Страница 11 из 23
Патрульный с сомнением хмыкнул.
— Я подвезу. А ты пока подумай о том, что у тебя не смогли забрать, потому что этого не было дома. Устроившись в чужом — вроде бы похожем, но совершенно чужом — джипе, Курт начал успокаиваться настолько, чтобы не огрызаться при разговоре с человеком, который ему ничего не сделал. И даже решил исправить неловкое недоразумение:
— Я… хм. Не напомнишь, как тебя?..
— Ольгерд. Оли, — тут же пояснил патрульный.
— Замечательно. Курт потер глаза. Это же совпадение, да? Просто случайность, похожее имя? Не такое уж и редкое, надо заметить.
— Что-то не так? — Оли вырулил на занесенную снегом дорогу.
— Да нет, ничего такого, — Курт потянул молнию на парке вниз. — Просто Ольга, Ольгерд… неуютно как-то. Оли ничего не ответил, только фыркнул, демонстрируя все, что он думает о чужой мнительности. Но Курт о нем уже не думал, прислонившись лбом к окну и наблюдая за тем, как из-под колес улетают шматы грязного снега. На их с Брандом курсе тоже был парень по имени Ольгерд. И то ли он уехал из города после первого же похолодания, то ли пропал в первый год, Курт им никогда не интересовался. А теперь вот вспомнил это несуразное лицо в веснушках и очки со стеклами в палец толщиной, когда все давно уже перешли на линзы. Сейчас с линзами дело обстояло хуже, и дурацкие окуляры снова начали появляться на носах людей. Что самое смешное, из-за Ольгерда-то они с Брандом и начали общаться ближе, чем просто «привет, парень, я знаю, что ты из моей группы, но не помню, как тебя зовут». Там была мутная история, в которой были замешаны чисто личные отношения, грозившие вылиться в неприятную ситуацию. Бывшая дама сердца Ольгерда во всеуслышание заявила, что тот, дескать, бросил ее, стоило бедной девушке признаться в собственной беременности. В том, что она была беременна, сомневались немногие, а остальные мгновенно ополчились против Ольгерда. Среди тех, кто сомневался, были и Бранд с Куртом — Бранд, потому что сам недавно побывал в схожей ситуации и, что характерно, с той же девушкой, а Курт просто вступил в тот возраст, когда ему нравилось принимать сторону обиженных и угнетенных. Девица угнетенной не казалось, да и довольно быстро выяснилось, что никакая она не беременная, а очень даже наоборот, бесплодная. Тут-то ее принялись жалеть с удвоенной силой, зато от Ольгерда все отстали. А у Курта отцепить от себя Бранда уже не получилось. Так началась их очень странная дружба, которая Курта тяготила, но в то же время казалась чем-то довольно естественным и привычным. Как будто это было всегда. Ведь друг не обязательно должен быть только один? Из глубокомысленных размышлений его вырвал Оли, повернувший на аллею с грабами так резко, что Курт приложился лбом о стекло и немедленно отреагировал на это, смачно выругавшись. Патрульный выглядел насуплено и пристыженно. Курт потер лоб и первым выбрался из машины, отметив мимоходом, что его джип — малышка, куда же ты! — куда лучше этой развалюхи. Правда, в нем, вероятнее всего, говорила исключительно обида: машины отличались разве что цветом, да еще запахом ароматизатора салона. Но это Курт ни за что бы не признал.
— Как ты? Курт еще сам до конца не понял, как он. В груди клокотали злость и обида. Опять никто не стал даже разбираться в случившемся. Он только кивнул сочувственно любопытствующей из-за стола Хельги и прошел в лаборатории. Ольгерд неуверенно семенил следом. Ганс был занят беседой с двумя мужчинами в темных парках с красным искусственным мехом по капюшону. От одного вида этих капюшонов Курта передернуло, и он, поймав взгляд Ганса, выразительно поднял брови.
Тот кивнул и заговорил быстрее. Падальщики, похоже, были недовольны столь резко оборвавшимся разговором, но Ганс покачал головой, и двое, чьи лица Курт смутно узнавал, но по имени назвать бы не смог, развернулись и вышли, от души хлопнув дверью.
— Это… что? — вежливо, как ему самому показалось, поинтересовался Курт и заметил краем глаза, как неодобрительно покачал головой Оли. Курт сделал неопределенный жест рукой, показывая, что все в порядке. Ганс прошел за один из столов, сгреб с него какие-то очень важные и шибко умные бумажки, свернул их в трубку и сунул в мусорное ведро, находящееся под столом. Похоже, что в лаборатории, в которой когда-то производили все технические новинки, до сих пор пользуются безумным старьем. И когда терпение Курта стало кончаться, и тот двинулся к столу, Ганс наконец-то поднял голову и вопросительно уставился на него.
