Рассказы о героях

Этим письмам много лет. Мягкие, зачитанные листки. Ефросинья Павловна хранит их вместе с грамотой Герою и копиями благодарностей Верховного Главнокомандующего

«…за овладение столицей союзной нам Польши городом Варшава — важнейшим стратегическим узлом обороны немцев на реке Висле», «…за овладение городом Шнайдемюль — важным узлом коммуникаций и мощным опорным пунктом обороны немцев в восточной части Померании»…

Долго, припоминая подробности, рассказывала мне мать о сыне. А когда подала письма, сказала почти уверенно:

— Все, о Викторе — все.

Но мне не хотелось верить… После были поездки. Поиски архивных материалов. Поиски людей. Расспросы. Снова поездки. И теперь точно: нет, Ефросинья Павловна, это не все. О вашем сыне еще не весь рассказ…

…Рассветало. Командир полка заканчивал обход передовой. Перед наступлением он делал это всегда, чтобы самому увидеть местность за передним краем, расположение подразделений и чтобы еще раз убедиться в правильности намеченного плана. На левом фланге находился второй батальон. Солдаты сидели в «чужих квартирах» (как называли окопы, оставленные врагами), боролись с дремотой, курили.

В семь ноль-ноль загрохотали орудия. И сразу выросли впереди столбы дыма и щебня. Засуетились разведчики, санитары. Резким движением плеч сбросили с себя плащ-палатки стрелки. Перепоясанные ремнями, на которых болтались ручные гранаты, бойцы остались в телогрейках. Ждали. Наконец, на сорок пятой минуте заговорили «катюши» — сигнал к атаке.

Довженко легко вскочил на бруствер, поднял над головой автомат и протяжно пропел:

— Пое-хали! Ура…

На своем участке рота автоматчиков быстро сломила сопротивление врага. Расстреливала в упор, била прикладом, прошла первую линию траншей, вторую, третью. И не заметила, как оказалась в тылу противника.

— За мной! — скомандовал Довженко и повел роту на фашистскую батарею. Все поняли: надо подавить эти смертоносные орудия.

Вокруг — пули. Стреляют в лицо, в спину. Жарко. Тяжело дышать и ноги уже подкашиваются от усталости. Но еще немного, еще двести метров, и вот они — зияющие жерла пушек, поставленных на прямую наводку. Полетели гранаты. Взрывы. Потом на мгновение тишина. Орудийные расчеты пустились в бегство. Но нет, не уйти!

— Сержант Арутюнян, вашему взводу остаться здесь, — приказал Довженко.

Автоматчики с ходу взяли поселок Крубин, атаковали село Гура и вскоре очутились у самой Вислы. Занятый плацдарм предстояло теперь удержать до прихода батальона.

Удержали, выстояли, хотя высота, на которой они окопались, стала от огня как бы меньше. Это было 15 января 1945 года — в день, когда Виктора Довженко признали Героем. Но он об этом так и не узнал…

…Переправившись через Вислу, которую Виктор форсировал одним из первых, штурмом овладели Шнайдемюлем, приблизились к Одеру. И надо же было встретиться на пути хутору с названием Ваттенберг! Отрезанные, зажатые в кольцо, здесь скопились вражеские силы: два авиадесантных полка, батальон морской пехоты, остатки эсэсовской дивизии «Герман Геринг» — силы, которые нужно было во что бы то ни стало разгромить прежде, чем выйти к Одеру.

Сутки непрерывно дрался полк. И помнят солдаты последнюю атаку. Хутор — сплошные руины. Кажется, не осталось там ничего живого. Бойцы ринулись почти в полный рост. Из танка, стоявшего на косогоре, полоснула длинная пулеметная очередь…

Помнят воины, как хоронили тогда своего любимого командира, старшего лейтенанта Виктора Михайловича Довженко. Это было 4 марта 1945 года. А вскоре воины прочитали в газетах Указ о присвоении ему звания Героя Советского Союза.

1969 г.

