Страница 4 из 16
– Попридержи коней, – пробормотал он, поднял руку и замер на обрыве. Приставив ладонь ко лбу и сощурив глубоко посаженные глаза, он смотрел на далекие табачные поля, которые колыхались в лучах жаркого солнца. Поджарый рабочий из Валдосты с татуировкой в виде якоря на предплечье, Мэттью был в классическом облачении каменщика: в пропотевшей майке-алкоголичке, серых штанах и пыльных высоких ботинках. – У тебя бинокль рядом?
– Держи, – Спид залез в рюкзак, вытащил оттуда бинокль и передал его Мэттью. – Что там? Куда ты смотришь?
– Пока не знаю, – бросил Мэттью, поворачивая колесико и осматривая окрестности.
Спид стал ждать более конкретного ответа, то и дело почесывая комариные укусы на мускулистой руке. Влажная от пота футболка с логотипом группы REM прилипла к его широкой груди. Коренастый двадцатилетний парень в последнее время похудел и уже не тянул на прежние двести десять фунтов – скорее всего, виной этому была низкокалорийная диета из с трудом добытых консервов и жидкого кроличьего рагу, – но крепкая шея до сих пор выдавала в нем бывшего футбольного защитника.
– Ого! – Мэттью присмотрелся. – Это еще что за хрень?..
– Что там?
Не отнимая бинокля от глаз, Мэттью задумчиво облизал губы.
– Если я не ошибаюсь, мы только что сорвали куш.
– Топливо?
– Не совсем, – рабочий передал бинокль товарищу и улыбнулся. – «Топливом» это, пожалуй, еще никто не называл.
Они спустились с холма, перебрались через пересохший ручей и вступили в море табачных листьев. Их обволок запах навоза и перегноя, сильный и опьяняющий, как в теплице. Было так влажно, что на коже выступала испарина. Большая часть высоких кустов стояла в цвету, и Спиду с Мэттью приходилось вытягивать шеи и идти на цыпочках, чтобы не терять ориентир. Они вытащили пистолеты и сняли их с предохранителей – просто на всякий случай, – хотя Мэттью и не видел иного движения, кроме колыхания листьев на ветру.
Затерянный в зелени островок был ярдах в двухстах впереди, за рощей высоких дубов, стоящих, подобно стражам, среди табачного поля. Сквозь заросли Мэттью разглядел ограду, которой были обнесены запретные растения. Хихикнув, он сказал:
– Да ладно! Вот блин, глазам своим не верю!
– Это то, о чем я думаю? – спросил Спид, когда они подошли вплотную к ограде.
Выйдя из табачных джунглей, они смотрели на длинные зубчатые листья, которые окружали вкопанные в землю ровными рядами деревянные колья и проржавевшую сетку. В восточном углу площадки виднелась узкая, заросшая сорняками тропинка, по которой когда-то, возможно, ездили мопеды и мотовездеходы.
– Мать моя женщина! – с трепетом пробормотал Мэттью.
– Опаньки, сегодня в городе намечается горячая ночка! – Спид бродил вдоль высаженных рядами кустов и внимательно оглядывал их. – Черт, да нам этого до скончания века хватит!
– А какое качество, – заметил Мэттью, понюхав лист. Он растер кусочек между пальцами и вдохнул густой горьковатый запах с нотками цитруса. – Ты только посмотри на этого лохматого типа!
– Точняк, дружбан! Мы прямо в лотерею выиграли!
– Ага, – Мэттью похлопал по карманам и скинул рюкзак. Его сердце заколотилось в предвкушении. – Давай-ка найдем какую-нибудь трубку.
Келвин Дюпре шагал из стороны в сторону по заставленной мебелью комнате в задней части ратуши Вудбери. В руке у него был зажат серебряный крестик со свернутой мотком цепочкой. Он немного прихрамывал и был так худ, что напоминал пугало. Мятые штаны висели на нем мешком. Голова кружилась от переживаний. Сквозь мутное стекло единственного окна он видел, как трое его детей играют на маленькой детской площадке, по очереди качая друг друга на ржавых качелях.
– Я просто говорю, – он потер губы и вздохнул, – что нужно подумать о детях. Где им будет лучше?
– Я думаю о детях, Кел, – натянуто ответила с другого конца комнаты Мередит Дюпре. Она сидела на складном стуле, маленькими глотками пила воду из пластиковой бутылки и смотрела в пол.
