Страница 4 из 4
— Нет, — улыбается Гена. — У меня же в семь утра п-поезд, а мне ещё нужно всё д-дописать.
— Ну, что ж, удачи вам.
Айрам Борисович выбирается из машины и полной грудью вдыхает морозный, пахнущий фейерверками воздух. Странное дело — вроде, и не спас никого на самом деле, а в душе покой и ликование, как после успешной операции.
— Знаете, — подмигивает ему Гена, опустив стекло и высунувшись наружу, — вы так вдохновенно рассказывали про п-принцессу, про дракона… Не пробовали сами сочинять, а?
— Пробовал, — признаётся Лит после недолгого колебания.
— И как?
— Да никак. Я, любезный Геннадий, ещё меньше О’Генри, чем вы. И до Куприна мне — как до Луны. Каждый должен заниматься своим делом. Не согласны?
— Согласен… н-наверное.
Гена Замоскворецкий улыбается неуверенной улыбкой студента, вытащившего на экзамене единственный знакомый билет.
— С наступающим, — говорит ему Айрам Борисович. И идёт домой.
Анфилина и по каменным глыбам, устилающим дно огромного пещерного колодца, ступала легко и невесомо, словно по надраенному паркету бального зала. Тубалкейн смотрел ей вслед, пока она не скрылась за поворотом. Потом вздохнул. Увидится ли он с ней ещё хоть раз? На выходе принцессу ожидает свита — её тут же увезут во дворец. А завтра король уже узнает, что юный рыцарь Альвиц Тубалкейн фон Гаспит — вовсе даже и не рыцарь, а младший сын благородного, но совершенно разорившегося провинциального дворянчика и будущий государственный лекарь. Пусть не простолюдин, да только беден, как церковная мышь, и в перспективе у него отнюдь не ратная слава. Ах, Анфилина…
— Прелестная самочка! — гулко шепнул Доррграуморт. — Будь она зелёной, крылатой и ростом с меня, я бы сам в неё влюбился!
Тубалкейн покраснел.
— Ты мне жизнь спас, человечек! Я этого не забуду! У нас, ящеров, знаешь ли, хорошая память!
— Да не спеши ты благодарить, — молодой лекарь вяло махнул рукой. — Далеко ещё до поправки-то…
— Поправлюсь! — убеждённо заявил дракон. — Впервые за восемь лет чую: поправлюсь!
— Я утром вернусь со снадобьями, буду кровь тебе чистить. А ты, пока из постели твоей червонное не достану, спать на ней не вздумай.
— Да понял я, понял.
Дракон поглядел на своё драгоценное ложе и проворчал с сожалением:
— Вот незадача-то, столько трудов — и всё насмарку.
— Поменяй у Его Величества, — предложил Тубалкейн. — Всё красное золото на чистое. Думаю, он не откажет.
— Вот ты с ним и поговори! Скажи, что я предпочитаю монеты и маленькие слитки, на больших спать неудобно.
— Я?! — юноша поперхнулся. — С королём?!
— Я тебе доверяю, — дракон подмигнул огромным янтарным глазом. — А если ты ему скажешь, что золото будем менять три к двум — он ещё и наградит тебя, пожалуй. Эх, да только видел я королевскую сокровищницу — даже при таком обмене я едва ли от половины этой отравы избавлюсь…
Доррграуморт немного подумал, выпустил из ноздрей тонкую струйку дыма и решительно заявил:
— Что после мены с королём останется, ты заберёшь.
У Тубалкейна перехватило дыхание, он уставился на дракона широко раскрытыми глазами.
— Шу… Шутишь?!
— У тебя ведь нет на медь этой… аллер-р-р-ргии?
— Н-нету.
— Значит, не шучу. Жизнь чистокровного драка дорого стоит.
— Я не ради денег! — нашёл в себе силы возмутиться Тубалкейн.
— Знаю. Ты ради неё… Но мне приятно думать, что и ради меня чуть-чуть.
Дракон ещё немного поразмыслил и добавил:
— Это не плата за лечение. Это подарок. У вас ведь праздник, вы на него всегда друзьям что-нибудь дарите, я знаю. И вот ты подарил мне сегодня жизнь, а я дарю тебе… ну, то, что могу подарить. Так пойдёт, друг Тулли?
— Пойдёт, — прошептал Альвиц Тубалкейн фон Гаспит, вдруг ставший в масштабах маленькой Красногории очень выгодным женихом. — Спасибо, друг Дорми. С Новым годом тебя.
— С Новым годом, — ответил ему дракон.
25.11.2011 г.