Страница 10 из 18
О нём и раньше сообщали не так уж часто, больше в новостных программах или политических обзорах, если имелся весомый повод. Но на фоне вакханалии последних дней, когда на экранах одинаково часто возникали русский и американский президенты, всё более и более демонизируемые, теперешняя пустота выглядела почти ирреально.
Пустоты в буквальном смысле, впрочем, не было. Новостей со всех концов мира хватало: и про исламских террористов, и про пожары в Австралии, про бои в секторе Газа, про засуху в Мали… А где свежего материала у редакторов под руками не оказалось, крутили повторы.
Обычный, среднестатистический зритель, скорее всего, ничего бы и не заметил, настроенный поглощать сиюминутные порции «пищи духовной» и мгновенно забывать виденное и слышанное вчера. Без такого свойства психики «хомо телевизионикус» существование этого жанра было бы попросту невозможно, иначе политикам и обозревателям приходилось бы всё время держать в уме то, что они говорили и обещали вчера, позавчера, неделю и месяц назад, и половине из указанных персон пришлось бы подавать в отставку, а второй половине – идти по миру…
Но ни Ойяма, ни Лютенс «среднестатистическими» не были и сразу осознали полную нереальность случившегося.
– Но как это возможно? – почти по-детски растерянно спросил президент.
– Очевидно, так, как я и сказал. У кого-то нашёлся способ объяснить тому (или тем), кто заправляет всем этим бедламом, что команду «Стой, стрелять буду!» нужно исполнять мгновенно и не раздумывая.
– Но как? – снова повторил Ойяма. – Вы хотите сказать, что все американские средства массовой информации управляются из одного источника, как в самом тоталитарном государстве? – наивность пожилого уже человека и опытного политика привела Лютенса в умиление, смешанное с неясной тревогой. Как же человеку со столь примитивно устроенными аналитическими структурами мозга можно вообще управлять чем-то, кроме электромобильчика на поле для гольфа?
– Мне кажется, сэр, дело обстоит ещё хуже. В тоталитарных государствах хотя бы известно, кто именно управляет и откуда, а мы с вами вдруг узнаём совершенно случайно, что в своей стране понятия не имеем, кто командует парадом…
– Подождите, Лерой, – отмахнулся Ойяма. Он снял трубку прямой связи с пресс-секретарём Госдепартамента, ещё одной «мисс», Бэкфайр, не такой отвратительной внешне и внутренне, как её начальница Блэкентон, своей улыбчивостью и предупредительностью даже слегка симпатичная, но всё равно дура дурой. Несмотря на свою фамилию[22]. Умный и честный человек на такой должности проработать больше суток не смог бы чисто физически.
– Добрый день, Лора, – президент постарался, чтобы голос звучал как можно более нейтрально. – Вы сегодня телевизор смотрели?
– Да, сэр, – с некоторой заминкой ответила она.
– И как ваши впечатления?
В трубке послышалось странное сопение. Нос у неё внезапно заложило, что ли?
– Ответьте мне, Лора. Не нужно пытаться одновременно включать скайп и мимикой и жестами объяснять мисс Блэкентон, с кем вы говорите. Я спрашиваю вас. Вы поняли?
Эту Лору приходилось постоянно переспрашивать, поняла ли она смысл получаемых указаний, и всё равно их для неё дублировали на бумаге восемнадцатым шрифтом, потому что она была дальнозорка, а очки надевать не желала из принципа. Ойяма такую и в горничные бы не взял, но выбирал и тут не он.
– Да, сэр, поняла.
– Что поняли?
– Мне не нужно сейчас разговаривать с леди Госсекретарём.
– Правильно. Разговаривайте только со мной. А она пусть слушает, если вы её уже подсоединили. Что вам показалось необычным в сегодняшнем эфире?
Длинная пауза. Потом Лора ответила:
– Только что внезапно по всем каналам перестали упоминать вас и ваше имя…
– Для вас я и моё имя – разные вещи?
Тишина, сопение в трубке.
– Ладно, это вопрос философский. Давайте проще. Перестали, но должны были. А вы все нужные материалы передали информагентствам? Вовремя?
– Да, сэр. Весь новостной блок подготовлен ещё вчера вечером… И пожелания по дальнейшему… Ой!
