Страница 15 из 23
Было не так тепло, чтобы сразу раздеться, но изо рта хотя бы не шел пар. — Фридрих? — поинтересовался Курт, пряча руки в карманы комбинезона, который без бензомастера грел только за счет флиса изнутри. Фридрих кивнул и улыбнулся. Это был мужчина за сорок, совершенно явно не из местных. Об этом говорили и его имя, и широкое лицо, и рыжеватый цвет кучерявых волос, и россыпь веснушек на носу и щеках.
О том, что с ним не очень-то хотят разговаривать, Курт понял не сразу. В целом Фридрих был очень дружелюбен: показал ему серверную, в которой было очень тепло от работающих компьютеров, показал и чуть менее теплую комнату с двухъярусной кроватью. Только нижняя кровать была застелена, на верхней лежал свернутый матрац и постельное белье в запечатанном пластиковом пакете. Насквозь промерзшее помещение, в котором рядами стояли такие же двухъярусные кровати, Курт нашел сам, когда бродил по объекту. Все кровати были завалены консервными банками, коробками, свертками. Видимо, так Фридрих хранил продовольствие. А еще Фридрих совсем не разговаривал. Вообще. Курт так и не смог понять, не говорит он потому что не хочет или же потому что не может. Мог, конечно, и спросить, но почему-то никак не решался. И при всем при этом с Фридрихом не было скучно: он постоянно что-то демонстрировал, или кормил, или писал на планшете и показывал Курту.
А когда Фридрих вдруг терялся где-то на просторах объекта, то Курт просто читал. Все равно компьютеры ровно качали информацию, в половину второго был обед из тушеной говядины или скумбрии в подливке, а затем ужин, сон и завтрак. Наверное, Фридриха отправили сюда за какой-то очень страшный грех. Через две недели Курт был готов лезть на стену, выбегать на улицу и бегать по снегу в одних штанах. А еще где-то рядом был замерзший водоем (по сути, много где вокруг были замерзшие водоемы), на который Фридрих обычно ходил рыбачить. Однажды он и Курта взял собой, после чего тот, не просидев и полчаса, по собственным следам вернулся на объект и долго сидел между компьютерами, отогреваясь. К такой обстановке было очень сложно привыкнуть, и Курт не был уверен, что у него это получится. По крайней мере, дни тянулись тоскливо и долго, а на планшете закончились все книги, включая инструкции по «поведению при ЧП», «использованию бензомастеров» и прочему, что Курт и так неплохо знал. Наконец, Фридрих, заметив его мучения, притащил ему целую стопку старых книг. Еще бумажных. Курт, устроившись в углу серверной с книгами, быстро их пролистал и увидел, что все они написаны на языке-диалекте. С трудом, но он все же понимал, о чем идет речь, и поэтому глотал один текст за другим. Со временем его даже перестали отвлекать специфические символы, на самом деле лишь немного меняющие звучание буквы. Но и эти книги тоже закончились. Курт вернул эту стопку Фридриху и осторожно потрогал его за рукав. — Что это за автор? Фридрих засуетился, отложил крышку от консервной банки, вытер руки и взялся за планшет. Вытащил стилус и написал четыре буквы. Точно такую же надпись, только с перечеркнутой «о» в центре, Курт видел на всех обложках. Курт покачал головой и отстал, поняв, что ничего больше, кроме фамилии, которую он прочитал и так, от Фридриха не добьется. Когда Курт уже был близок к тому, чтобы начать отмечать дни заточения вдали от цивилизации, Эф, как и обещал, связался с ним.
Где-то между завтраком и обедом, ближе к обеду, Фридрих нашел его, систематизирующего консервные банки по видам мяса: говядину на одну кровать, свинину на другую, рыбу на третью и прочие морепродукты куда подальше, потому что у них, кажется, уже выходил срок годности, а Курт морских тварей никогда не любил, и Фридрих, как выяснилось, тоже. Фридрих потянул его за рукав и качнул головой к двери. Курт свалил на ближайшую кровать банки без этикеток, принадлежность которых он так и не смог определить, и пошел за ним. В теплой серверной один из экранов мигал, рябил и шел волнами. Изображение рассмотреть было очень трудно, видно было только какое-то темное пятно, но голос звучал на удивление четко. Видимо, в обратную сторону связь была лучше, так как голос оживился: — Эй, Робинзон, у меня для тебя отличные новости! Несмотря на то, что Курт был рад слышать голос Эфа (ну, и немного видеть его самого), он никак не смог удержать ехидного смешка. — Даже не знаю, сможешь ли ты меня обрадовать чем-то, мне же так здесь нравится. Курт плюхнулся на крутящийся стул перед монитором и приготовился слушать. Сердце в ожидании той самой хорошей новости в самом деле стало биться быстрее, хоть он и пытался не подавать виду. На объекте в самом деле было неплохо — чтобы подлечить расшатавшиеся нервы, — но никак не жить следующие шестьдесят лет! — Наш замечательный риксдаг собирается в третий раз за месяц! — голос Эфа звучал так, как будто он сообщал о том, что Курта только что избрали мэром города. — Та-ак? — осторожно протянул Курт.
