Страница 3 из 82
— Зенитчики всполошились! — крикнул Николай своим товарищам.
Через несколько минут ночное небо уже прощупывало несколько прожекторов. Луч одного из них скользнул по плоскости самолета Черненко. На миг кабина наполнилась светом.
Зенитки не заставили себя долго ждать. Сбоку, впереди, точно пухлые комочки, появились разрывы снарядов. Их смертоносная сетка становилась все гуще и гуще. Несколько осколков шаркнуло по обшивке самолета. «Девятка», под таким номером шел самолет Черненко, свернула чуть правее. На этот раз удалось уйти от прожектора.
Однако через несколько минут в кабину снова прорвались снопы света. Они появились почти одновременно с двух сторон. Николай на миг зажмурил глаза. «Кажется, схватили в клещи, сейчас полоснут!» — подумал он. Самолет дал крен вправо. Но в темноту не удалось вырваться. Не принес успеха и рывок влево. Цепкие щупальца прожекторов словно схватили самолет в свои смертельные объятия. Через секунду в кабине запахло гарью. Оглушительный треск раздался совсем рядом. Осколки раскаленного металла пробили обшивку.
— Кажется, пристрелялись, гады! — глухо проворчал стрелок-радист.
Вдоль луча прожектора потянулись к самолету пунктиры трассирующих пуль, забарабанили по фюзеляжу, крыльям. Тяжело было погибать в первом же боевом вылете, не успев причинить фашистам ни малейшего вреда! И вдруг внизу раздался взрыв. Один из прожекторов мгновенно потух. Самолет быстро юркнул в спасительную темноту.
— Спасибо, хлопцы! — с радостью воскликнул Николай.
Именно в эти секунды он до глубины души прочувствовал, что значит товарищеская боевая выручка.
Настроение членов экипажа резко приподнялось. Все духовные и физические силы были теперь подчинены одному — выдержать курс, метко сбросить бомбы на цель.
Николай прильнул к прицелу, но цель вдруг переместилась.
— Прошли через пекло, а тут будем мазать! — ворчит Николай и командует: — Вправо на два градуса!
Самолет выравнивается. Еще несколько секунд, и бомбы пошли на цель. Внизу загромыхало, клубы дыма обволокли черные вереницы вагонов.
Один за другим на цель заходили и другие бомбардировщики. Сильные взрывы потрясали станцию, там рвались боеприпасы.
Первое боевое задание было выполнено.
После этого Николаю Авдееву и его товарищам не раз приходилось бывать в бою. Были условия и посложнее. Но первый вылет, первый экзамен запомнился ему до конца дней. Так и не удалось узнать, кто же помог их самолету вырваться из смертельных объятий прожекторов. Никто из летчиков в этом «не сознавался». Но из той операции на аэродром не вернулся один бомбардировщик. Может быть, именно его экипаж пожертвовал собой ради товарищей, попавших в беду.
После каждого вылета летчики давали клятву мстить фашистам за погибших друзей, за все наше, советское, которое пытались отобрать гитлеровцы. Давал эту клятву и Николай Авдеев.
В первые дни войны Николай Авдеев совершил пятнадцать боевых вылетов. Были неравные схватки с фашистскими стервятниками, потери боевых товарищей — все пришлось испытать. Но враг всегда испытывал и бомбовые удары «девятки».
Авиасоединение, в котором служил Николай Авдеев, перебрасывалось с одного фронта на другой: Орел, Ленинград, Харьков, Сталинград, Киев… А на Урал, в Орск, почта приносила скупые весточки:
«…Все в порядке, не волнуйтесь, врагу не даем покоя, возвратимся с победой».
«…Дорогие мои, можете поздравить меня с правительственной наградой — орденом Красного Знамени…»
Несколько позже грудь гвардии капитана Николая Авдеева украсилась еще одним орденом Красного Знамени.
В эскадрильи теперь знали Николая Авдеева как опытного штурмана. Сначала на его счету были десятки боевых вылетов, потом этот счет увеличился до сотни, перевалил на другую… Было сбито несколько фашистских самолетов.
Когда в сводках Советского Информбюро сообщалось о новых ударах наших бомбардировщиков по гитлеровцам, Николай с удовлетворением отмечал, что в эти удары и он вложил частицу своей силы. Почти каждый день экипаж уходил в далекий рейд, в тыл врага, бомбил военные объекты немцев в Польше, в Восточной Пруссии, в Прибалтике.
