Прирожденные аферисты

– Ты бегать будешь, баран, да? Ты говорить не хочешь, да?

– Отпусти! – захныкал счетовод.

Подбежал отставший Баграм. И армяне оттащили пленного в сторону – в кусты на берегу реки, подальше от посторонних глаз.

– Денег нет. Все пропито. Зря бежали, – выдал скороговорку Трофим.

– Э-э, я за твоей мелочью бежал? – удивился Баграм. – Ты правда так считаешь?

– Не знаю, зачем я вам понадобился, – поморщился Трофим, и по нему было видно, что прекрасно он все понимает и валяет дурака.

– Рассказывай, как ты жулику помогал, – потребовал Баграм.

– Я? Жулику? Да вы с ума сошли, граждане? – Счетовод возмутился так искренне, что ему хотелось верить.

Но Баграм никогда никому на слово не верил. А касательно этого типа – вообще наверняка знал, что тот причастен к мошенничеству.

– Не помогал? – критически посмотрел на него Баграм.

– Конечно, нет. – Первоначальный испуг у Трофима постепенно сменялся воодушевлением. – Люди могут упрекнуть меня в чем угодно, но только не в презрении вопросов чести.

Когда-то счетовод был интеллигентным человеком, и от старых времен у него осталась способность витиевато строить фразы.

Давид озадаченно посмотрел на алкоголика, а Баграм с пониманием усмехнулся:

– Вот сейчас мы тебе твою честь и вскроем, посмотрим, чего она стоит.

С этими словами он извлек из рюкзака разделочный нож. Трофим, увидев его, икнул и отстранился, но сзади его подпирала стройная стальная фигура Давида.

– Вы что? Вы же советские люди! Вы правда думаете, что безнаказанно меня зарежете? – Слова хлынули из Трофима, как вода из прорвавшегося крана.

– А мне все равно. – Баграм легонько кольнул счетовода в худой впалый живот. – Мне сказали вора найти. Я найду. А что тебя нельзя резать – мне не говорили.

Баграм надавил лезвием чуть сильнее.

Трофим затараторил:

– Ладно, ладно. Все скажу… Только на опохмелку подкинь!

– Что?! – изумился Баграм такому нахальству перед лицом неминуемой смерти.

– На опохмелку. Пятерик… Нет, лучше червончик. Без горючего мне жизнь не в жизнь, и меня лучше сразу убить.

Переварив услышанное, Баграм протянул пятерку со словами:

– Подавись, собака. Больше не стоишь. Теперь рассказывай.

– Ну да, приезжал он! – Трофим радостно сунул пятерку в карман – она означала грядущую опохмелку и тридцать три алкогольных удовольствия.

– Тот, с фотографии?

– Он! В пивнухе познакомились. Он ко мне подошел. Втерся, паразит, в доверие. Попросил бланки нашей фабрики, образцы, еще всякую мелочь.

– Сколько заплатил?

– Три бутылки водки и пятьдесят рублей на закусь.

– Э-э, гнилой ты человек, – произнес Баграм с презрением. – Ты не только в государственный, ты и в наш карман залез!

– В ваш – это когда?

– Не помог бы ты ему, не встретились бы мы с ним!

– Это опосредованное действие, не носящее характер прямой причинной связи, – выдал алкоголик.

– Ты еще ругаться будешь? – сжал Баграм нож.

– Нет, конечно! – замахал руками Трофим.

– А как того негодяя зовут? Откуда он?

– Иван Ивановичем назвался. А мог бы и Хоттаб Амировичем – все равно врал. Откуда сам – не сказал. Но, я думаю, с Запорожской области.

– Почему?

– Бутылки дал, завернутые в газету «Запорожская правда» за 11 мая.

– Как ты запомнил?

– А я все помню и вижу. Я вообще умный, но пьющий, чем все пользуются.

Больше ничего важного у счетовода узнать не удалось. И Баграм сказал ему:

– Иди. И больше так не делай.

– Иди и больше не греши, – прошептал себе под нос Трофим, удаляясь прочь.

Глава 13

МВД СССР располагалось в старом светло-желтом здании с белыми колоннами, выходившем на улицу Огарева в самом центре Москвы. Маслов прибыл туда за двадцать минут до совещания. Неразговорчивый капитан милиции в форме встретил его у входа с пропуском и проводил на пятый этаж.

Министерские коридоры были широкие, с высоченными потолками. А вот кабинеты подкачали – полковник Поливанов ютился в клетушке.

Они обнялись.

– Сколько тебя не видел, Володя, – покачал головой Поливанов, худощавый, спортивный, – легенда московского сыска.

– Текучка заела, – развел руками Маслов. – Преступник не дремлет, а только и думает о том, как уничтожить все мое свободное время.

– Опять вместе поработаем.

– Это мы с удовольствием. Грузить, копать – тут мы незаменимы.

– Грузить пока рано. Слишком мало знаем. А вот покопать придется… Кстати, не перерос еще МУР? К нам не хочешь? Можно ведь рассмотреть вариант. Не сразу, но на перспективу.

– Не перерос. Костюмчик в самый раз по мне, – сказал Маслов, немножко подумав. – У вас за весь СССР думать надо. Да еще бумаги писать. Проверять нижестоящие подразделения. А я псина охотничья – мне «фас» сказали, я и побежал. Для умствований не создан.

– Да, бумаги, проверки, указания – это есть. Даже больше чем надо. Но и практикой балуемся. Вот, за эту серию мошенничеств взялись. И зарплата у нас повыше.

– А на кого я Москву брошу? Любимый город, который при мне может спать спокойно.

– Как был трепачом, так и остался, – улыбнулся Поливанов.

– Язык у опера – самая натруженная мышца.

Они повспоминали старых знакомых, поностальгировали по отгремевшим битвам. А вспомнить было что. И под пулями ходили, и в перестрелке серийного убийцу ликвидировали. Много чего натворили в свое время.

Поливанов посмотрел на часы:

– Одиннадцать. Пора.

Тут же в дверь постучали.

– Разрешите? – На пороге возник баскетбольного роста парень лет тридцати в серебристом модном костюме.

– Заходи, – кивнул Поливанов.

Вслед за «баскетболистом» зашел широкоплечий, черноволосый, с проседью, подполковник на вид лет сорока – сорока пяти с неприветливым лицом, напоминающим морду английского бульдога. Он был одет в серую форму нового образца. Щит и меч в красных петлицах свидетельствовали о том, что он является сотрудником следствия. Орденской колодки не было – видимо, нечем похвастаться.

Поливанов сказал:

– Ну вот, ядро группы в сборе. Знакомьтесь, товарищи.

«Баскетболист» оказался капитаном Крикуновым, главным аналитиком отдела по имущественным преступлениям. Он протянул руку и, искренне улыбнувшись, представился:

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «