Пробуждение

— Остается быть готовыми к любой неожиданности. И всегда держать револьвер при себе. Днем и ночью, будь вы на ходовом мостике, в собственной каюте, в кают-компании или среди матросов, револьвер вы должны иметь под рукой. Когда спите, держите его под подушкой, а каюту запирайте изнутри. В нашем положении любая предосторожность не будет излишней.

— А как вы считаете, верных нам людей на корабле достаточно?

— Я полагаюсь на машинную команду и кочегаров как на самого себя, — ответил Авилов. И, словно спохватившись, добавил: — Все наличные на транспорте карабины и запас патронов необходимо держать запертыми. А ключи должны находиться у вас. Чтобы в случае необходимости мы могли незамедлительно вооружить кочегаров, машинистов и выдать оружие надежным матросам верхней команды.

Искровая радиостанция на военном транспорте «Магнит» была достаточно мощная, чтобы поддерживать постоянную связь со штабом Сибирской военной флотилии. Радист Иголкин не только в Охотском море, но и вблизи Командорских островов продолжал принимать обрывки радиограмм, которые передавали из Владивостока. Начальник радиостанции в штабе флотилии — бывший офицер, списанный из-за пустяковой болезни с миноносца «Бесшумный» накануне его выхода в далекое плавание, сговорился с Иголкиным.

Получаемые радиограммы Иголкин не фиксировал, старался запомнить, чтобы не осталось никаких следов приема. Ни командир корабля, ни председатель судового комитета не знали, что с Владивостоком поддерживается постоянная радиосвязь. Зато Соловьев был прекрасно осведомлен обо всем, что делалось в центре Приморского края.

«Магнит» подходил к Командорским островам, когда Иголкин принял радиограмму о том, что на всей территории Транссибирской магистрали свергнута Советская власть и принимавшие участие в мятеже пленные чехословаки продолжают прибывать во Владивосток. Это передали из штаба военной флотилии. Потом поступило почти такое же сообщение из Петропавловска-на-Камчатке.

Сняв наушники и выключив радиостанцию, Иголкин прошел в конец коридора. Возле двери каюты, где жил помощник командира, он огляделся и, убедившись, что поблизости никого нет, осторожно постучал.

— Да, войдите, — послышалось из-за двери.

Соловьев лежал на койке одетый. При виде радиста он стремительно сбросил на пол ноги и выжидающе уставился на вошедшего:

— Ну, что там?

— Полетело к черту комиссаровластие на всей Транссибирской магистрали!

— Откуда пришла радиограмма?

— Сперва из штаба флотилии передали, потом — из Петропавловска.

— Значит, никакой путаницы быть не может?

— Все точно, господин лейтенант!

— Что во Владивостоке? — на лбу у Соловьева даже жилы набухли от напряжения. — Чего они медлят там?

— Продолжают прибывать все новые эшелоны с пленными чехами, а транспортов в наличии нет, и отправлять их во Францию не на чем, — ликовал Иголкин. — Скоро во Владивостоке ступить будет некуда: японцы, американцы, чехи, англичане, канадцы! Кого только не встретишь теперь на Светланской!

— Радоваться, собственно, нечему, — нахмурил Соловьев выгоревшие брови.

— Но ведь без ихней помощи не управились бы мы сами с большевиками.

— То-то и оно, что не сумели бы сладить, — согласился с радистом помощник командира. — А теперь предупредите всех наших, чтобы были готовы. В первую очередь нужно захватить оружие на корабле и патроны. Без моего сигнала не начинать! Из радиорубки не отлучайтесь. Как только начнут наши во Владивостоке, немедленно дайте мне знать.

— Слушаюсь, господин лейтенант!

«Магнит» упрямо рассекал хмурые волны океана, оставляя слева остров Медный. В туманном мареве высились впереди островки Топорков и Арий Камень.

Яхонтов намеревался обогнуть Командоры и вернуться в бухту, где задержали парусно-моторную яхту мистера Хейза. Якорная стоянка ему показалась удобной, и он решил ею воспользоваться еще раз.

