Пробуждение

Ночью Яхонтов внезапно просыпался, словно от постороннего толчка. Мысли о том, все ли было правильно сделано за весь прошлый день и как исправить совершенную ошибку завтра, подолгу не давали ему уснуть.

Члены судового комитета, контролируя действия командира, старались не вмешиваться в сферу чисто командирских обязанностей. Словно сговорившись, они щадили самолюбие прапорщика, которого сами избрали начальствовать над всеми.

Судовой комитет собирался по нескольку раз в день. Комитетчики заседали в салоне бывшего командира либо в кают-компании. Яхонтов остался жить в своей прежней каюте, хотя Авилов от имени судкома предложил ему перебраться в командирский салон. Ему было привычно и удобно в своей довольно просторной и обжитой каюте. Прапорщику не хотелось ее покидать.

Получив от Остен-Сакена семафор с просьбой переправить арестованных офицеров на «Бесшумный», члены судового комитета разошлись во мнениях.

Яхонтов предложил всех офицеров отпустить без промедления.

— Пусть отправляются кто куда захочет, — сказал прапорщик.

— Эк вы куда замахнулись, Сергей Николаевич, — остановил его Авилов. — Молоды вы и неосмотрительны. Мы им свободу сейчас предоставим, а они нам мешок на голову да пулю в затылок! Не годится эдак!

— Да что с ними валандаться! — резко проговорил Шумилин. — Я лично считаю, колосник каждому к ногам и — за борт. Кроме вреда, нам никакой пользы от них не будет.

— Не надо рубить сразу, сплеча, — вмешался Крылов. — Все должно делаться на законном основании. «Печенга» — не пиратское судно, а революционный корабль. И мы — не морские разбойники.

— Ты что, предлагаешь, переправить офицеров на «Бесшумный»? — вспылил Шумилин.

— Я так не думаю, — ответил спокойно Крылов. — А вот решить, как с ними поступить, следует.

Держать офицеров в карцере и канатном ящике можно было до определенной поры. Когда-то нужно выдворить их с крейсера.

Большинство членов судового комитета стояло за то, что надо освободить корабль от опасного груза. Они сходились в своем мнении с командиром и были не против того, чтобы передать офицеров на «Бесшумный».

Исход спора решало голосование. Но поднялся Шумилин и сказал:

— А ведь мы рубим сук, на котором сидим.

— Как?!

— Стоит остаться нам одним на крейсере, без господ офицеров, как сразу же получим в борт торпеду. И, может быть, не одну. Барон нас за милую душу на дно моря отправит. Коли нет пользы царю-отечеству от нас, по военным понятиям, так в самый раз нами рыб кормить…

— Верно! — согласился Крылов.

— И отправит, пожалуй, — поддержал Авилов.

Это обстоятельство заставило многих изменить первоначальное мнение.

Офицеров оставили на «Печенге».

Чтобы наладить связь с миноносцами и привлечь их команды к восстанию, начали подбирать делегатов. Было решено послать на каждый корабль по шесть человек, тех, кто пограмотнее.

В самый разгар заседания в кают-компанию прибежал вахтенный с юта.

— Миноносцы снимаются с якоря!

«Бесшумный», «Бесстрашный», «Капитан Юрасовский» и «Лейтенант Сергеев» один за другим выбирали якоря. Из низких труб миноносцев валил густой дым.

Яхонтов, Авилов и Крылов с ходового мостика наблюдали за уходом в море миноносцев.

Чтобы поднять пары на крейсере, понадобится три часа. Да и в погоню за миноносцами отправляться нет смысла. Скорость хода у каждого из них на шесть узлов больше, чем у крейсера.

— А если пригрозить, что откроем огонь, — предложил Крылов.

— Этим их не напугаешь, — ответил Авилов. — Стоит нам только открыть огонь, как они не поскупятся на торпеды. Барон и господ офицеров не пощадит.

— Ну что же, пусть отправляются на бойню, коли так хочется, — махнул рукой Крылов.

Яхонтов молча смотрел вслед уходящим миноносцам. Его командирской власти было недостаточно, чтобы повлиять на ход развернувшихся событий.

Двое судкомовцев и выборный командир стояли на ходовом мостике до тех пор, пока не скрылись из виду миноносцы[4].

