О, Путник!

Пацаны засмущались, спрятались за пышное платье матери. Она сама заметно порозовела, прыснула в кулачёк.

— А невесты в семье имеются? — засмеялся я.

— Ваше Величество, у нас ещё две дочери. Стесняются выходить.

— Стеснительность — один из признаков добродетели! — назидательно и строго произнёс я, а потом протянул хозяйке тяжёлую монету. — Это детишкам на сладости, да вам, милая, для разной радости! Ну, и о других селянах не забудьте. Бог велел делиться!

— Сир, премного благодарны! Вы очень добры! — взволновался хозяин.

— Скажите, любезный, а что это у нас в кувшине?

— Квас, Сир, только что с погреба. Холодненький, свеженький, как и полагается.

— Это хорошо, — нахмурился я. — А имеется ли у вас что-либо посущественнее, ну, вы понимаете, что я имею в виду. Горячая уха с пылу-жару — это особый продукт. К нему требуется кое-что соответствующее, подчёркивающее и усиливающее достоинства искомого блюда.

— Я Вас понял, Сир, — понимающе улыбнулся мужчина. — Не смел Вам ничего такого предлагать, ибо боялся осквернить Ваши благородные уста неподобающим зельем!

— О, завернул, однако! — рассмеялись мы с БАРОНОМ. — И что же у вас за зелье такое?

— Сир, во-первых, имеется у меня очень неплохое домашнее вино, и красное и белое, изготовленное из горного винограда Третьей Провинции. Но сразу предвижу Ваше вполне законное и обоснованное недоумение. Уха и вино — это вещи совершенно несовместные!

— Так, так! В нужном направлении мыслите, — улыбнулся я. — Что-то подсказывает мне, что жмых от винограда пошёл на изготовление несколько иного, более крепкого напитка. Давайте, несите его, а то уха остывает. Ну, же!

— Сир, сей момент!

Пообедали мы неплохо. Уха была великолепна: навариста, сладка и ароматна. Рыба имела прекрасный вкус, нежно таяла во рту. Сало, пронзённое двумя-тремя мясными прослойками, густо нашпигованное чесноком, вызвало у нас вздох восторга. Ну, а самогон… Конечно, — это не Звизгун, но был напиток очень и очень неплох. Во всяком случае, по вкусу он на порядок опережал Можжевеловку, пился довольно легко и приятно, так как имел тонко выраженный и специфический вкус и запах виноградных кожуры и косточек.

Насытившись, мы с БАРОНОМ вышли на воздух, подставили лица солнцу, нежданно появившемуся из-за туч, задумчиво помолчали. Море тихо шумело неподалёку, огромные жирные чайки тяжело кружились над рыбацкими лодками, пахло степными травами, солью, свежевыпеченным хлебом и только что выловленной рыбой.

— Да, БАРОН, рай на земле всё-таки существует, — блаженно потянулся я. — Но сконцентрирован он не в каком-то одном особом, сакральном месте, а рассыпан по всем Островам и просторам Матушки-Земли, вот так хаотично, беззаботно: по побережьям, степям, горам и лесам. Рай находится там, где всё просто, естественно, тихо и мирно, ну и, конечно, хорошо и благостно нашей душе. Если она радуется, то и счастье рядом. Что такое счастье? Это гармония с самим собой и с миром. Мысль, конечно, не новая, повторённая разными мудрецами на протяжении тысячелетий не раз, но как органично и свежо она звучит именно здесь, в этой деревушке. Не находите?

— Сир, полностью с Вами согласен, — вздохнул БАРОН. — Вот именно такие чувства и ощущения испытываю я, находясь в своём замке. Покой и тишина, библиотека, единение с природой, рыбалка, охота, любование закатами и рассветами. Ну что ещё нужно человеку, почти разочаровавшемуся в этой суетной жизни!?

— Я вас в общем-то понимаю, сударь, но прошу, поменьше пессимизма и скоропалительных выводов, — нахмурился я. — Кое чего, вернее, кое кого вам конечно не хватает для полного счастья, но не стоит на этом зацикливаться. Говорят, что всё проходит, увы, даже любовь.

— Спорный вопрос, Сир, очень спорный!

— Согласен. Я над ним бьюсь уже столько времени, а к окончательным выводам так и не пришёл.

— И не придёте, Сир…

— Кто знает, кто знает, — вздохнул я, а потом сменил крайне щекотливую тему разговора. — А что касается нашей славной рыбацкой деревни… Может быть, стоит нам с вами некоторое время погостить в этом месте обетованном? Порыбачим, поохотимся, полазаем по горам? Найдём себе пару молодых и озорных рыбачек, покувыркаемся с ними на сеновалах до изнеможения, а, дружище!?

