Страница 9 из 136
Глава 2.
«В НАЧАЛЕ СЛАВНЫХ ДЕЛ» — РУКОВОДСТВО ПАРТИЙНОЙ ЧИСТКОЙ И КОНТРОЛЬ РАБОТЫ НКВД
В апреле 1933 года ЦК дал поручение, в том числе и распредотделу во главе с Ежовым провести чистку рядов партии, аналогичную тем, которые были организованы в 1921 и 1929 годах[15]. Все члены партии должны были пройти проверку на предмет того, могут ли они и дальше оставаться в ее рядах, во время чистки прием новых членов не производился. В результате чистки многие были изгнаны из партии[16]. Она происходила до мая 1935 года, а за ней последовали еще две кампании под руководством Ежова, которые длились до сентября 1936 года{121}.[17]
Когда в январе 1934 года открылся XVII съезд партии, Ежов был избран членом секретариата и председателем мандатной комиссии съезда{122}. На съезде он был избран членом ЦК, а по окончании съезда — заместителем председателя комиссии партийного контроля (КПК){123}. Как сообщалось, глава КПК Каганович лично выбрал его на пост заместителя{124}. На пленуме ЦК, созванном после съезда, он стал и членом оргбюро{125}. В марте ему было поручено руководить работой промышленного отдела ЦК, а в декабре он сменил Андрея Жданова на посту председателя Комиссии по командировкам за границу{126}. Его карьерный взлет происходил необычайно быстро, как будто бы Сталин специально выделил его и доверял больше, чем кому-либо еще. С этого же времени Ежов был связан с деятельностью органов государственной безопасности. 20 февраля 1934 года он присутствовал на заседании Политбюро{127}, когда по инициативе Сталина было принято решение о реорганизации ОГПУ и об образовании союзного Народного Комиссариата Внутренних дел (НКВД){128}. Месяц спустя в этой связи Политбюро поручило комиссии под председательством Куйбышева и с участием Ежова подготовить реформу законодательства{129}. Несколько дней спустя Ежов вместе со Сталиным вошел в состав другой комиссии Политбюро под председательством Кагановича и получил задание разработать положение, регулирующее работу НКВД и Особого совещания{130}. В результате 10 июля ОГПУ было упразднено, а его функции перешли вновь организованному НКВД под руководством Генриха Ягоды, заместителями которого стали Я.С. Агранов и Г.Е. Прокофьев. В состав НКВД вошло Главное Управление Государственной Безопасности (ГУГБ) в качестве основного подразделения, а также: ГУЛАГ, Главное управление рабоче-крестьянской милиции и другие подразделения. В отличие от ОГПУ, НКВД не получил права выносить смертные приговоры или приговаривать к лишению свободы или ссылке на срок более пяти лет. В отношении лиц «признанных социально опасными» сохранившееся при НКВД Особое совещание (ОСО) имело право выносить приговор до пяти лет (с апреля 1937 года — до восьми лет) ссылки или лагеря. Право вынесения более суровых приговоров по делам об «измене Родине», шпионаже, терроре и другим вариациям 58 статьи Уголовного кодекса РСФСР было делегировано судам (Военной Коллегии Верховного Суда, военным трибуналам, спецколлегиям судов){131}. В мае 1935 года внесудебные полномочия, аналогичные ОСО НКВД, появились и у региональных органов НКВД. Был выпущен приказ об организации троек при НКВД республик и УНКВД краев и областей{132}. Это были так называемые «милицейские тройки», возглавляемые начальниками милиции. В основном они рассматривали дела о нарушении паспортного режима и бродяжничестве.