— Что? А ты ожидаешь, что я общаюсь только с благородными, как рыцари, Патрульными? Ганс скользнул по Ольгерду убийственно равнодушным взглядом, тот аж попятился. Курт сделал шаг, заслоняя собой Оли от Ганса. В любой ситуации, когда можно принять позицию, противоположную Гансу, он ее принимал. Тем более что молодой патрульный ничего ему не сделал. Ну, подумаешь, забрал значки. Ну так ведь он не для себя, а по приказу.
— Я ничего не жду, — огрызнулся Курт и кивнул головой на Оли. — Этот рыцарь отобрал у меня все значки, а другие, наверное, тоже рыцари конфисковали еще и дом с машиной. Так что я теперь буду жить с тобой. Ты счастлив? Судя по лицу Ганса — он был не удивлен, но и не обрадован. И, судя по последовавшей улыбке, он собирался мстить. Курту стало неуютно, а Оли на всякий случай отошел подальше.
— Можешь либо ночевать где-нибудь в лаборатории, либо в общежитии в соседнем корпусе. Курт открыл рот:
— Естественно, я… — но Ганс его перебил.
— Только там, кажется, нет света. Курт поджал губы.
— И отопления нет. Повисла пауза, в которой отчетливо раздался смешок Оли. Курт мрачно повернул к нему голову, а Ганс тем временем закончил:
— И воды, как ты понимаешь, тоже нет.
— Ладно, — Курт махнул рукой. — Уговорил. Ганс собирался было что-то сказать, что-то явно торжествующее, но Курт не дал ему насладиться победой.
— Вода, тепло и свет — не самое главное в жизни, да, дружище? Как идти в этот твой соседний корпус? Ольгерд поспешно отвернулся, сдерживая смех, а Курт резюмировал:
— Ну, и где Эф? Он оставался у тебя, забрать его не могли. Ганс прищурился, а Курт впервые за много лет подумал, что не стоило, наверное, тянуть за усы неопасного на вид кота — ведь можно остаться и без глаз. Именно это, похоже, Ганс и собирался проделать.
— Ольгерд, топай к себе. Курт, пойдем. Оли ничего не оставалось, кроме как в самом деле потопать, а Курту — пойти следом за Гансом. Они снова оказались в лаборатории, в которой в углу стоял вытянутый аквариум с вяло распластанным по дну Серым. Но рядом стояли еще два — куда меньше, с ручками, явно переносные. Курт уставился на них, а на него в ответ вылупились две снежные морды.
— Эт-то ш-што… — сдавленно повторился Курт. Ганс пожал плечами.
— Серые.
— Сдохнуть можно, да ладно?!
— Мемфис, не кипятись. Они очень полезны, когда не убивают людей. Курт открыл рот, глубоко вздохнул и не стал ничего говорить по поводу того, в каком месте Гансу следует поискать свои мозги. Вместо этого он мрачно поинтересовался:
— Где Эф? Ганс, похоже, решил начать издалека:
— Каждый пойманный Серый стоит нам одного хорошего бензомастера.
Но это очень важно. Раньше, чем Курт успел до конца переварить фразу, на лице его отразились разом и паника, и ужас, и злость.
— Он здесь, здесь, — поспешно успокоил Ганс, понимая, что иначе быть драке. — Сейчас для этого используются мастера-животные, те, что уже вышли из употребления. К тому же, этим занимаются падальщики, а не патрульные.
— Что? — прошипел Курт. — Так почему же «падальщики»?! Они теперь самые настоящие Патрульные, рыцари без страха и упрека, разве нет?
Все, что нас отличало, — Курт запнулся, понимая, что это «нас» уже не действительно, но тут же продолжил: — Так вот, все, что нас отличало, это мастера и мех! Мех — ерунда. Так что, получается, все, слияние двух отделов? Вместе на выезд, вместе за трупами?
— А что такое? — сделав вид, что не заметил оговорки, поинтересовался Ганс. — Их осталось пять человек, вас… патрульных — десять. Переломитесь, если будете работать вместе? Курт решил промолчать. В конце концов, его это теперь совершенно не касалось. Не касалось. Не касалось! Убить бы ту тварь, из-за которой все это началось.