Страница 93 из 136
Начальники НКВД, начальники отделов, отделений не покажут примера, что они являются настоящими руководителями ЧК, т.е. что они руководят и агентурой и следствием, если они сами не сумеют придумать какую-нибудь агентурную комбинацию, не сумеют заниматься агентурной работой и т.д. Такой начальник НКВД, начальник отдела — не чекист и во всяком случае не годится в руководители агентурной и следственной работой. Такого начальника мы можем назвать только старшим следователем по важнейшим делам. Так мы его и назовем.
Поэтому для того, чтобы повернуться, для того, чтобы организационные меры не остались бы только организационными мерами, товарищи начальники должны и сами заняться агентурной работой; преодолеть все трудности, которые стоят в этой области и тогда они по-настоящему сумеют направлять работу нашего агентурного аппарата. По существу, это так и должно быть, потому что у вас, товарищи начальники, и кругозор немножко шире, вы располагаете общим планом, если у вас, предположим, в Киевской, Одесской областях есть какие-то основные каналы контрреволюционной работы, допустим белые кадры очень большие, вы можете придумать так — дай-ка я нажму на белых — или дай-ка я нажму на эсеров и т. д. и т. п.
Я не хочу говорить здесь о практике нашей агентурной работы. Недостатки ее вам известны, вряд ли стоит вам о них говорить, вы их сами знаете. Я не хочу также говорить и о тех практических шагах, которые надо предпринимать немедленно в отношении агентурной работы. Это дело конкретное. Надо посмотреть, где заводить, как заводить. Если конкретно подходить, то надо просто сесть и разобрать какую-то операцию.
Но самое главное в том, что поворот к агентурной работе должен заключаться в том, что сам начальник УГБ должен заняться агентурной работой, для того, чтобы уметь направить эту работу. Иначе это будет простым пустозвонством.
Третья — не менее важная задача, в особенности для украинского аппарата, это вопросы учета. Вот вы сами сейчас на своей спине убедились, что такое отсутствие учета. Учетная работа сейчас должна явиться центральной частью работы. Я думаю, что у нас должна быть поставлена таким образом учетная работа, чтобы все контингента по признакам, всевозможные контрреволюционные формирования были бы обязательно взяты на учет.
Я имею в виду не статистический учет, я имею в виду учет персональный, чтобы на каждого было заведено дело. Вот возьмите оборонный завод, там рабочий — бывший эсер, вы его не репрессируете, но на учете он должен быть у вас.
Надо иметь в виду, что учет для нас не мертвое дело, вот взяли на учет на всякий случай и держите на учете, а придет время нам скажут репрессировать эсеров и поляков, или немцев, так вот мы возьмем отрубим им голову и все. Я имею в виду учет общественный, чтобы у вас этот человек был в поле зрения, чтобы он не был простой статистической единицей, которую вы включили ради того, чтобы увеличить статистику своего учета.
Я думаю, что вам придется поднять все свои архивы. К архивам у вас такое отношение, что их крысы едят, а в архивах можно найти много интересных вещей. Вот тов. Федоров мне докладывал, что его архив дал ему возможность поднять целый слой новых людей.
Вот, товарищи, о технике, о значении учета и практике учета я не хочу вам говорить и для вас вряд ли нужны азбучные истины в области учета, но я повторяю, что надо наладить учет, повернуться лицом к учету, потому что учет — это такой элемент (хотя бы статистический учет), который может дать направление в работе. Учет — это все, без учета вы никуда не двинетесь.
И последнее, товарищи, это вытекающие из самого учета. Ежели у вас на учете будут люди, ежели вы заведете у вас дела и т.д., я имею в виду понятно, учет самый всесторонний. Вот, например, у вас по протоколу проходят люди, часть из них репрессирована, о части вы ставите вопрос об их аресте, а о части вы думаете ставить вопрос об аресте, но считаете недостаточными материалы для того, чтобы поставить вопрос об их аресте, но наблюдать за ними надо, учет нужен и вот если вы взяли такого человека на учет, так надо поставить за ним наблюдение и постоянно наблюдать. Если это интересный объект, тоже нужно установить наблюдение. Мы этим делом не занимаемся, а между тем много могли бы благодаря своевременному взятию на учет, мы много могли бы очень интересного для себя вывести.