Б. Савинков

ПОДВИГ РАЗВЕДЧИКА

Герой Советского Союза

Федор Михайлович Заикин

Вечерние сумерки окутали землю. Выйдя из землянки, сержант Федор Заикин направился оврагами и балками к темнеющему впереди лесу. Вскоре перед ним выросли могучие вековые сосны и ели, промеж которых рос густой кустарник. От полного безветрия лес казался угрюмым и пустынным. Но разведчик по опыту знал, что за каждым деревом или кустом таится опасность.

Заикин пробирался к большой дороге, проходящей в глубине леса. Путь был нелегким. После нескольких осторожных шагов приходилось останавливаться и до рези в глазах всматриваться в темноту ночи, напряженно вслушиваться в тишину леса. Только к полуночи, вымокший до нитки от росы, сержант добрался до места, отмеченного командиром на штабной карте.

Облюбовав место у поворота дороги, Заикин замаскировался. Несколько часов пролежал он на влажной земле, дрожа от холода. Кругом стояла тишина. Наконец, из глубины леса послышался приглушенный шум моторов. Мимо с притушенными фарами проехало несколько тягачей с орудиями и автомобилей с боеприпасами. Вслед за ними прошла рота гитлеровцев. И снова дорога обезлюдела на всю ночь. «Хоть бы один отстал от строя», — с сожалением подумал разведчик?

Наступил день. Дорога была пустынна. Почти сутки напряженного ожидания давали себя знать. Под вечер Федора начал одолевать сон. Но вдруг разведчик услышал шум мотоциклетного мотора. Дрему сняло как рукою. Шум мотора с каждой минутой приближался. На дороге показался одинокий мотоциклист. «Другого такого случая может не быть, — мелькнула мысль. — Наверное связной с донесением».

Когда фашист затормозил на повороте, разведчик выскочил из засады и бросился на него.

— Хэнде хох! — скомандовал советский воин, приставляя свой автомат к виску упавшего под мотоцикл. Гитлеровец, не ожидавший столь дерзкого нападения в расположении своих войск, опешил. Этого было достаточно Федору, чтобы связать фашисту руки, заткнуть его рот приготовленным заранее кляпом.

Обезоружив пленного, разведчик начал снимать из-под его кожаной куртки планшет и несказанно обрадовался: на плечах пленного виднелись офицерские погоны. Убрав с дороги в кусты заглохший мотоцикл, разведчик, подталкивая автоматом в спину пленного, повел его уже знакомым путем в свой штаб.

Пленный оказался офицером связи одного из немецких армейских штабов. На допросе он больше всего боялся за свою жизнь. И когда узнал, что его не расстреляют, дал нашему командованию ценные сведения о расположении фашистских войск на участке фронта, их численности и вооружении. За захват столь ценного «языка» сержант Федор Заикин был награжден орденом Красной Звезды.

Вместе со своей частью Заикин, участвуя в ожесточенных боях, двигался на запад, освобождая пядь за пядью родную землю от ненавистных захватчиков.

На подходе к Днепру взводу, которым командовал старший сержант Заикин, было приказано первому переправиться на правый берег. Разведчики отыскали несколько старых рыбацких лодок, подобрали бревна, доски, бочки из-под горючего, связали небольшие плоты.

Под покровом темноты воины скрытно выдвинулись к воде. Над Днепром постепенно сгущался туман. Он закрывал высокий берег. Погода благоприятствовала переправе. Разведчики быстро заняли места на плотах и двинулись вперед. Во главе небольшой флотилии шла лодка с командиром, радистом и пулеметчиком.

Немцы вели себя настороженно. Они то и дело освещали Днепр прожекторами и ракетами. И хотя туман был хорошим помощником наших воинов, разведчики чувствовали себя тревожно. От родной части их уже отделяла широкая полоса воды, а впереди ждал притаившийся невидимый берег, занятый врагом.

…Лодка уткнулась в песок, Федор выпрыгнул первым и, подтянув ее, помог выбраться радисту и пулеметчику. Вслед за ними подплыли остальные воины взвода. Командир приказал прежде всего рыть окопы и приготовиться к возможной контратаке.

Расчеты Заикина оказались правильными. Вскоре фашисты обнаружили высадившийся у них под носом десант и попытались сбросить его в воду, чтобы там добить, но, встретив дружный пулеметный и автоматный огонь, откатились назад.