— Что?
— Что хорошего в сборе риксдага? Он наверняка злые, как собаки, и через слово меня вспоминают.
— Дурак, — ласково заметил Эф, — они собираются по вопросу настоящего убийцы Ольги и Джанисса. Курт подался вперед, уловив, как из коридора тихо просочился Фридрих и заинтересованно подошел поближе.
— Ну?! Но Эф, видимо, решил начать очень издалека:
— Когда Ганс отправил Ольгерда отвозить тебя на объект, он ожидал, что твоя незавидная судьба произведет на парня неизгладимое впечатление и тот расколется. Надо сказать, что он вернулся бледнее смерти из этой поездки, некоторые даже подумали, что ты его там пытал в дороге. Но продержался довольно долго: почти две недели.
Потом мы с ним, правда, все-таки договорились… Эф зашуршал и замигал уже хуже прежнего. Курт облокотился на стол и уставился на экран так, как будто из него уже лез ему навстречу бензомастер.
— Только не говори мне, что ты его бил… Только не говори мне, что это Оли! Эф пошел рябью и пропал с экрана. Но голос звучал вполне прилично:
— Да нет. Не бил. И это не Ольгерд. Но он был единственным свидетелем, который мог помочь. Справедливости ради хочу сказать, что у него были веские причины никому не рассказывать. Хоть он к тебе и хорошо относится, сложившаяся ситуация… Курт треснул кулаком по столу.
— Кто это сделал?!
— Брат Ольгерда, — отозвался Эф. Курт приподнял брови, потирая саднящий кулак.
— И муж Ольги, — торжественно закончил мастер. — Это Ули убил их, Курт.
— Твою мать, — Курт потер лоб. — Ольгу, ну, я могу еще понять…
Но Джанисс. Его-то за что?
— Как — за что? Он надеялся уничтожить тебя, а ему всего лишь перепали твой дом и машина. Вот он и решил — и сделал, кстати! — Эф отвернулся от динамиков и малопонятно забубнил. — Что за ерунда…
Зная, что все вещи конфискованы… Надутые индюки на гриле.
— Эф, — Курт похлопал, обращая на себя рассеявшееся внимание мастера. — Я вообще-то хочу домой, к квартире и машине. Можешь мне что-нибудь по этому поводу сказать?
— Не-а, — лениво протянул Эф, и Курт почувствовал, как его сердце упало и запуталось где-то в кишках. Повисла гнетущая тишина, посреди которой вдруг странно и натянуто хихикнул Фридрих.
— Видишь, даже твой друг понял, что я шучу, — снова подал голос Эф. Курт почувствовал, как рука сама собой потянулось за чем-то тяжелым.
— Жди, в общем, машину после обеда. Пока-пока! И раньше, чем Курт успел что-то сказать, связь окончательно оборвалась. Пока он сидел, удивленный и немного растерянный, Фридрих похлопал его по плечу и вышел. Оставшиеся несколько часов Курт пребывал в несвойственном ему мандраже: нарезал круги по объекту, пытался собирать вещи, которых у него не было, то и дело что-то говорил Фридриху. Тот кивал и грустно улыбался. Услышав стук в окно, Курт порывисто обнял Фридриха, взял из его рук сверток и выбежал на улицу, кутаясь в куртку. Почему-то он ожидал увидеть Ольгерда, которому он обязательно сначала набьет морду, а потом поблагодарит. Но у машины топтался Эска, недовольно пофыркивающий. Рядом стоял его бензомастер.
— А где Оли? — немного разочарованно поинтересовался Курт, залезая в душную машину и кладя на колени сверток от Фридриха — совершенно явно это была одна из его книг.