Пробуждение

Крейсер «Печенга» стоял возле заводского причала, где ошвартовался после возвращения из Гонконга. Ремонт корабля продолжался уже несколько лет. Но что-то не ладилось в машинном и котельном отделениях. Машины оставались по-прежнему неисправными. Корабль прочно удерживали на месте два становых якоря.

Освобожденных из тюрьмы двоих военморов, некогда служивших на крейсере, приняли словно родных. А находилось на корабле всего лишь два десятка военморов, не покидавших его со времени постановки на якорь возле заводского причала. Они кое-как поддерживали еле теплившуюся жизнь на крейсере: обслуживали работу вспомогательных механизмов, подававших электроэнергию в кубрики, горячую воду на камбуз и в душевые. И как-то просто, с общего согласия Яхонтов вступил в командование неплавающим кораблем, а Крылов взвалил на свои плечи котельные и электромеханическую часть. Он быстро сколотил на крейсере судовой комитет и был избран его председателем.

В тот же день Яхонтов выстроил немногочисленную команду крейсера на кормовой верхней палубе для торжественного подъема красного флага. Под переливистые звуки нескольких боцманских дудок большое красное полотнище неторопливо поползло вверх и замерло на ноке рея фок-мачты.

Сбежавший с крейсера командир, ставленник Дитерихса, оставил корабль в беспорядке и запустении. Все надо было начинать сначала.

ИЕРОНИМ УБОРЕВИЧ ПРИНИМАЕТ РЕШЕНИЕ

Войсками Красной Армии, освободившими Владивосток, командовал Иероним Уборевич — один из талантливейших советских полководцев. Он принимал активное участие в разгроме войск генерала Деникина, врангелевских частей под Перекопом и в Крыму.

Командуя 5-й армией, Иероним Уборевич изгнал из советского Забайкалья белые банды Анненкова и барона Унгерна. После пленения Унгерна, под чьим началом находилось много бандитских формирований, Уборевича назначили военным министром Дальневосточной республики (ДВР) и главнокомандующим Народно-революционной армией.

Высокого роста, чуточку нескладный, в пенсне на железной оправе, Уборевич чем-то напоминал сельского учителя из захолустного местечка. Но у этого, казалось бы, совсем мирного человека проявились в суровые годы революции несокрушимая воля и железный характер.

В апреле 1923 года Иероним Уборевич со своим штабом располагался в бывшем особняке вице-губернатора города Читы, стоявшем на Торговой площади. В один из дней, находясь в кабинете и изучая за огромным письменным столом поступившие донесения, главком размышлял: «Вот уже полгода прошло, как разгромили мы земские рати и выбросили белых из Приморья, а ведь война на советском Дальнем Востоке, по существу, еще не закончена…» В последних донесениях, которые поступили в Читу из далекого Якутска, сообщалось, что недобитые дружинники генерал-лейтенанта Пепеляева по-прежнему находились в портах Охотск и Аян, а у командующего Якутским округом Байкалова не было наличных сил, чтобы разгромить последние остатки белогвардейцев.

Главком Уборевич понимал, что дальнейшее пребывание белых в Охотске и Аяне может дать повод японцам высадить десант в этих тихоокеанских портах. Следовало незамедлительно двинуть красные части для разгрома пепеляевских войск. Но кого послать на это ответственное дело? Нужен опытный и закаленный в боях красный командир. Но кто же с этим делом может справиться успешней, чем Степан Вострецов? Мысль о бесстрашном комбриге, прославившемся в боях под Омском, Новониколаевском и Спасском, пришла в голову главкому сразу же, как только начал перебирать в уме фамилии знакомых по совместным боям и походам командиров полков и бригад. «Быстрота и внезапность!» — вот девиз комбрига Вострецова, уже несколько месяцев находившегося в Чите на штабной работе. Именно этими качествами необходимо обладать краскому, который бы осуществил разгром последних остатков белогвардейщины на Дальнем Востоке.

