Искушение Данте

Немного успокоившись, поэт продолжил спускаться. Ему показалось, что воздух здесь не такой душный, как выше, словно откуда-то снизу дует слабый ветерок.

Каменная лестница закончилась у глухой арки, заложенной кирпичами. В свое время кто-то явно загородил любопытствующим этот путь в недра земли. А может, арку замуровали для того, чтобы на поверхность земли не вырвалось то, что таится в ее глубинах?

Дно крипты представляло собой круг диаметром не менее десяти локтей. Ее пол был выложен древними базальтовыми плитами неправильной формы. В центре круга образовалась лужа из воды, льющейся сверху.

На последней ступеньке было множество свечных огарков.

Данте поднял один из них. Свечу явно изготовили совсем недавно. Воск был совсем мягок и источал легкий запах.

Поэтом вновь овладел страх. Зачем неизвестному было бежать в этот колодец, из которого нет выхода?!

Данте поднял руку со светильником, чтобы лучше осмотреться по сторонам. Огонек светильника колебался. Поэт осторожно пошел туда, откуда дул сквозняк.

При ближайшем рассмотрении оказалось, что стена колодца сложена из очень больших камней неправильной формы и напоминает остатки фундамента какого-то древнего сооружения.

В одном месте стены сгустились тени. Однако это было не темное пятно на стене, а низкая арка, в которую с трудом мог протиснуться один человек.

Данте подошел поближе, чтобы осветить и получше рассмотреть это отверстие. За аркой было другое помещение.

Поэт пробрался сквозь арку. Под землей было очень трудно ориентироваться, но ему показалось, что это помещение намного больше предыдущего. Данте внимательно оглядывался. Он находился в вырубленной в камне галерее с круглым сводом и шириной не менее четырех локтей. Свод был укреплен колоннами и кирпичными арками. Галерея уходила куда-то во мрак. Под ногами у поэта была зловонная скользкая грязь.

Наверное, это глина с берега Арно, чьи воды доходят во время половодья даже сюда.

Данте оглядывался по сторонам, удивляясь этому мощному сооружению. Сколько же таких подземелий во Флоренции?! Под какими церквами и монастырями они таятся?!

Огарки свечей в этой крипте пугали Данте, говорили ему о том, что здесь кто-то бывает и, наверное, участвует в таких ритуалах, какие не терпят дневного света.

А может, в них принимал участие и мастер Амброджо?

Данте прошел еще немного вперед. Теперь он уже не сомневался в том, что толкнувший его незнакомец скрылся по этому подземному коридору, но, конечно, не надеялся его настичь. Поэт хотел было повернуть вспять, когда ему почудилось, что рядом кто-то шевелится. Вдоль стен и рядом с колоннами арок на земле лежали какие-то бесформенные кучи тряпок, которые внезапно стали подниматься.

В ужасе Данте прижался к стене. Именно так он всегда и представлял себе пробуждение мертвецов в день Страшного Суда. Однако мертвецы перед его глазами воскресали как-то уж больно неуверенно. У них был жалкий вид. Перед поэтом были не очищенные от греха тела воскресших, а покрытые страшными язвами конечности, замотанные в грязное тряпье, пропитанное кровью и гноем.

У Данте замерло сердце.

Остальные приоры так боятся орды прокаженных, а она уже здесь! Она проникла в недра Флоренции по потайному подземному ходу!

Набравшись мужества, поэт шагнул вперед и с угрожающим видом замахнулся кинжалом на ближайшего прокаженного, но тот, казалось, не испугался, а продолжал ползти к поэту, простирая к нему покрытые язвами руки и усмехаясь полусгнившими губами на безобразном лице.

— Стой, бес! — воскликнул Данте. — Еще шаг и тебе конец!

— Мессир Алигьери! Вы что, меня не узнаете?!

Голос показался поэту отдаленно знакомым, но он не опустил кинжала, а стал вращать им перед собой, стараясь воздвигнуть стену стали между собой и этим исчадием ада.

— Я тебя не знаю!

— Но это же я, мессир Алигьери! Джанетто из Сан Пьеро. Нищий Джанетто!

Говоривший остановился. На его лицо упал слабый лучик света. Он стал разматывать окровавленное тряпье на голове, а Данте медленно опустил кинжал.

