Страница 9 из 13
Я спросил лейтенанта, как он намерен с нами поступить. Он объяснил саркастическим тоном, что мы придем вовремя и куда надо. И что график на марше будет скрупулезно соблюдаться. Что бы это значило? Я посоветовал всем нашим быть настороже. Быть пленником, настоящим пленным, в самом деле очень тяжело, особенно при таких обстоятельствах. Они, вероятно, собираются отправить нас на общий сборный пункт: в конце концов, мы не можем быть единственными немецкими пленными. Или что-то другое? И мы практически ничего не ели уже бог знает сколько времени. И разумеется, не приходится даже мечтать о сигаретах.
Сегодня я все еще жив, как и вы с Лоре. Все мы трое!
25 сентября 1939 г
Сегодняшний день снова был наполнен изматывающими нервы событиями, причем сюда можно отнести и ночь тоже. Одно походило на другое. Нам пришлось вместе с поляками двигаться маршем всю ночь, несмотря на проливной дождь.
Куда бы мы ни кинули взгляд, повсюду огни фонарей и прожекторов немецких войск. Немцы. Мы идем и идем. Для поляков практически не осталось ни одной лазейки. Я уже решил, что, если завтра польский лейтенант не освободит нас, я потребую соблюдения своих прав военнопленного. Нас должны доставить в лагерь, за линию фронта. И если понятия «тыл» больше не существует, тогда нам должны гарантировать личную безопасность, которая тоже является правом военнопленного, которым мы должны обладать и которым обладать больше не можем. Нам должны обеспечить защиту от мести польских солдат.
С наступлением рассвета мы убедились, что поляки сумели прорваться через кольцо окружения; ведь иначе мы бы уже перебежали к немцам. Я надеялся на подход наших танков. Но сейчас, похоже, было слишком поздно для этого. Мы свернули в лес, где, скорее всего, останемся до вечера. Без еды. У ста сорока поляков тоже нет никаких продуктов.
Дождь все еще шел. Я заполз за дерево, пока поляки затаскивали в лес своих лошадей и повозки. Потом я увидел, как из леса с поднятыми руками вышел какой-то гражданский. Еще один поляк! Потом еще один! Я даже не знаю, сколько всего их было! Откуда здесь столько!
Мы, двадцать два военнопленных, бросились бежать. Это была наша единственная надежда. Подходили немцы? Или украинцы? В любом случае этот отряд состоял из иностранцев. Выглянув из леса, я узнал их: это наши русские союзники!
Не могу описать, что я испытывал в этот момент. Я не чувствовал радости. Я не смеялся. Не кричал, не рыдал.
Меня все это совсем не тронуло. Только тот, кому удалось воскреснуть из мертвых, знает эти ощущения.
Там было трое русских, которые захватили в плен поляков, одного офицера и двух унтеров. Они увидели, что поляки бегут и прячутся в кустах, и, когда поляки были в лесу, русские начали стрелять. Никто и не думал оказывать сопротивление. Польские офицеры сразу же сделали руки по швам, а солдаты, все как один, вышли из леса. Русский капитан сразу же вручил нам оружие. Теперь мы снова стали полноценными солдатами! Многочисленные повозки были разгружены, а имущество рассортировано. Мы прозанимались этим до 14.00. Затем мы помогали капитану снова загрузить вещи в телеги. Мы поедем в Томашув-Любельски, этот город в наших руках.
Вечером нас покормили прекрасным супом, в котором плавали куски дичи и птицы. После еды мы поспешили отправиться в путь. Я совсем не спал со вчерашнего утра. Но, возможно, мне удастся сделать это сегодня?
26 сентября 1939 г
Мы ехали всю ночь. Когда русские устраивали привал, они делали это не так, как мы. Они останавливались на возвышенности, откуда можно было наблюдать за окружающей местностью. Мы же всегда останавливаемся в поселке или в лесу, чтобы не стать объектом наблюдения для вражеских самолетов. Или: когда русские проходили через селение или через лес, они сначала всегда давали вперед несколько коротких пулеметных очередей в качестве меры предосторожности, чтобы не попасть под огонь одинокого стрелка. Мы так не поступаем. Нам пришлось ехать на польских повозках. Можешь себе представить, каково это – управлять лошадьми, когда не имеешь (как я) ни малейшего представления о том, как это делается. Кормить лошадей, запрягать и распрягать их – это было ужасно.
То, как русские с нами обращались, нам не очень нравилось. Но главное – это то, что мы спасены. Пища теперь была прекрасная, но несколько необычная для нас. Просто они совершенно другие люди, не такие, как мы. И очень бережливые.