И последнее, товарищи, это я хочу сказать несколько слов о розыске. Я себе представлял, что с розыском дело очень плохо, но не представлял, что это так плохо, сверх плохо. Я вот сюда приехал, так прямо кошмар, с розыском дело так плохо поставлено, что дальше терпеть нельзя, видимо это дело не только здесь, видимо это дело общесоюзное, начиная от Москвы. Москва рассылает списки, списки приезжают, списки расходятся, а кто будет заниматься ими, кто будет разыскивать — неизвестно. Об этом никто не думает и не хочет думать. Об этих делах вы у себя подумайте, что-нибудь предпримите. Мы у себя в Москве подумаем и кое-что наверное предпримем потому, что у нас масса людей разыскивается, масса списков послана. Вот мне товарищ рассказывает, что 7 лет разыскивают одного человека (с места: с [19]32-го г.), да, с 1932 г. 7 лет, а он 7 лет живет в Киеве. В списках розыска он числится, известен даже адрес где он живет, признаки есть, где он живет, можно было бы его разыскать, но никто его не разыскивал. Наконец только случайно его арестовали. Так что какие-нибудь меры примите пока, я думаю, что это пользу и вам принесет. кое-кого вы разыщете без труда, а мы со своей стороны кое-какие меры предпримем, для того, чтобы это дело упорядочить.
Вот, товарищи, собственно и все вопросы, на которых я из тех поверхностных впечатлений мог остановиться. Прежде всего надо быстро перестроиться во всей нашей работе.
Товарищи, побед у нас очень много. Страна наша изо дня в день растет и побеждает. Мы международную буржуазию победили на всех фронтах. Мы ее бьем несомненно и в военном деле. Но где нас били и продолжают бить — это в разведке. Тут мы опростоволосились так, что нас продолжают шлепать как маленьких ребятишек.
Так как мы распоясались в нашей работе по разведке, нам времени не дано и надо в относительно более короткий срок так перестроиться, чтобы поставить нашу разведку на уровень тех задач, которые перед нами ставит Советская страна.
Пока что мы на уровне тех задач, которые перед нами ставит партия и правительство не стоим. Нам надо подтягиваться. К сожалению, многие из чекистов страшно увлекаются. К сожалению, нам тут и наши газеты помогают. Хвалят, и хвалят — вот советские чекисты во главе с Наркомом Ежовым разбивают, разбили… Черта с два, не разбили и не разобьем, пока не перестроимся.
И Нарком ваш разведчик липовый и мы все разведчики липовые; пока мы не перестроимся, кричать ура не стоит.
Успехов очень много. Конечно, и мы должны радоваться успехам и победам нашей страны, но радость наша должна быть особой. Когда колхозник радуется, когда рабочий радуется, когда радуется вся страна — это хорошо. Мы же должны стремиться, чтобы эту радость не омрачил враг. Поэтому нам не надо этими успехами увлекаться и чем больше у нас успехов, тем больше мы идем вперед, у нас должно быть все больше и больше чувство ответственности, за сохранность этих успехов, за то, чтобы эти успехи уберечь, чтобы эти победы закрепить, чтобы нашей работой охранять эти победы.
Поэтому увлекаться не следует и необходимо перестроиться таким образом, чтобы мы изо дня в день всей нашей работой оберегали бы и охраняли эти успехи и победы.
То, что мы сейчас громим, это все еще не то. Надо знать на зубок каждого врага, держать руку на пульсе, как говорят, надо знать где что находится.
Уверены ли вы, что с началом войны у нас не полетят заводы и не начнутся крушения поездов; я не уверен, что этого не будет. Хотя мы крепко разгромили базу врага, я думаю, что у нас существуют заложенные на военное время и диверсионные и террористические и шпионские группы, которые только во время войны начнут проявлять себя.