Очевидно, Блэкентон, наверняка слушавшая этот сюрреалистический разговор, показала сотруднице кулак. Или ещё что-то, похуже. Но едва ли к стулу пресс-секретарши был подведён электроток.
– Не стоит так беспокоиться, Лора. Вы всё сделали правильно и вовремя. От вас только это и требовалось. Теперь ответьте – вы уже озаботились узнать хотя бы в одной компании, почему материалы не поставлены в эфир вовремя. Почему прервались уже шедшие передачи?
– Да, я звонила в …. – Она назвала несколько наиболее крупных медиакорпораций с максимальным охватом аудитории по большинству штатов. – Со всеми имелись договорённости о сотрудничестве, планы публикаций, согласованы сетки вещания и всё, что положено…
– И что?
Каждый ответ из неё приходилось вытягивать буквально клещами, поскольку она и вообще была слабовата по части импровизаций в нестандартных ситуациях, а сейчас, с одной стороны, её донимал президент (всё же – президент!), а с экрана лэптопа жестикулировала, закатывала глаза к небу, стучала пальцем по виску и вообще пыталась донести непонятные, наверное, ей самой указания непосредственная начальница. Фигура зловещая, способная уволить без объяснения причин и выходного пособия, и судись потом, не с ней, а со всем Госдепартаментом. Процесс века: «Бэкфайр против Соединённых Штатов»!
Видимо, пресс-секретарь выбрала самый простой вариант. Она положила трубку, чтобы потом сослаться на сбой в системе и спокойно выслушать инструкции Блэкентон.
Лютенс усмехнулся и указал президенту на соседний аппарат. Прямая защищённая связь с госсекретарём. Тут не отмажешься ссылками на неполадки. Если только просто трубку не возьмёт, имитируя своё отсутствие на месте, но такие вещи легко проверяются. Не вошёл же заговор в такую стадию, что государственные служащие, все, снизу доверху, уже начали полностью игнорировать своего президента. Но на такой случай тоже есть «кое-что с винтом», как говорят в России.
Госсекретарь трубку подняла. Тоже понимала, что не настало ещё время «бросать жребий и сжигать мосты». Хотя была очень близка к этому.
– Слушаю вас, господин президент…
Ойяма растянул губы в улыбке, которая наверняка показалась бы мисс Блэкентон очень неприятной, если бы она её увидела. Но включать видеосвязь президент не считал нужным.
– Это я готов вас выслушать. Что у вас пошло не так? И почему вы мне об этом не докладываете? Три дня ведь ещё не истекли…
– Я вас не понимаю, сэр.
– Не прикидывайтесь глупее, чем вы есть. Это уже будет перебор. Прощаясь, вы сказали: «у вас нет трёх дней», чтобы разобраться в обстановке и принять решение, как поступить с русскими. Названный срок прошёл, и я решил спросить: что вы имели в виду? Если превентивный ядерный удар со стороны Москвы – то почему мне об этом не доложила военная разведка? Если что-то внутриполитическое – то где директор ФБР и мисс Прайс, кстати? Может быть, вы скрываете от меня какую-нибудь особо конфиденциальную информацию о намерениях русских? Это – как минимум ошибка с вашей стороны.
Когда Блэкентон прошипела то ли угрозу, то ли намёк, Ойяма не стал вступать с ней в диалог, голова была занята другим. Но сейчас, после общения с Лютенсом и предъявленных им доказательств «открытой игры» со стороны русских, настроение у президента было совсем другое.
– Вы меня неправильно поняли. Я хотела сказать, что время не ждёт и любая задержка с самой решительной реакцией с нашей стороны может быть превратно истолкована противником. И не только противником. Конгресс и наши союзники в Европе будут разочарованы… А сейчас это крайне нежелательно.
– То есть и сейчас вы настаиваете, что я должен взять на себя всю полноту ответственности за развязывание как минимум очередного «карибского кризиса»? При том что русские, кроме наведения порядка у себя в столице и нескольких заявлений, требующих исключения «двойных стандартов» из наших отношений, никаких однозначно враждебных действий так и не предприняли…
22
Backfire (англ.) – один из вариантов: «встречный огонь», пал, который пускают навстречу лесному пожару.