Как и прежде, здоровье Ежова оставалось плохим. Однако теперь его положение стало столь высоким, что он получил право лечения за границей. Решением Политбюро от 28 мая 1934 года Ежову был предоставлен отпуск (с 1 июня) на 2 месяца, а место отдыха было предложено определить Кагановичу и самому Ежову{133}. Ежов отправился отдыхать в Нальчик. Но его здоровье настолько пошатнулось, что вызвало тревогу кремлевских врачей. Два профессора по просьбе Лечсанупра Кремля обследовали Ежова и вынесли заключение «о резком ухудшении состояния его здоровья», повышении температуры, обострении заболевания и общем истощении нервной системы. Было рекомендовано «провести специальный курс лечения в заграничном санатории». 5 июля начальник Лечсанупра информировал об этом Жданова. Политбюро дважды рассматривало вопрос об отдыхе Ежова. Сначала 11 июля было решено направить его за границу с выдачей 1200 рублей в валюте. Но этого было явно мало для хорошего лечения. И 15 июля начальник Лечсанупра Кремля направил, теперь уже всем членам Политбюро, более подробное описание недугов Ежова. В письме говорилось, что он «страдает резко выраженным общим упадком питания с прогрессирующим падением веса, общей слабостью и понижением работоспособности, раздражением нервной системы, катаром желудочно-кишечного тракта, хроническим поражением кожи (чешуйчатый лишай) и хроническим неактивным процессом в легких и бронхиальных железах с постоянной субфебрильной температурой. Все явления усилились в последнее время в результате очень большого переутомления». Далее говорилось о необходимости полного отдыха сроком на 3 месяца, а для начала курса лечения провести некоторое время в клинике Карла фон Ноордена в Вене, а затем курортное лечение на 3 недели (Франценсбад в Чехословакии или Бад-Гаштейн), после чего предлагалось «санаторно-климатическое лечение в очень хороших климатических условиях на умеренной горной высоте (лучше всего Меран в Тироле)». В числе подписавших заключение лечащих Ежова врачей стояла и подпись доктора Левина. В этом же письме говорилось о недостаточности выделенных для лечения средств.
На здоровье столь нужного ему в будущем Ежова Сталин решил не экономить, и наложил на письмо Лечсанупра резолюцию: «Отпустить т. Ежова с женой, дать им пока что 3000 рублей золотом под отчет. Отправить немедля. Срок отпуска три месяца. И. Сталин». Политбюро дружно проголосовало за это предложение и 17 июля 1934 года оно было принято{134}.
В Москве интересовались ходом лечения Ежова. Начальник Лечсанупра Кремля 25 августа сообщил Кагановичу о том, как обстоят дела. К тому времени Ежов с женой уже находились в Бад-Гаштейне и принимали предписанные Ноорденом радиоактивные ванны и уколы. Их навестил поверенный в делах СССР в Австрии Некунде — проведать и сообщить в Москву новости. Некунде писал, что ванны Ежову помогают: «Появился на редкость большой аппетит, соблюдает строгую диету, но по обыкновению чересчур много курит. Лишаевидные места на локтях и ногах почти совершенно исчезли». Бад-Гаштейн Ежов должен был оставить 25 августа и отправиться в клинику к Ноордену, а затем, вероятно, в Италию на «нахкур», — как писал Некунде, — и тут же с тревогой сообщал, что сам Ежов «начинает поговаривать об отъезде домой на работу». Для поездки в Италию требовались еще деньги, и Политбюро, вняв тревогам Некунде, 26 августа приняло решение: «Выдать т. Ежову Н.И. дополнительно 1000 рублей золотом для окончания лечения. Запретить т. Ежову выезд в СССР до окончания отпуска»{135}.
15
Во время чистки 1921 г. было исключено 156 900 из 585 000 членов партии (Suny R. G. The Soviet Experiment. New York, 1998. P. 254). С 1921 г. до июня 1928 г. в результате чистки 1921 г. и последующих проверок, а также в результате работы контрольных комиссий из партии было исключено или покинуло ее ряды 435 075 человек (Ежов Н., Мехлис Л., Поспелов П. Правый уклон в практической работе и партийное болото // Большевик. 1929. № 16. С. 56). В результате чистки 1929 г. из партии было исключено 170 тысяч человек, то есть около 11% от ее состава; однако, последующее рассмотрение апелляций и восстановление в партии снизили число исключенных до 133 тысяч (Rigby Т. Н., Communist Party Membership in the U.S.S.R. 1917–1967. Princeton, N.J. 1968. P. 178–179).
16
Во время чисток 1933–1934 гг. было исключено 22% от всего числа членов партии, а фактически, число членов снизилось на 33% — 1,2 миллиона человек (Rigby Т.Н. Communist Party Membership in the U.S.S.R. 1917–1967. P. 104). Подругам данным исключенные составили 18% от общего числа (2 миллиона членов и 1,2 миллиона кандидатов в члены партии). См.: Getty J. A.,Naumov O.V. The Road to Terror… P. 126.
17
Примеры деятельности Ежова: исключение в 1933 г. из партии Цейтлина и Шляпникова, см.: Известия ЦК КПСС. 1989. № 10. С. 69–70; Там же. 1990. № 1.С. 50.