Накануне вечером каждый из них выпил по банке витаминного коктейля в госпитале у Боба, чтобы восстановить пищеварение, а утром они позавтракали овсяными хлопьями, порошковым молоком, арахисовым маслом и крекерами. Пища восстановила их физические силы, но они все еще не могли оправиться от того, что чуть не погибли от голода в пути. Несколько минут назад Лилли выделила им отдельную комнату, а также снабдила их едой и водой и предоставила им время на то, чтобы прийти в себя и собраться с силами.
– Где лучше нам, – пробормотала Мередит, не поднимая головы, – там лучше и им.
– Почему ты так думаешь?
Мередит посмотрела на мужа. Ее глаза покраснели и увлажнились от слез, растрескавшиеся губы едва не кровоточили.
– Знаешь, в самолетах всегда показывают инструкцию по безопасности на борту?
– Да, и…
– В случае разгерметизации салона вам следует сначала надеть кислородную маску на себя, а затем помочь детям.
– Я не понимаю. Чего ты здесь боишься?
Мередит многозначительно взглянула на него.
– Да ладно, Кел… Ты ведь прекрасно понимаешь, что случится, если они узнают о моем… о моем состоянии. Помнишь тот лагерь?
– Там были одни невежи и параноики, – Келвин подошел к ней, опустился на колени и ласково положил руку ей на ногу. – Сам Господь привел нас сюда, Мер.
– Келвин…
– Правда. Послушай меня. Это место – настоящий подарок. Господь привел нас сюда и хочет, чтобы мы остались. Может, у того медика – у Боба, кажется, – есть для тебя лекарства. Сейчас не Средние века.
Мередит покачала головой:
– Нет, Кел… сейчас как раз Средние века.
– Милая, прошу тебя.
– Тогда они просверливали дыры в головах душевнобольных – а сейчас все и того хуже.
– Здесь никто не будет тебя травить. Эти люди такие же, как мы. Они точно так же испуганы. Они просто хотят защитить то немногое, что имеют, сделать этот город безопасным для жизни.
Мередит поежилась.
– В том-то и дело, Кел… Поэтому они и поступят именно так, как поступила бы я на их месте, узнав, что у кого-то из них проблемы с головой.
– Хватит! Хватит так говорить. Нет у тебя никаких проблем. Господь милостив, Он помогал нам до этого момента и готов помогать и дальше, Он направит нас…
– Келвин, не надо.
– Мер, помолись со мной, – он взял ее руку, накрыл ее своей мозолистой ладонью и склонил голову. Его голос стал тише. – Боже милостивый, мы просим тебя помочь нам в эти трудные времена. Боже, мы верим тебе… ты наш оплот и наша защита. Укажи нам путь.
Мередит опустила глаза, ее лицо исказилось от боли, на глазах выступили слезы.
Ее губы шевелились, но Келвин точно не знал, произносит она слова молитвы или проговаривает что-то гораздо более личное и сокровенное.
Спид Уилкинс резко сел, разбуженный нестерпимой вонью ходячих. Он потер налившиеся кровью глаза и попытался прийти в себя – попытался заставить отключившийся разум понять, как он смог заснуть под открытым небом, забыв обо всех предосторожностях в этой пустынной местности. На солнце было жарче, чем в доменной печи. Он спал несколько часов. Он весь вспотел. К уху вдруг подлетел комар. Поморщившись, Спид отогнал его прочь.
Он осмотрелся и понял, что отключился на краю заросшего табачного поля. Все суставы ныли – особенно колени, которые до сих пор побаливали от старых футбольных травм. Великим спортсменом он не был. В первый год выступлений в третьем футбольном дивизионе за «Пьемонт Колледж Лайонс» в Афинах он не продемонстрировал выдающихся результатов, но не терял надежды отличиться на следующий год – а там случилось Обращение и все планы рассеялись, как дым.
Дым!
Вдруг он все вспомнил – он вспомнил, чем занимался, пока не отрубился среди переросшей травы, – и его захлестнула волна противоречивых чувств. Его одновременно одолели стыд, смущение и веселье, как частенько случалось с ним после большого кайфа. Он вспомнил, как они с Мэттью обнаружили к северу отсюда затерянную в листве плантацию марихуаны – настоящую сокровищницу, настоящий травяной рай среди кустов переросшего табака, этакую ботаническую матрешку, сокрытую от остального мира каким-то предприимчивым фермером-укурком (видимо, перед самым Обращением, которое обломало всем кайф).