Страница 75 из 82
Снова на советских моряков обрушила огонь фашистская артиллерия, совсем рядом загрохотали по мостовой танки.
Осколком оторвало руку Валентину Ходыреву. Передав пулемет Павлу Осипову, Акрен бросился на помощь товарищу. Затянув жгутом обрубок, остановил кровь, пытался перевязать. Но Валентин оттолкнул его — ни к чему теперь.
Оставшись в одной тельняшке, Ходырев со связкой гранат пополз навстречу танкам. Его дважды ранили, но Валентин упрямо полз вперед. Приподнявшись, он метнул гранаты. Взрыв разорвал гусеницу. Танк замер. Погиб и Валентин.
К концу дня в небе над портом появились краснозвездные истребители. Они несколько раз пронеслись над цитаделью десантников, поливая огнем фашистов, осаждавших район порта.
К ночи снова разгорелся бой. Рушились стены, горело все вокруг, один за другим гибли моряки, но оставшиеся в живых продолжали разить врагов.
С еще большим остервенением атаковали фашисты на второй день. Видимо, для храбрости им выдали по большой порции шнапса. Пьяные, они по трупам своих солдат лезли под пули десантников.
Когда стало особенно трудно — гитлеровцы, как очумелые, лезли уже в окна, — Ольшанский приказал Самойлову:
— Передайте в штаб — прошу открыть огонь по квадратам… — и командир назвал свои координаты.
Но вызвать огонь на себя не удалось — рация была повреждена разорвавшимся в здании снарядом. Тогда Ольшанский приказал Лисицыну пробраться к батальону. Лисицын благополучно прорвался через окружение, выбрался из города и уже на виду у своих подорвался на мине. Тяжелораненый, он, превозмогая невероятную боль, дополз до своих, передал донесение. И снова заговорили наши батареи.
Ольшанский и Головлев под обстрелом пробирались к бойцам в другие помещения, поддерживали воинов в трудные минуты, когда, казалось, человек уже не в состоянии выдержать. Погибли лейтенант Григорий Волошко, младшие лейтенанты Василий Корда и Владимир Чумаченко. Вражеская пуля настигла Головлева. Акрен перевязал его, с помощью Ольшанского отнес в угол, где было относительно спокойно, бросился к пулемету и стал бить по врагу.
Какой-то удушливый дым стал наполнять помещение. Не сумев справиться с десантниками, фашисты применили против них газ. Оставшихся в живых бойцов стало клонить в сон, оружие падало из рук. Но полуживые, израненные, оглушенные взрывами моряки продолжали сражаться.
Вечером в штабе приняли позывные десанта. Виктору Самойлову и Борису Монастырскому удалось отремонтировать рацию, и она заговорила, наконец, после долгого молчания. Но радиограмма была короткой и оборвалась так же неожиданно, как и началась:
«Связь прекращаю… Погибаем, но не сдаемся, — открытым текстом передавал радист. — Прощайте, товарищи!..»
В домике конторы в живых осталась горстка храбрецов. Тяжелораненый, истекающий кровью Ольшанский продолжал бить врагов из пистолета. Акрен пытался отвести командира за выступ стены, но тот словно не слышал его. Поддерживая командира одной рукой, Акрен другой стрелял в фашистов. Потом будто молния сверкнула перед глазами — и все кончилось.
Дольше других держалась группа Кирилла Бочковича, засевшая в массивном каменном здании, где раньше был цементный склад. Наступала вторая ночь. Долго прислушивались бойцы к перестрелке, и поняли, что сопротивляются только они — крохотный гарнизон цементного склада — Бочкович, Дементьев, Медведев, Павлов, Куприянов, Хакимов, Гребенюк.
Бочкович попытался пробраться к Ольшанскому, и ему удалось это, но здание конторы безмолвствовало — все ее защитники во главе с командиром и замполитом погибли. Рядом с Ольшанским были убиты Акрен Хайрутдинов и проводник отряда 20-летний рыбак, ставший бойцом, Андрей Андреев.
Когда Бочкович вернулся, кто-то предложил пробираться к своим. Но разве могли они оставить раненых? И тогда было решено — погибнуть всем до последнего, но не уйти с поста.
