Страница 4 из 122
В следующей сцене жена слесаря приходит жаловаться лжеревизору, используя то же самое выражение, которое приобретает иной смысл:
«Хлестаков: Стой, говори прежде одна. Что тебе нужно?
Слесарша: Милости прошу: на городничего челом бью! Пошли ему Бог всякое зло! Чтоб ни детям его, ни ему, мошеннику, ни дядьям, ни теткам его ни в чем никакого прибытку не было!»{35}
Здесь уже речь идет именно о том, чтобы разоблачить или пожаловаться. Для публики 1836 года смысл выражения был, следовательно, совершенно ясен.
Система становится еще более жесткой с появлением Уложения 1649 года, которое запрещает — под угрозой тюрьмы и битья палками — обращаться непосредственно к государю и требует обращаться в соответствующий Приказ. Петр Великий (1682–1725), желавший построить современное государство, также максимально ограничивает возможность непосредственного обращения к царю. В то же время он развивает административную систему, призванную контролировать работу государства и фиксировать нарушения в работе его механизмов. Инструменты контроля, которые Петр I создает, чтобы положить конец повальной коррупции администрации и правительства создадут новые возможности для жалоб и обращений, но на этот раз не к государю, а к государству. Именно для этого и создается в 1711 году Сенат, в чьи обязанности входит контроль над финансами империи, но особый интерес вызывает институт фискалов, учрежденный в том же году.
Речь идет о минимум пятистах человек, помещенных под начало обер-фискала. Эти агенты, имеющие должности в различных административных учреждениях (включая церковь), должны защищать государственную казну, тайно наблюдать за администрацией империи, выслеживая и сообщая в Сенат обо всех взяточниках и провинившихся, о тех, «кто наносит вред интересам государства, каковы бы ни были их имена»{36}. В каждой губернии имелось четыре таких фискала под началом провинциал-фискала, и по одному — два в каждом городе{37}. Они становятся чем-то вроде профессиональных доносителей, с помощью которых государство держит под контролем процесс разоблачения нарушений и фильтруют информацию, поступающую от населения. Последнему, «от высших чинов до крестьян» предлагалось сотрудничать. Доносчику была обещана половина всего, чем владел тот, на кого он доносил, если вменяемые в вину факты подтверждались; если же он был крепостным, то мог к тому же, по указу 1715 года, надеяться на получение свободы{38}.
Фискалы — это всего лишь промежуточная инстанция, призванная собирать сведения, жалобы и доносы: они не проводят расследований{39}. Информация, которую они собирали, передавалась либо в Сенат, которому они служили, либо в суды. Фискалы и их информаторы были очень защищены: если в случае ложного доноса, первые могли быть наказаны только небольшим штрафом{40}, то вторым гарантировалась анонимность: «следует, по возможности, защищать доносителей и не раскрывать их имен, чтобы не напугать других доносителей»{41}. Этот статус «неприкасаемых» вызывал настоящую озлобленность в политической и церковной элите того времени, которую, как известно, новые царские агенты не щадили[16]. В 1712 году митрополит Степан Яворский публично осудил этот «порочный» закон, а граф Долгорукий назвал фискалов «антихристами и жуликами»{42}.
Это не помешало Петру I в указе 1713 года призвать своих подданных сообщать ему об известных им случаях коррупции. Этот призыв породил отправку огромного числа{43} анонимных писем. Петр тем не менее в другом декрете 1715 года, осудил эту практику (письма должны были быть сожжены), но подтвердил что «всякий подданный, если он является настоящим христианином и истинным слугой своего государя, может безо всякого сомнения сообщить устно или письменно о важных и существенных делах»{44}. Двусмысленный статус фискалов и нарушения, которые были связаны с их деятельностью, стали причиной ликвидации этого института: в 1730 году их место занимает прокуратура, которая уже непосредственно подчиняется царю. Тем не менее как ни краток был этот эпизод, след его надолго сохранился в исторической памяти россиян. Слово «фискал» продолжает использоваться впоследствии для обозначения доносчика. В словаре Даля XIX века глагол «фискалить» означает «доносить»{45}, а позже С. Ожегов добавит к прямому историческому значению переносное «доносчик»{46}.
XIX век: между традицией и современностью
Развитие славянофильства в XIX веке сопровождается стремлением подтвердить древнее право предков на непосредственное обращение к государю: вплоть до убийства Александра II в 1881 году подданные, желавшие этого, могли передать свои жалобы царю, гулявшему каждый день в один и тот же час вдоль Дворцовой набережной Санкт-Петербурга{47}. Кроме того, если Петр I запретил каким бы то ни было образом оспаривать решения Сената, Александр I (1801–1825) дарует, начиная с 1810 года, всем своим подданным право обращаться с «прошением на Высочайшее Имя». Дворянство и его организации обладали этим правом уже с 1775 года. Отделенная от конторы генерал-рекетмейстера при Сенате в январе 1810 года Комиссия по принятию прошений на Высочайшее Имя[17], или Канцелярия прошений, становится полноправным государственным институтом в январе 1835 года{48}. Комиссию возглавляет статс-секретарь по принятию прошений. Эти жалобы и прошения в обязательном порядке должны были быть подписаны — с указанием чина, имени и адреса жалобщика. Закон запрещал доносы, но допускал, чтобы «прошение или жалоба содержали указания на то или иное злоупотребление». Эти сведения затем передавались в те центральные учреждения, в ведении которых находилась проблема, или даже в III отделение. Канцелярия могла запросить документы у других ведомств. Число таких ходатайств, хотя и не может быть установлено точно, было тем не менее довольно значительным: об этом можно судить по более чем 20 000 ходатайств, ежегодно подававшихся в конце 1880-х годов{49}.
В конце XIX века это ведомство становится предметом яростных дискуссий{50} между сторонниками типа государства, сохраняющего традиционные черты самодержавия — славянофилами, и теми, кто отстаивал путь развития государства в направлении, заданном реформой законодательства 1864 года[18]. Рассматривается вопрос об упразднении комиссии, поскольку новый правовой порядок, возникший после реформы, расходился с традиционным функционированием монархии, где за царем было последнее слово. Отныне на вершине судебной пирамиды находился Сенат. Именно он являлся последней судебной инстанцией для всех процедур. Сторонники реформы хотели в связи с этим упразднить Канцелярию прошений, которая давала возможность обойти новые юридические институты.
16
Их самыми знаменитыми жертвами стали князь Гагарин, губернатор Сибири и даже князь Меншиков, хотя он и был приближенным царя.
17
Она становится Канцелярией по прошениям (1884), а затем Канцелярией по принятию прошений.
18
Правосудие было тогда организовано на западный манер: следователь обвиняет подсудимых, которых защищают адвокаты с открытом и состязательном процессе.