Страница 11 из 15
– Константин Михайлович открыл дверь, сказал, что живет один, – объяснила я.
– Сто десять на семьдесят, – громко объявил сосед, – слегка пониженное, но это не страшно. Теперь держите градусник.
Мы с Ириной вышли в столовую.
– Простите, Кирилл Максимович, – произнесла хозяйка.
А я одновременно с ней начала:
– Константин Михайлович, зачем…
Потом мы обе замолчали. Шеф издал смешок:
– Уж извините, не первый год в одном подъезде живем, а не познакомились. Меня зовут Иван Никифорович. У стола моя мать Ирина, рядом с ней Татьяна.
– А к вам как обращаться? – поинтересовалась я. – Константин Михайлович?
– Нет, – ответил сосед, доставая из чемоданчика одноразовые перчатки.
– Ага! – заликовала Ирина. – Я права! Вы Кирилл Максимович!
– Борис Петрович, – представился мужик, – врач-фитотерапевт, специалист по поддержанию и продлению жизни.
– А-а-а, – сконфузилась Ирина, – извините.
– Ну что вы, – не обиделся доктор, – наверное, вы спутали меня с Кирсаном Махметовичем, он чемпион, штангист, сейчас тренер, живет во второй квартире.
– Погодите, там вы обитаете, – растерялась я, – только что я звонила в дверь, вы ее открыли.
– Нет, Татьяна, – возразил Борис, – вы спустились на второй этаж и обратились в квартиру один. На первом этаже у нас никто не живет, там просто подъезд. Вторая квартира на третьем этаже.
Я опустилась на стул. Танюша, ты молодец. Сначала запихнула в СВЧ кастрюльку с яйцами, устроила взрыв, а потом, не посмотрев на номер квартиры, притащила для перемещения шкафа не штангиста, а хлипкого доктора. Да еще пару раз сказала ему: «Ивану Никифоровичу плохо». Я имела в виду, что боссу неудобно стоять, втиснувшись в узкое пространство. А врач воспринял мои слова по-своему, не понял, что его зовут в качестве, так сказать, движущей силы, решил, что Ивану необходима медицинская помощь, и поэтому меряет ему давление и температуру.
– У меня такая вкусная запеканка на ужин, – зачастила Ирина, – огромный противень, нам троим его не одолеть, а на завтра оставлять нельзя. Давайте пригласим штангиста Курбана Мефодьевича, он поможет нам решить проблему, а потом все вместе поужинаем, заодно и подружимся.
– Кирсан Махметович уехал на соревнования, – меланхолично произнес врач, – я дал ему витаминов для его спортсменов. Что касаемо меня, то с огромным удовольствием поем, потому как проголодался. Очень мило с вашей стороны предложить мне ужин. Иван Никифорович, и давно вы испытываете желание забиться от жизненных трудностей в щель?
– Ммм, – промычал босс.
– Татьяна правильно обеспокоилась, – продолжал эскулап, – насколько я могу судить по беглому осмотру: ваше физическое состояние не внушает опасений. А вот психическое, м-да. Когда мужчина вашего возраста и комплекции втискивается в щель, где и небольшой собаке не поместиться, это наводит на мысль о шизофренически-депрессивном, казуально-вербально-ментальном трансцендентном состоянии аутонеблагополучия и тревожно-коммуникативном расстройстве самонеосознания душевного комфорта.
– Что? – открыла рот Рина.
– Если коротко, у вашего сына синдром Кавалерова, – выдал Борис. – Моя фамилия Кавалеров, я открыл эту болезнь. Занимаюсь разработкой ее лечения. Создал…
Я решила прояснить ситуацию:
– У нас взорвалась кастрюля с яйцами, все подумали, что в СВЧ бомба, мы с Риной спрятались под столом, а Иван как-то втиснулся и не может оттуда выйти.
– Не стоит смотреть телевизор по вечерам, – вздохнул врач, – это ведет к тревожно маниакальной аффективности, старению мозга и необъяснимым страхам. Зачем и кому понадобилось вам бомбу подкладывать? Вы простые люди, ничем серьезным не занимаетесь. Кроме традиционного медицинского образования я имею еще диплом психолога-профайлера, вижу людей, как аппарат УЗИ. Вот вы, например, Татьяна, повар. К этому выводу легко прийти, увидев вас издали. Ваша мама балерина на пенсии, она готовить не умеет, поэтому вы и выбрали такую профессию, очень в детстве есть хотели. А ваш супруг журналист.