Сегодня вечером мы должны были продолжить наш путь. Так мы и поступили на самом деле. Утром начался дождь, который не прекращается до сих пор.
27 сентября 1939 г
Под проливным дождем мы всю ночь продолжали наше путешествие. Сегодня утром мы должны прибыть в Замосць. Там русский капитан должен получить новые распоряжения. Больше всего нам хотелось бы, чтобы они оставили нас в том или другом городе, а потом отправили оттуда домой. Но сейчас все идет совершенно по-другому. До сих пор идет дождь. Мы поехали в сторону Люблина. Позже свернули и сделали остановку в какой-то деревне. Там капитан отвел нас в штаб. До этого момента он умудрялся ходить вокруг да около по любому поводу, а когда ему задавали прямой вопрос, то всегда находил способ снова надуть нас. Новый капитан, которого звали Коваленко, оказался совсем другим. Он объяснил, что мы не пленные, а гости в русской армии. И дальше мы пойдем вместе с русскими, пока они не встретятся с немецкими войсками. Наконец правдивое объяснение! Все это не может продлиться больше двух или трех дней, ну, или недели. Этот человек был настроен очень дружелюбно. Нам сразу же принесли еду, а капитан отдал нам свой собственный табак. Позже нам принесли обед.
Мы остались в деревне. Наконец-то я смогу как следует поспать ночью. Мы все просто выбились из сил.
28 сентября 1939 г
Поднялись в 6.30. Слава богу, дождь наконец-то кончился. Утром каждый из нас получил по пачке табака. Эта трава просто ужасна, но зато теперь у нас есть хоть что-то курить. Наша одежда и белье, вернее, то, что от них сохранилось, совершенно промокли. Только бы мне не заболеть! Только не это!
Русские снова пошли вперед. Немцы оставляют эту территорию. Я просто не могу этого понять. Зачем же тогда мы сражались за Томашув-Любельски? Эти бои стоили нам многочисленных потерь; и вот теперь это русская территория. Было бы любопытно увидеть, где пройдет русско-германская граница.[28]
Вчера нам сказали, что война практически закончилась. Обе армии лишь вели зачистку территорий. Мы видим это на дорогах. Тысячи польских солдат, сдав оружие, возвращаются домой.
Это является типичной картиной для данной войны: люди, которые фактически являются пленными, бродят туда-сюда свободно, как птицы. Может быть, они просто припрятали оружие или отослали его домой? Или это все же сделали русские?
На самом деле, как я думаю, для польского народа совсем не важно, кому он теперь принадлежит. Для их правительства было безумием начинать эту войну. Теперь Польша прекратила существование. А ее разгромленная армия, тысячи и тысячи солдат, брела вдоль дороги.[29]
Все это, как я говорил, произошло оттого, что, к сожалению для поляков, их офицеры бежали в решающий момент. Именно поэтому они проиграли войну, едва она началась. Благодаря такому менталитету!
Ночью перед нашим домом поставили часового, но нам объяснили, что он находится здесь не для того, чтобы сторожить нас, а в качестве почетного караула и для охраны от местного гражданского населения. Это что-то!
Русское оружие в основном довольно хорошего качества и просто отличное. Но доросли ли они до современных технических стандартов? Ведь по большей части их войска являются моторизованными. В общем, как я думаю, здесь можно сказать: разумеется, никакого сравнения с нами. Самой лучшей и самой современной, самой дисциплинированной и лучше всего подготовленной является армия великой Германии. Я боюсь лишь одного, моя любимая Хенни: когда наш полк вернется в Вену, а меня с ним не будет, ты испугаешься, решив, что меня убили. Я очень сожалею об этом. О твоей скорби и беспокойстве. Не хочется даже думать об этом. Надеюсь, что русские сообщат тебе все через немецкие власти. Иначе, пока мы не вернемся домой, нас будут считать пропавшими без вести.
28
В дальнейшем Томашув-Любельски все же остался в зоне немецкой оккупации.
29
Польские вооруженные силы в боях с немцами потеряли 66 300 человек убитыми, 133 700 ранеными, около 420 тысяч попало в немецкий плен. На востоке Польши, сопротивляясь кое-где Красной армии, польские войска потеряли около 3500 убитыми, в советский плен попало 452 500 польских солдат и офицеров. Немцы в ходе Польской кампании потеряли 10 527 человек убитыми, 3409 пропавшими без вести и 30 322 ранеными. Красная армия потеряла 1475 человек безвозвратно (убитые, пропавшие без вести, умершие от ран и болезней, погибшие в результате катастроф и происшествий), и 2383 человека составили санитарные потери (раненые, заболевшие, контуженные, обожженные).