Неделимые

- Не дуйся.

- Я и не дуюсь.

- Врешь.

- Вру, - переговариваются, шагая на кухню, - но ты обещаешь, что будешь стараться меньше «путешествовать».

- Я постараюсь.

- Обещай.

- Ты же знаешь, я не обещаю...

- Ага, и не споришь, - фыркнула, доставая тарелки.

- И не спорю.

- Очень предусмотрительно с твоей стороны, - ставит белоснежные блюда на стол. - Мама твоя звонила, я не поняла, что случилось... Она не смогла до тебя дозвониться, но кажется там с Савелием какие-то проблемы.

- Этот Савелий.

- Не злись, - грозит пальцем. - Он еще юн, ему позволительно, как и мне, - улыбается.

- Ему не позволительно. Сколько я буду за него все решать? Детский садик какой-то.

- Ну ты же старший брат, опора...

- В его случае я спонсором получаюсь.

- Егор!

- А если так и есть, он со всеми своими выкрутасами вечно попадает на деньги и сразу что...? – вздернул бровь. - Правильно, бежит ко мне.

- Может с Ириной Александровной поговорить...

- Нет.

- Я придумал кое-что оригинальное. В хоккей ему не играется, и в Москве не живется, значит в военное училище поедет.

- Савелий? Ты себе как это представляешь? Он же... Господи, он же, как клоун, ему там будет непросто.

- И прекрасно. Закрыли тему. Есть давай, а то тебя сейчас сожру.

- Нас, - хихикнула.

- Вас.

***

Это прекрасное и пугающее чувство одновременно. Ожидание.

Этот день начался так же, как и всегда. Завтрак, поцелуи, разговоры, с одним исключением, сегодня он не успел дохать до офиса. Телефонная трель заполнила все пространство машины. Гулкая, звонкая. Она насторожила.

Еще не успев ответить, он точно знал, что ему скажут, чувствовал.

А теперь сидел в кабинете ожидания, изводя себе нервы. Не мог поверить, что все это происходит с ним, что за такой короткий срок его жизнь в корне изменилась. И теперь в его жизни есть другие цели, совершенно не связанные с зарабатыванием денег. Сидел и вспоминал все, что произошло за этот год.

В голове пролетала каждая ссора... Сказанное невпопад слово... Взгляд... Прилив нежности...

- Егор Сергеевич, родила, - в сознание ворвался голос медсестры.

Наверное, он только сейчас до конца понял, насколько сильна его любовь к этой женщине. Женщине, изменившей его мир, его существо. Женщине, которая подарила ему двух прекрасных детей.

Это понимание явилось свыше, полностью дезориентируя. Он так и замер у двери в палату. Пальцы едва коснулись металлической ручки, а ноги больше не могли ступить и шага, тело напряглось, застывая подобно мраморной статуе. Это было чем-то сверхъестественным, он не мог объяснить внезапно возникшее чувство робости.

Глубокий вдох, переполненные воздухом легкие и отчетливо слышавшийся стук собственного сердца. Робость растаяла так же мгновенно, как и появилось, стоило распахнуть дверь белоснежной палаты. Вошел, но медлил. Кроткие, совсем несмелые шаги в сторону жены, которая улыбалась посапывающей на руках малышке.

Рита зачарованно смотрела на крохотное личико дочери – душа пела. В глазах блеснули слезы, слезы радости. Она так ждала их появления, читала сказки, рассказывала истории, и уже знала, что они слышат, понимают ее. Дверь отворилась, и в палате появился Егор. Марго подняла глаза, губы растянулись в улыбке, от которой на щеках проступили ямочки.

- Привет, - шепнула, поджав губы. Егор продолжал стоять у самого входа, еще ни разу она не видела мужа таким волнующимся, слегка растерянным, но счастливым. То, что он рад чувствовалось на расстоянии, теперь она знала, что он любит ее, их.

- Привет, - прокашлялся в кулак и, наконец-то, сдвинулся с места. Коснулся ладонью ее лица, сорвал легкий, но такой нужный сейчас поцелуй. - А где...? – осмотрелся в палате. - У нас же двойня?

- Двойня, не переживай, - улыбнулась, - на кислород унесли.

- Это девочка или мальчик?

- Девочка. Женечка, давай назовем Женей. Знаю, что мы хотели по- другому, но я как только на нее посмотрела, то сразу поняла - она Женечка... Евгения Егоровна, мне кажется хорошо. - Рита продолжала говорить что-то еще, но Егор слышал все слишком расплывчато, глухо. Он смотрел на этот крохотный, зевающий, морщащийся сверток и проваливался в какой-то другой, сумасшедший мир. Мир, полный любви.

- Маргарита Павловна, я ребеночка принесла, - прожужжала медсестра, вошедшая в палату. Она, не останавливаясь, направилась к Егору, чтобы отдать ребенка. - Егор Сергеевич, поздравляю, - протянула закутанного в конверт младенца.

Егор аккуратно вытянул руки, в которых этот крохотный мальчишка казался еще меньше.

- Вот так, хорошо, вы только головку придерживайте, - прокомментировала сестра и удалилась.

- Такие маленькие... - прошептал, сосредоточив все свое внимание на ребенке, - крохи.

- Не успеем опомниться, как они вырастут.

Егор внимательно посмотрел на жену.

- Я люблю тебя, - улыбнулся, - я очень тебя люблю. Вы - самое дорогое, что у меня есть. - Рита смахнула подступающие слезы.

- И я тебя, больше жизни.

» Глава 30

 Суматоха, выписка, сумасшедшие гонки по магазинам, ночи без сна и еще куча испытаний свалившихся на голову новоиспеченным родителям. Легкая, приятная усталость. А в душе горячее, сильное, разливающиеся по телу волнами, чувство любви.

Рита еще никогда не была так счастлива. Только сейчас, спустя неделю после выписки, она окончательно пришла в себя, свыклась со всеми изменениями, почувствовала себя нужной. Пока была беременна часто думала о том, как ее мать стала такой. Чужой, бездушной. Ломала голову, но так и не смогла выделить для себя ни одной здравой мысли на этот счет. Да и нужны ли они, эти мысли?

Ее мать казалась далекой. Отчасти смутной. Рита не помнила ласки, заботы – в голове лишь эхом отдавались предательства. Да, именно предательства. Ее мать была предательницей по отношению к семье, к маленькой Рите, даже по отношению к отцу. Возможно, не будь Ольга такой, их семья была бы другой: дружной, крепкой, настоящей. Отец часто жалел о том, что женился на Ольге, но его учили, закостенело вклинили в мозг - впрягся в воз, не смей бросать. Вот он и не бросал. Тянул, зарабатывал деньги, а после, окончательно отчаявшись, рухнул с обрыва головой вниз - сдался и превратился в мать. Стал таким же холодным и далеким.