Ночью хлынул проливной дождь. Но сквозь шум ливня все явственней доносилась стрельба, отдаленные разрывы снарядов. Войска 3-го Украинского фронта вели бой за Николаев. На рассвете в район порта ворвались наши солдаты. Утром 28 марта Николаев стал советским.
Десант Константина Ольшанского с честью выполнил боевую задачу — моряки приняли удар на себя и удержали захваченный плацдарм до подхода наших войск. Плечом к плечу дрались русские Николай Медведев и Юрий Лисицын, украинцы Владимир Чумаченко и Кузьма Шпак, белорусы Иван Макиёнок и Александр Лютый, татары Акрен Хайрутдинов и Михаил Хакимов, азербайджанец Ами Ага-оглы Мамедов, адыгеец Абубагир Чуц, аварец Аде-Ахмед Абдулемеджидов и другие советские воины. 18 вражеских атак отразили герои. Более 700 трупов вражеских солдат и офицеров осталось в районе порта.
В Мордовской Бокле седая, высохшая от слез Садра-апа глаза проглядела, выглядывая почтальона, а когда он пришел, сердцем матери поняла, увидев чужой почерк на конверте: что-то случилось с Акреном. Протянула письмо Рашиду:
— Читай, сынок.
«Ваш сын, краснофлотец Хайрутдинов Акрен Мингазович в бою за Социалистическое Отечество, верный присяге, проявив геройство и мужество, убит 27 марта 1944 года. Похоронен в г. Николаеве в Краснофлотском сквере. Командир войсковой части».
Потом Рашид принес из школы газету «Правда» за 20 апреля 1944 года. В ней был опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении звания Героя Советского Союза бойцам Николаевского десанта, всем погибшим и немногим уцелевшим, оставшимся в живых.
— За проявленный героизм и отвагу при освобождении города Николаева, — читал Рашид, — присвоить звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда»…
«Как много фамилий, — думала мать, — и все незнакомые». Но вот и ее сын.
— Краснофлотцу Хайрутдинову Акрену Мингазовичу (посмертно).
Дальше опять шли незнакомые фамилии… Теперь они и для нее родные, побратимы ее сына. Породнила их одна братская могила.
В Николаеве, в тихом сквере на крутом берегу Ингула, где вечным сном спят десантники, установлен памятник 67 героям. На могильных плитах и цоколе памятника высечены их славные имена. Одна из лучших площадей города названа площадью 67 Героев Советского Союза. В канун 20-летия великой Победы звания Героя удостоен рыбак и воин Андрей Андреев, сражавшийся вместе с десантниками и погибший в схватке с врагами. Теперь их стало 68 — героев десанта Константина Ольшанского.
Там, где дрались насмерть отважные десантники, создан музей. Его экспонаты рассказывают о беспримерном подвиге советских воинов, среди которых были и наш земляк Акрен Хайрутдинов, и азербайджанский паренек, ушедший на фронт из оренбургского села, Алик Мамедов.
1967 г.
А. Кустов
СНАЙПЕР
Герой Советского Союза
Федор Кузьмич Чегодаев
Бойцы одного из полков 4-й Туркестанской дивизии быстро приняли в свою семью Федора Чегодаева — молодого казака из далекого оренбургского села Красный Яр. Всем пришлись по душе его храбрость, веселый характер.
Чуть ли не на второй день после прибытия в полк Чегодаев вместе со своими товарищами по эскадрону мчался с клинком в руке навстречу банде басмачей… В одной из жарких схваток от получил два ранения, но не оставил строя.
— Мне иначе, и нельзя, — сказал оренбуржец, — ведь дед-то мой был полным георгиевским кавалером. Да и отец не отступал в боях за землю русскую…
Шел 1923 год. Молодая Советская страна залечивала раны, нанесенные гражданской войной и иностранной военной интервенцией. А здесь, на одной из восточных окраин, все еще было неспокойно, бесчинствовали банды басмачей.
Нелегкой была служба. Частые бои, непривычная жара и пески, пески. Но солдатская дружба помогала бороться с трудностями. Закалялся, мужал Федор Чегодаев. Все ближе и понятнее становились ему слова комиссара, часто беседовавшего с красноармейцами о Владимире Ильиче Ленине, о созданной им партии, о Советской власти.