Одну за другой обнаружили несколько шхун, занимающихся промыслом вблизи берегов. Судя по конфигурации корпуса и форме рангоута, промысловые суда были построены на верфи фирмы «Свенсон». Владельцами этих шхун могли быть американцы либо канадцы. Завидев русский военный транспорт, промысловые суда спешили покинуть территориальные воды России и исчезали за пределами видимого горизонта.

В проливе между островами Топорков и Медный Яхонтов с большого расстояния заметил силуэт шхуны необычной формы. У судна были высоко поднятый острый нос и сильно скошенная корма с подзорами. Шхуна словно парила в воздухе, приподнятая от воды силой световой рефракции. Она походила больше на прогулочную парусно-моторную яхту, нежели на судно, занимающееся незаконным промыслом в чужих территориальных водах. И вела себя как-то странно — не обратилась в бегство, как другие, чтобы уйти подальше от Командорских островов.

Капитан неизвестного корабля продолжал идти прежним курсом, не увеличивая скорости хода и не пытаясь укрыться в лабиринте бухточек. Он словно приглашал русский военный корабль с красным флагом на мачте следовать за собой.

Яхонтов приказал поднять пары и увеличить ход. Он решил догнать подозрительную шхуну и задержать ее.

Заметив, что расстояние до русского корабля стало уменьшаться, на шхуне тоже увеличили скорость.

«Застопорить ход! Стать на якорь!» — запестрели на вантах «Магнита» флажные сочетания, набранные по Международному своду сигналов.

На неизвестном судне не обратили никакого внимания на поднятые сигналы. Оно продолжало идти с прежней скоростью, время от времени меняя курс.

— Да что это они, в кошки-мышки надумали с нами играть? — возмущенно произнес Яхонтов.

— Мне тоже кажется несколько странным поведение судна, — заметил стоявший рядом на мостике председатель судового комитета.

— Ну можно еще допустить, что там не разобрали наших сигналов, но не заметить, что их преследуют, — никак не могли, — продолжал удивляться действиям странного капитана командир «Магнита».

Оказавшись на мостике, Соловьев не меньше, чем Яхонтов, удивлялся непонятным эволюциям, которые совершал капитан неизвестной шхуны. Именно на таком комфортабельном судне, похожем на прогулочную яхту, и мог появиться на Командорах мистер Гренвилл. Соловьев строил в уме предположения, с какой целью это могло понадобиться компаньону консула Колдуэлла? И не мог найти объяснения подозрительному поведению капитана.

Если на этой шхуне капитаном Ричард Голдвин, то самое разумное решение — становиться на якорь и ждать, считал Соловьев. Дальнейшие события, которые запланированы заранее, должны произойти непременно, и ничто не в силах повлиять на их ход.

— Создается впечатление, словно капитан этой шхуны собирается заманить нас в какую-то ловушку, — вытирая рукавом кожанки мокрый лоб, невесело проговорил Яхонтов. — А вы что скажете по этому поводу, Арсений Антонович? — обернулся он к своему помощнику.

— Думаю об этом и не могу найти логического объяснения действиям шкипера, — ответил Соловьев.

Погоня за неизвестной шхуной продолжалась до вечера. В сумерках судно исчезло из виду.

В закрытой от северных ветров бухте острова Медный «Магнит» стал на якорь.

…Могучий океанский рассвет занимался над бухтой. Океан на востоке полыхал живым многоцветным пламенем. И каково было удивление военморов «Магнита», когда они увидели стоявшую на якоре в полутора милях от них неизвестную шхуну, которую безуспешно вчера преследовали. Яхонтов невольно подумал: «Надо ждать какую-нибудь новую каверзу».

— Будем брать нарушителя! Хватит с ней канителиться, коли сама пришла на якорную стоянку, — сказал он Авилову.

«Подойти к борту! Предъявить судовые документы!» — взвился флажный сигнал.

С неизвестной шхуны ответили молчанием.

— Чертовщина какая-то! — воскликнул Авилов.

— Может быть, там не различают наших сигналов? — выдвинул предположение Соловьев. — Либо разобрать не могут?