Ирина начала хихикать. А я глупо улыбалась. Надеюсь, член моей новой бригады профайлер Ватагин не похож на Бориса Петровича, который ухитрился попасть пальцем в небо во всех случаях. Я не дочь Ирины, мы с Иваном не супружеская пара. И с профессиями Борис не угадал, хотя я могу понять, почему он ошибся. Меня он превратил в повариху из-за монументальности фигуры. Ирину посчитал балериной на пенсии из-за редкой для дамы ее лет стройности. Хотя в одном господин душевед прав, я в детстве всегда была не прочь перекусить, да и сейчас не жалуюсь на отсутствие аппетита. Но почему Иван журналист? Тот же вопрос пришел в голову и Рине:
– Отчего вы решили, будто Ваня корреспондент?
– Они в любую щель залезут, настырные очень, – объяснил ход своих мыслей врач. – А теперь подумайте, кому могла навредить самая обычная семья? Зачем вас взрывать? Хотите, научу вас делать специальные упражнения, и вы перестанете чего-либо опасаться?
– Нам бы буфетик отодвинуть, – попросила Рина.
– Хорошая идея, – согласился врач, – надо устранить в доме возможность забиться в слишком узкое пространство. Правильно мыслите. Отодвинете мебель, и больному станет понятно: забиться некуда.
– Иван здоров, – возразила Ирина, – он просто застрял.
– Отрицание! – воскликнул врач. – Родственникам трудно сразу принять болезнь члена семьи. У всех одна реакция. Это естественно. Я могу справиться сегодня с проблемой. Но только сегодня. В дальнейшем необходимо…
– Спасибо, – обрадовалась я, – хоть вы и не штангист, но если мы объединим усилия…
– Конечно, – не дал мне договорить врач, вытащил из чемоданчика здоровенный шприц с иглой толщиной с мой палец и, прежде чем мы с Риной успели отреагировать, молниеносно воткнул ее Ивану в плечо. Шеф заорал и выпрыгнул на середину столовой.
– Ура! – закричала Рина. – Карен Мансурович! Вы гений! Несу запеканку. Садитесь к столу.
– Что-то мне не хочется ужинать, – пробормотал босс, потирая руку. – Какое лекарство вы мне ввели, Борис Петрович?
Врач протянул Ивану листок.
– Комплекс витаминов, вот, можете почитать, прекрасный бодряще-успокаивающий состав.
– Ваня, ты откажешься от моей запеканки? – ахнула Рина.
– Вроде ничего плохого, – оценил шеф, отдавая листовку доктору. – Ну что ты, мама, конечно, съем ее дочиста.
Мы уселись за стол, Рина горестно вздохнула.
– Не понимаю почему, но не получилось аппетитной корочки. Танюша, ты весь брусок натерла?
– Ни кусочка не осталось, – заверила я.
– Мама, ты волшебно готовишь, – похвалил ее Иван.
– Корки красивой нет, – пригорюнилась Рина.
– Прости меня за прямоту, но в еде главное не вид, а вкус, – засмеялся Иван и отправил в рот большой кусок запеканки.
Вслед за ним то же самое проделал Борис, а я медлила. Блюдо, приготовленное Риной, сильно пахло, не скажу, что противно, но пробовать его желания у меня не возникло.
– Ну как? – осведомилась Ирина Леонидовна. – Ваня, почему молчишь?
Шеф вскочил и выбежал из комнаты. Борис Петрович схватил бумажную салфетку, прижал ее ко рту и ринулся за Иваном.
– Что это с ними? – удивилась Рина и попробовала свое произведение.
Не успела вилка очутиться у нее во рту, как она подпрыгнула и помчалась на кухню, оттуда незамедлительно донесся плеск воды, затем Ирина Леонидовна крикнула:
– Танюша! Какой сыр ты натерла?
Я пошла к мойке.
– Тот, что вы велели. Он лежал вот здесь, на рифленой части, желтый брусок с бордовой коркой.
Ирина оперлась руками о мраморную столешницу.
– Ой, не могу! Танюша! Я предупредила: сыр находится на столике справа от мойки. А где у нас ребристая часть?
– Слева, – пробормотала я.
Рина начала смеяться.
– Теперь посмотри куда надо. Сыр лежит себе преспокойненько на тарелочке.
Я повернула голову. Действительно, вижу прямоугольный кусок, завернутый в пленку.
– Тебя не смутило, что уругвайский пармезан просто так, без упаковки, валялся на мойке? – веселилась Ирина. – Его странный запах не удивил?