— Что будем делать теперь? — первым нарушил молчание Авилов.

— Вернемся в Гонконг и встанем у пирса, — ответил Яхонтов.

— Где?

— В Угольной гавани.

— А если британские власти не разрешат нам войти в порт? — сказал Крылов.

— В таком случае мы, не задерживаясь, отправимся во Владивосток, — решительно заявил Авилов.

— Нам не хватит угля на весь путь. — Крылов задумчиво смотрел вдаль. — А в Японии вряд ли удастся получить. После скандала, который мы учинили в Сасебо, они нас поставят в карантин и будут держать сколько захотят.

— Как же быть? — тревожным голосом произнес Авилов.

— Будем настойчиво требовать уголь у англичан, — уверенно проговорил Яхонтов. — Союзники обязаны снабдить нас и углем и провизией на весь путь следования до Владивостока.

— Союзники — нам теперь не союзники! — заметил Авилов. — Для них мы теперь хуже чумы. Британские власти будут остерегаться, как бы ветер революции не подул на корабли королевского флота.

— Но ведь договоры о поставках остаются в силе, — продолжал Яхонтов. — Крейсер «Печенга» по-прежнему числится в списках военного флота России.

— Договоры договорами, а дело делом, — скептически заметил Авилов.

Шумилин неожиданно для всех предложил весьма рискованный вариант: выйти в море с теми запасами угля и провизии, которые имеются на корабле. Может быть, удастся получить уголь в Японии, либо встретится в пути отечественное судно, и его капитан не откажется помочь.

Командир корабля и большинство членов судового комитета считали, что пройти на авось через несколько морей — предприятие очень сомнительное.

Наконец пришли к решению, что уголь и провиант необходимо получить в Гонконге, у англичан. Крейсер снялся с якоря и покинул бухту Мидсбой. Он шел четырнадцатиузловым ходом, уверенно рассекая высоким форштевнем хмурые волны Восточно-Китайского моря.

Прапорщик Яхонтов пристально всматривался в морской простор по курсу судна, изредка командовал рулевому:

— Возьми-ка, братец, правее на пять градусов, не то мы бог весть где окажемся вместо Гонконга!

— Есть пять градусов вправо! — докладывал рулевой и привычным движением поворачивал колесо штурвала.

Перед наступлением сумерек на горизонте появился Гонконг. Крейсер взял курс на входные ворота и сбавил ход.

Этинген в раздражении прохаживался по кабинету, ища выхода из создавшегося положения. «Флагманский корабль оказался в руках взбунтовавшихся матросов! Как быть с крейсером «Печенга»?»

Через плотные шторы с улицы доносился глухой стук колес проезжавших экипажей. Раздавались пронзительные выкрики уличных торговцев, разносивших зелень, фрукты и рыбу. За годы службы в Гонконге консул никак не мог привыкнуть к этому шуму.

«Скверно получилось! — размышлял Этинген. — Но как-то надо исправить это. На «Печенге» необходимо водворить прежний порядок и вернуть господ офицеров к своим обязанностям».

Ничего другого ему не оставалось, как обратиться за помощью к британским властям. У них — сила. Корабли. Морская пехота. Полиция. Без них не обойтись, как ни крути.

Консул с силой надавил на резиновую грушу звонка. Появился камердинер. Седой, молчаливый, в черном фраке.

— Пальто, галоши, трость, — сухо проговорил Этинген.

Через полчаса российский консул вышел из экипажа, лихо подкатившего к чугунным воротам британского морского штаба.

Опираясь на трость, Этинген поднялся по мраморной лестнице, устланной ковровой дорожкой, на второй этаж.

— Доложите господину адмиралу, мне обязательно необходимо его видеть, — сказал он дежурному.

Адмирал Ноэль сидел за письменным столом.

— Прошу вас, сэр, — лорд пригласил Этингена сесть в кресло с высокой спинкой из черного дерева.

Британский лорд держался, как подобает старшему морскому начальнику в подвластной Англии военной крепости.

4

«Капитан Юрасовский», «Лейтенант Сергеев», «Бесстрашный» и «Бесшумный» благополучно прибыли в Мурманский порт.