— Сир, с превеликим удовольствием! — расцвёл БАРОН. — Бог с ним, с этим Архипелагом!

— Тьфу! Умеете, однако, вы всё испортить, сударь! Вопрос с Архипелагом решён раз и навсегда! — я помрачнел и возмущённо насупился. — Ладно, пора приступать к поискам БУЦЕФАЛА.

— Я готов, Сир!

— Хозяин! Вы где!? — крикнул я.

— Я здесь, Ваше Величество!

— Я некоторое время назад оставлял у вашего сельского старосты карету и лошадей, в том числе и своего Горного Жеребца. Как недавно доложили мне Гвардейцы, он убежал в степь на второй же день. Вы его случайно не встречали где-нибудь в округе? Кстати, а где староста?

— Сир, на сегодняшний момент старостой являюсь я. Мой предшественник погиб, утонул в море при нападении пиратов на его рыболовецкое судно.

— Вот как? Жаль, жаль… Война, значит, и вас не обошла стороной, — опечалился я.

— Да, Ваше Величество. Увы, увы… — в свою очередь опечалился мужчина. — А карета Ваша и все остальные кони в целости и сохранности находятся в горах, в укромном месте, здесь, неподалёку. К ним приставлены надёжные и крепкие ребята.

— Прекрасно, благодарю за службу!

— Рад стараться, Ваше Величество!

— Подскажите, где нам целесообразнее всего искать БУЦЕФАЛА? — я досадливо поморщился, оглядывая расстилающуюся передо мною разноцветную и необъятную степь. — Как вы, наверное, догадались, именно с этой целью я прибыл в ваш благословенный край.

— Сир, вчера я уже рассказал Гвардейцам, что недавно коня, похожего на Вашего славного Жеребца, видели около Девичьей Горы, это здесь, неподалёку. А с ним ещё паслись несколько кобыл, представляете!? В руки он не даётся, догнать его невозможно из-за небывалой высокой скорости его передвижения по бесконечному простору степи.

— Узнаю своего героя, — бойца, храбреца и самца! Ах, мустанг ты мой, ах, могучий повелитель безбрежных прерий! Ах, ты мой покоритель пространств! — я растрогался, слегка прослезился и дрожащей рукой достал платок.

Вслед за мной, якобы, прослезились Староста, БАРОН и даже суровые Гвардейцы, стоящие по периметру невдалеке от нас.

— А что за название такое интересное — Девичья Гора? Каково его происхождение? — весело спросил БАРОН, дабы отвлечь меня от грустных мыслей. — Только не рассказывайте нам трогательную, печальную и вечную, как мир, историю о том, как некая девица из-за неразделённой любви или, спасаясь от похотливого старца, бросилась в отчаянии с высокой скалы, ну, и, конечно, разбилась!

— Ваше Превосходительство, — засмеялся Староста. — Применительно к данной горе такой печальной истории не существует.

— Вообще-то, перед вами — Граф Империи, — буркнул я.

— О, Ваше Сиятельство, прошу прощения! — засуетился Староста.

— Ничего, ничего, — усмехнулся БАРОН. — Так что по поводу этой горы?

— Ваше Сиятельство, всё очень просто, — смущённо ответил мужчина. — Дело в том, что данное природное образование очень сильно напоминает э, э, э… женскую попу, вернее, не попу, а девичью попку.

Мы с БАРОНОМ загоготали так, что Гвардейцы все, как один, вздрогнули и схватились за мечи.

— А почему именно девичью попку? — отдышавшись, спросил я. — Почему не женскую или, допустим, мужскую?

— Сир, тему мужской попы я предлагаю оставить в стороне, — смущённо улыбнулся Староста. — Ну, а попу юной девы, — упругую, слегка округлую, гладкую, нежную, набирающую сок, ещё не отягощённую лишними отложениями, складками и морщинами, никак нельзя спутать с чьей-либо иной попой!

— Сударь, вы случайно не сочиняете стихи? — подозрительно спросил я у Старосты.

— Увы, Сир, нет. Вообще, я не очень силён в грамоте, но моя жена ею неплохо владеет, — потупился мужчина. — Но мыслю я подчас довольно оригинально и образно. Все мои неожиданные и умные высказывания моя курочка ненаглядная сразу же отражает на бумаге, так, на всякий случай, в назидание для потомства.