждой подумала она, но не знала, как поступить. Он доказал, что обладает некоторыми способностями, но ей не хотелось подтверждать его подозрения, хотя он и видел ее в деле.
— Если боишься, что я выдам твой секрет, тогда не надо, — сказал он, словно читая ее мысли. — Вообще–то я очень осторожный.
В конце концов Пейдж достала ручку из ранца, записала номер рабочего телефона на салфетке, сложила ее и пододвинула к нему. Он не сразу взял салфетку, и Пейдж отпустила ее. Тогда он сгреб салфетку и засунул ее в карман. Она заметила, какой влажной стала салфетка, когда он дотронулся до нее, и подумала, что он, наверно, пролил кофе себе на пальцы.
— Это хорошая черта, — заметила она. — Я имею в виду осторожность.
— Я тоже так думаю.
— До встречи, Тимоти. — Она повернулась к нему спиной до того, как он успел ответить или удержать ее еще одним томным взглядом или обворожительной улыбкой, и вышла из кафе. Автобусная остановка находилась в двух кварталах отсюда, но в такой толпе ей не хотелось рисковать и переноситься туда или прямо на работу. Если бы на ее пути попалась малолюдная улица или частный подъезд, она рискнула бы, а так придется ехать на автобусе и немного опоздать. Ведь не убьет же ее Коуан. Устроит небольшой разнос и тут же забудет, обратив свой гнев на что–нибудь другое.
Потребуется нечто большее, чем бессмысленная ярость Коуэна, чтобы сейчас испортить ей настроение. Она встретила точно такого парня, в существование которого не верила, парня, готового принять ее такой, какая она есть, парня, с которым она может говорить обо всем, который без колебаний встанет на ее сторону и поддержит, несмотря ни на что. У Пайпер был Лео, у Фиби — Коул, а теперь… вполне возможно, у нее будет Тимоти.