Страница 3 из 15
Крепкий парень развел руками.
– Мне особенно похвастаться нечем. Валерий Крапивин. Тридцать восемь лет, из них двадцать работал в органах, прошел по служебной лестнице с первой ступеньки. Учился в школе милиции, потом в академии МВД. Мать – коллега Буль, отец – ныне покойный, занимался экономическими преступлениями. Не женат и не был. Детей нет. Свободное время, если оно есть, провожу в фитнес-клубе. Здоровое питание и все такое. Зануда. Характер скверный.
– Александр Викторович Ватагин, – представился последний член команды, невысокий полный мужчина в круглых очках, – психолог. Профайлер. Пятьдесят лет. Имею профильное образование психиатра. Вы же понимаете, что психиатр и психолог это разные специалисты?
Присутствующие молча кивнули.
Александр Викторович улыбнулся.
– Отлично. В тысяча девятьсот семидесятом году мои родители эмигрировали в США. В городе Нэшвилл до сих пор живет моя мама, отец, увы, скончался. Я учился в американской школе, колледже, последнее место моей службы в Америке, в отделе поведенческого анализа в службе частных расследований. В Россию приехал десять лет назад. Горжусь тем, что был одним из первых, кто настаивал на необходимости для полиции такого специалиста, как профайлер. Грубо говоря, я залезаю в голову преступника, начинаю мыслить, как он, и вычисляю, где его найти. Я не экстрасенс, не фокусник, не предсказатель с хрустальным шаром, а ученый. Владею гипнозом. Был женат четыре раза, что свидетельствует о моем неубиваемом оптимизме и вере в чудо. Если увидите в моем кабинете пяльцы, не удивляйтесь. Я вышиваю картины, это помогает сосредоточиться или расслабиться. Не курю.
– Здесь все обходятся без сигарет, – уточнила я. – Среди тех, кто хотел попасть в особую бригаду, было несколько интересных специалистов, но они курили, и поэтому им отказали. У нас табак под запретом. Против электронных сигарет ничего не имею.
– Они вредны, – пробурчала Буль, – могу объяснить почему.
Экран стоящего передо мной ноутбука стал светлым, появилось изображение приемной, потом лицо администратора Сергея.
– Татьяна, приехала Моисеенко, я устроил ее пока у нас на первом этаже, налил кофе. Пусть кто-то из ваших за ней спустится, или мне ее самому наверх поднять?
– Сделайте одолжение, проводите даму в нашу переговорную, – попросила я.
– Будет исполнено через две минуты, – отрапортовал администратор.
Я встала и посмотрела на членов своей новой бригады.
– Начинаем работу. Надеюсь, процесс притирки членов коллектива не займет много времени. Пройдемте в комнату, где обычно принимают посетителей.
Все переместились в соседнее помещение и уселись вокруг стола. Эдита поставила перед собой два ноутбука и тихо замурлыкала себе под нос какую-то песенку. Остальные хранили молчание. Я решила ввести сотрудников в курс дела.
– Сейчас здесь появится Галина Сергеевна Моисеенко, у которой в августе прошлого года пропала дочь Гортензия двадцати семи лет…
Продолжить мне не удалось. Дверь открылась, в комнату вошла дама в дорогом шелковом платье, вся обвешанная недешевой бижутерией. Мой нос уловил сильный запах алкоголя.
Эдита быстро потыкала пальцем в лежащий перед ней телефон. Моя трубка тихо блямкнула, я скосила глаза и увидела, что на вотсапп пришло сообщение от пользователя «Эдя». «Она не пьяная. Облилась самыми модными духами весенне-летнего сезона. Называются «Виски». От их аромата у всех возникает ощущение, что ты назюзюкалась».
Я посмотрела на Эдиту. Либо она способна читать чужие мысли, либо я не сохранила на лице беспристрастное выражение, а это плохо.
– Садитесь, пожалуйста, – попросила Аня, – устраивайтесь поудобнее.
– О каком комфорте может идти речь, когда я не ем, не сплю, только о Гортензии день и ночь напролет думаю, – всхлипнула Галина Сергеевна. – Не пью, не ем со дня ее пропажи.
Ну, это преувеличение. Невозможно прожить почти год без воды и пищи.