Оповещенный ординарцем главкома, явился к Уборевичу Степан Вострецов. Стремительный, энергичный, этот человек словно слеплен из одних мускулов. В то же время отличался скромностью, деликатностью. В присутствии людей слабее себя физически старался держаться в тени, чтобы не выставлять напоказ свою могучесть. Ему почему-то казалось, будто ненароком может обидеть другого человека, нечаянно причинив ему душевную боль.

— Ну как, Степан Сергеевич, нравится тебе штабная работа? — издалека начал Иероним Уборевич.

— Признаться по чести, не очень она мне по душе, товарищ главком, — пошевелил широкими плечами комбриг Вострецов. — Соскучился я по горячему привычному делу, Иероним Петрович. Надоело корпеть над бумагами. Этак ведь и окончательно можно закиснуть с карандашом в руках.

— Нашлось для тебя горячее и неотложное дело, Степан Сергеевич, — усмехнулся Уборевич. — В общем, собирайся в поход!

— К-куда?! — взволнованным голосом проговорил Вострецов.

— На этот раз далековато, Степан, — продолжал главком. — Предстоит тебе плавание по Охотскому морю, а уж после этого станешь делать привычное дело. В портах Охотск и Аян укрепились остатки так называемой добровольческой дружины генерал-лейтенанта Пепеляева. Этот матерый волчина из белой генеральской стаи опять стал на нашем пути.

— Собьем его и на этот раз! — воодушевленный желанной вестью, с твердостью произнес Вострецов.

— Не кажи «гоп», Степан, — предостерег его Уборевич. — В составе дружины в основном бывшие офицеры. Полковники командуют ротами и взводами. Так что не так это просто взять да и сбить их с насиженных позиций. Ведь пепеляевцы хозяйничают в Охотско-Якутском крае уже с лета прошлого года…

— Знаю, товарищ главком.

— В предстоящей операции главным должны стать быстрота и внезапность, как раз то, чем прославился ты, Степан Сергеевич, в прошлых сражениях.

— В поход мне отправляться надлежит с моей прежней бригадой? — деловито осведомился Вострецов.

— Нет, Степан Сергеевич, экспедиционный отряд составят батальоны Нерчинского полка, — объявил главком. — Начальником штаба отряда будет назначен моим приказом краском Николай Верещагин, а комиссаром — Петр Митрофанович Пшеничный. Суда, которые доставят десант в Охотск и Аян, стоят в бухте Золотой Рог. Их немного. Это пароходы «Ставрополь» и «Индигирка». Для разведывательных и посыльных целей, а также для несения дозорной службы вблизи берегов в экспедицию пойдет быстроходный морской буксир. Моряки в спешном порядке переоборудуют его в боевой корабль.

— Где сейчас находится Нерчинский полк? — осведомился Вострецов.

— Два батальона, назначенные в экспедицию, в полном составе дислоцируются во Владивостоке. А еще один батальон составил гарнизон Спасска. Но вам придется обойтись теми двумя батальонами, которые размещены в казармах бывшей Сибирской военной флотилии во Владивостоке.

— Есть, обойтись теми наличными силами, что находятся во Владивостоке! — по-военному четко отрапортовал комбриг Вострецов.

В тот же день вечерним, проходящим через Читу поездом Степан Сергеевич Вострецов отбыл к месту новой службы.

Во Владивостоке комбрига Вострецова ждал приказ главкома. В нем коротко говорилось:

«Охотско-Аянскому экспедиционному отряду ставлю задачей: 1. В кратчайший срок ликвидировать белобанды генерала Пепеляева в районе Охотска и порта Аяна, отобрать у таковых захваченное ими золото и пушнину, как принадлежащее Советскому государству…»

В казармах бывшей Сибирской военной флотилии полным ходом шла подготовка к предстоящей экспедиции. Начальник штаба отряда Николай Верещагин проводил командирские занятия. Важно, чтобы все краскомы, от командиров взводов до комбатов, понимали всю сложность и необычность задачи, которую предстоит решать отряду в условиях бездорожья и труднопроходимой тайги. Военком Петр Пшеничный неотлучно находился среди бойцов, терпеливо растолковывая политическую важность последней военной экспедиции на Дальнем Востоке.