В жаркий июльский день бомбардировщик, штурманом которого был Николай Авдеев, в группе других самолетов шел на очередное задание. Цель — разбомбить скопление живой силы и техники врага у города Люблина. Николай Авдеев знал эти места, ему много раз приходилось летать по этому курсу днем и ночью.
Появилось шесть вражеских истребителей против трех наших бомбардировщиков. На стороне гитлеровцев были маневренность и скорость. Лишь точный и умелый огонь мог отогнать или уничтожить стервятников.
Вверху над головой пронеслись сизые дымки. Казалось, вот-вот они вопьются в голову. Потеряй в эти секунды присутствие духа, сломай боевой строй — и тогда конец всем, насядут истребители, доконают. Это понимал каждый. Николай судорожно сжал ручки турели. В сетке прицела быстро рос силуэт фашистского коршуна. Но стрелять по нему еще рановато. Нужно дать ему подойти на линию действительного огня, а вот теперь — огненная трасса понеслась навстречу стервятнику. Дружно ударили и с других самолетов.
Расчет гитлеровцев — напасть с ходу, всей группой, не удался. Встретив отпор, они резко изменили тактику, вытянулись цепочкой, стараясь атаковать задний самолет и им же прикрываться от нашего огня.
Но и этот маневр был разгадан. Бомбардировщики эшелонировались по высоте и встретили истребителей врага огнем всех пулеметов. Фашистские самолеты метнулись в сторону и скрылись за облачком.
Ушли? Не похоже на стервятников. Имея численное превосходство, они не уйдут. Так оно и вышло. Перестроившись, истребители вновь ринулись на бомбардировщиков.
Николай увидел, как один из фашистов начал пристраиваться сзади соседа-бомбардировщика, выравнялся с ним в одной плоскости. Наш самолет фактически был обезоружен. Стрелять по стервятнику нельзя: пули прошьют хвостовое оперение своего самолета, и тогда хорошего не жди.
Для принятия решения Николаю понадобились секунды. Команда, и… самолет дает резкий крен. Николай нажимает гашетку. Промаха не может быть — истребитель совсем рядом. Фашист не ожидал такого оборота, метнулся в сторону, но было уже поздно. Около вражеского самолета появился дымок, из-под мотора выскочили небольшие языки пламени и жадно начали лизать подтеки масла. Потом самолет вспыхнул и, объятый черными клубами дыма, ринулся вниз.
Радость охватила и Николая и его товарищей. И не только потому, что он отправил на тот свет фашиста. Главное — спасена жизнь товарищей. И он, Авдеев, сделал это так, как сделали то же его друзья в ту тревожную ночь первого боевого вылета. Это был седьмой вражеский самолет, уничтоженный Николаем.
С очередной атакой у гитлеровцев также ничего не вышло. В небе появились советские истребители. Потеряв еще два самолета, фашисты обратились в бегство.
На обратном пути после бомбежки наши самолеты снова встретились с вражескими истребителями. Разгорелся жаркий бой. Боеприпасов на бомбардировщиках оставалось немного. И гитлеровцы скоро почувствовали это. Они нагло сближались, прошивали пулеметными очередями наши самолеты.
Выход был в одном — уйти. Двум бомбардировщикам это удалось сделать. Один самолет — на нем летал и Авдеев, вспыхнул и начал падать. Экипаж выбросился с парашютами.
После приземления укрылись в густой ржи. Долго носились фашистские стервятники над местом падения самолета, пытаясь обнаружить и расправиться с советскими летчиками. Но старания их пошли впустую.
Очень скоро экипаж самолета был готов к новым боям. Вскоре число боевых вылетов, совершенных Николаем Авдеевым, достигло 270.
Однажды, после возвращения с боевого задания, Николай Авдеев узнал радостную весть — Указом Президиума Верховного Совета СССР ему присвоено звание Героя Советского Союза. Это было 19 августа 1944 года.
Командир части писал родителям Николая в Орск:
«…Ваш сын Николай Дмитриевич Авдеев, штурман нашей гвардейской краснознаменной авиационной части, проявляет величайшие образцы мужества, героизма и отваги в борьбе с фашистскими захватчиками. Поздравляем Вас с присвоением ему звания Героя Советского Союза. Выражаем наше гвардейское спасибо за воспитание сына-героя».