– Моя девочка, – заплакала Моисеенко. – Солнышко! Ее украли, похитили, увезли в неизвестном направлении. В полиции палец о палец не ударили, несли чушь: «Гортензия взрослый человек, она могла просто уехать». Как это, просто уехать от матери? Куда? Зачем? Боже!
Галина схватилась за сердце.
– Инфаркт стартует. У меня по три сердечных приступа в день!
Буль встала.
– Давайте померяю вам давление.
– А вы умеете? – с подозрением осведомилась Галина. – Вас в полицейской школе обучили пользоваться тонометром?
Любовь Павловна улыбнулась.
– Я врач по образованию. Вам не трудно пока руку приготовить? Схожу за аппаратом.
– Помогите мне, – прошептала Галина, – пальцы трясутся.
Аня начала аккуратно заворачивать рукав платья гостьи, а мне опять позвонил Сергей.
– Татьяна, к вам посетитель.
– Я никого не жду, – удивилась я, – у нас встреча с дамой, которую вы привели.
– Посетительница говорит, что приехала с Моисеенко. Ее зовут Карина Хлебникова, – пояснил парень.
– Простите, Галина Сергеевна, вы пришли не одна? – поинтересовалась я.
– Меня привез шофер, Сергей, – объяснила клиентка, – он в машине на парковке остался. А что?
– Имя Карина Хлебникова вам известно? – продолжала я. – Она находится внизу, утверждает, что прибыла с вами.
– Боже! Кара! – воскликнула Моисеенко. – Как она узнала, куда я поехала? Глупый вопрос! Ей водитель рассказал. Конечно, знаю. Каруся – моя дочь.
– Понятно, сестра Гортензии, – кивнула я.
– Нет-нет, – возразила Моисеенко, – Горти и Кару в первом классе посадили за одну парту. Они подружились, и с тех пор всю жизнь вместе. У Карины рано родители умерли, она еще в институте училась, когда сиротой осталась, я считаю ее своей доченькой. Карочка наш с Горти добрый ангел, мы бы без нее пропали. Она очень не хотела, чтобы я к вам ехала. А я впервые ее не послушалась, сердце за Гортензию болит. Отправилась к вам тайком. Каруша Сергею позвонила, тот ей все и доложил. Водитель честный парень, услужливый, его нам Кара нашла, и парень считает своим долгом сообщать ей обо всех моих передвижениях. Только не подумайте ничего плохого, названая дочь за меня переживает, боится за мое здоровье. Кара сейчас расстроится. Ой! Опять сердце заболело. Когда я нервничаю, сразу плохо становится.
– Если не желаете видеть Хлебникову, ее не пропустят, – успокоила я клиентку.
– Ну что вы! – засуетилась Галина Сергеевна.
– А вот и тонометр, – сообщила Буль, – сейчас узнаем, что да как.
Любовь Павловна начала мерить Моисеенко давление и вскоре объявила:
– Чуть высоковато, но не страшно. Галина Сергеевна, какие лекарства вы пьете?
– Не знаю, душенька, – ответила дама, – Карочка покупает, в коробочку складывает. Мое дело утром и вечером таблетки принять. Открываю одно отделение шкатулки, на крышке день недели написан, например вторник. И глотаю содержимое. Такие пилюльки, одна белая круглая, другая желтая овальная и половинка розовой. Каждое воскресенье Карочка мне новый набор на неделю собирает. Я без Кары как без рук. А вот и она!
В приемную вошла стройная девушка в джинсах и толстовке.
– Каруся, не сердись, – всхлипнула Моисеенко, – я проявила инициативу.
– Мама Галя, я тебя люблю, ты все сделала правильно, – произнесла Хлебникова. – Можно сесть?
– Конечно, – улыбнулась я. – Чай, кофе?
– Спасибо, ничего, – отозвалась незваная посетительница.
– Голова кружится, – сказала Галина, – Кара, у меня давление повышено! Моя Горти. Девочка просто наивная незабудка, ее всякий обидит.
Девушка вынула из сумки блистер и выщелкнула из него одну таблетку.
– Положи под язык.
– Что это? – полюбопытствовала Буль.
– Гомеопатия, врач прописал, – объяснила Хлебникова. – Галине Сергеевне лучше минут на десять прилечь. Она очень эмоциональна. У вас найдется диван? А я пока отвечу на все ваши вопросы. Я полностью в курсе дела.
– Да, – пробормотала Моисеенко, – Каронька, как хорошо, что ты тут. Я была не права, уезжая без тебя.