Ну да! Это действительно тот самый попрошайка, которого он совсем недавно пнул во дворе Магистрата, когда тот клянчил у него монету, обещая в замену предсказать ему судьбу.

Остальные оборванные существа тоже остановились, а потом вернулись на свои места и улеглись на пол с таким видом, словно полностью утратили интерес к происходящему.

— Добро пожаловать в страну нищих, мессир Алигьери! Вам тоже негде сегодня спать? — усмехнулся Джанетто, обнажив гнилые зубы.

Поэт по-прежнему сжимал в руке кинжал. Он больше не испытывал страха. Теперь он разгневался, хотя у него все еще дрожали руки.

Он бросился на нищего, вцепился ему в горло и прижал его к стене. Нищий в ужасе вытаращил глаза и захрипел, пытаясь умолять о пощаде. Увидев, как вываливаются из орбит его глаза, Данте немного остыл и отпустил его.

Нищий так и остался стоять, прижавшись к стене, схватившись рукой за горло и с трудом переводя дух.

Данте тоже тяжело дышал. Он провел себе рукой по глазам, словно пытаясь забыть то, что только что произошло.

— Почему ты в таком отрепье? А кто эти остальные?

— Они-то? — спросил Джанетто, кивнув на лежавших вокруг людей. Кое-кто поднял голову, услышав крик поэта; остальные не шевелились, словно драки в этом подземелье случались так часто, что больше их не интересовали.

— Вижу, наша секретная гильдия и вас провела! — сказал он, сделав шаг от стены.

— Какая секретная гильдия?

— Гильдия нищих. Она, конечно, нигде не значится. Даже среди самых маленьких гильдий Флоренции. Но вы же сами видите, что она существует. Сытые во Флоренции живут в своих дворцах и замках, но на улицах царит совсем другая жизнь. У нас, живущих подаянием, тоже своя гильдия.

Данте снова начал оглядываться по сторонам. Вот уже много лет шайки попрошаек стекались во Флоренцию как стаи мух, летящих на труп павшей лошади. Фальшивые пилигримы и хромые, притворщики-калеки, зрячие слепые и крестоносцы, никогда не покидавшие Италии, смешались на улицах города с настоящими уродами, калеками и бесноватыми в армию попрошаек, гадалок и кликуш. В сущности, в жизни эти люди занимались только тем, что валялись в своей и чужой грязи…

Однако Данте и в голову не приходило, что их так много… Впрочем, во время своей поездки на север, во Францию поэту приходилось видеть кое-что и похуже. В Париже эти отбросы человеческого общества объединились и представляли собой такую мощную силу, что вынудили вступить с ними в переговоры самого короля, отдавшего в их полное распоряжение целые кварталы своей столицы.

Значит, и Флоренции предстоит погрязнуть в хаосе, охватившем весь христианский мир?..

— Но вы же поражены страшными заболеваниями! Как же вам разрешают побираться прямо на улице среди честных граждан?! — спросил поэт.

— Никто из нас не болен тем, на что жалуется. Стража это прекрасно знает и не трогает нас за горсть монет в день. Уверяю вас, мессир Алигьери, нам, нищим и ворам, очень вольготно в городе, где все продается и покупается.

Данте тяжело вздохнул. Да, он прав!..

— Здесь недавно никто не пробегал? — спросил поэт у Джанетто.

— Кто-то спустился из церкви…

— Кто? Как он был одет? Ты видел его лицо?

— Я бы с радостью вам помог, но ничего не видел. Тут же темно!

— А остальные? Может, они его рассмотрели?

— Мы не лезем в чужие дела. И вообще, из церкви сюда спускаются часто. Мы не обращаем на них внимания.

Данте схватил нищего за руку.

— Как это — часто?! Рабочие знают этот подземный ход?

— В этой церкви нет рабочих, мессир Алигьери. Я несколько раз туда поднимался посмотреть, что там творится, но видел там только мастера, делавшего мозаику. Того, которого убили. Больше там никто не работает. И вообще я говорил не о рабочих.

— Так о ком же?

— О тех, кто собирается на дне колодца для ритуалов. Я думал, вы о них знаете!..

— Я о них не знаю. Для каких еще ритуалов?