О, Путник!

Пушки теперь были бесполезны. Да и стрелять из них уже было некому. ЗВЕРЬ по моей мысленной команде мощно прорвав и сокрушив несколько рядов противника, безжалостно и стремительно уничтожил всех артиллеристов, буквально размазал их тела по стволам, лафетам и холодному песку.

Мои воины решительно, безрассудно и отчаянно накатились на врага. Именно в безрассудстве подчас таится истинная сила! Бой выигрывают отважные, решительные, отмороженные, весёлые и бесшабашные! Вперёд, вперёд, мои орлы, вперёд, только вперёд!

Я пронзал неприятельские ряды легко, стремительно и изящно. Так хорошо наточенная бритва срезает жёсткие и, на первый взгляд, неподатливые волоски густой щетины. Я то ускорялся, то замедлялся, то падал на землю, перекатываясь по ней, то взлетал в мощных и длинных затяжных прыжках, то наносил молниеносные и всё сокрушающие удары, то мгновенно уклонялся от ответных.

Дыхание моё не сбилось ни на йоту. Лёгкие, но чрезвычайно прочные доспехи, выкованные Мастерами Первой Горы, стойко и жёстко держались. Они звенели, скрежетали и стонали, но упорно не поддавались ударам вражеских мечей, стрелам и копьям. Собственно, удары эти приходились в основном рикошетом, вскользь, по касательной, так как я был стремителен и неуловим, как молния, и непредсказуем, как могучий смерч. Мой славный ЗКСКАЛИБУР был невесом для меня и тяжёл и страшен для вражеских бойцов.

ЗВЕРЬ творил чудеса. Он быстро и мощно, как умелый косец посреди густой травы, решительно прореживал плотные ряды противника, сминал их и подминал под себя. Он утробно и злобно рычал, кусал и яростно разрывал, кромсал, отрывал, перегрызал, вспарывал и расчленял. Время от времени Пёс рождал такие ужасные звуки, от которых даже я замирал на мгновение и впадал в гипнотический ступор. Это было страшно, нереально и невероятно! О, как это было прекрасно и волнующе!

ЗВЕРЬ делал гигантские прыжки, крутился в воздухе, то ускорялся, то замедлялся, то исчезал, то появлялся вновь в самых неожиданных местах, вызывая смятение и панику в рядах врага. Он изящно и легко увёртывался от многочисленных густых и толстых сетей и Опоясывающих Кнутов, в бешенстве рвал их на части, крушил, ломал, бил и грыз тех, кто пытался ими воспользоваться. Вопли, визжание, хлещущая кровь, расчленённые тела, разлетающиеся во все стороны руки, ноги, головы и внутренности! Потрясающее, грандиозное, кровавое и трагическое по своей сути зрелище! Но как оно великолепно! Как сладко и восторженно сжимается моё сердце при виде всего этого! Вперёд, мой могучий АНТР!

Я, правда, несколько раз выручал своего Пса из плена. Противнику иногда удавалось его захватить, спеленать и опоясать. В таких случаях ЗВЕРЬ страшно и протяжно выл, как бы давая мне сигнал о помощи, и я мгновенно её оказывал, прорывался сквозь плотную толпу вражеских воинов, как разгневанный тигр сквозь скопище шакалов. Я обрушивался на тех, кто был рядом с Псом, беспощадно уничтожал их, а потом мгновенно перерубал сети и кнуты, освобождая ЗВЕРЯ из временного заточения.

Собственно, никакие звуковые сигналы нам были и не нужны, так как мы уже давно были связаны между собой невидимыми и неслышимыми нитями, неведомыми для всех окружающих нас людей, телепатически воспринимали друг друга. Но как же обойтись без леденящих кровь, страшного рычания, грозного рёва и дикого воя!? Подчас внешние эффекты намного важнее их внутреннего, глубинного содержания, особенно на войне.

Мой славный ЭКСКАЛИБУР в районе эфеса был покрыт толстой засохшей коркой крови. На её поверхности нарастали всё новые и новые слои, так как вражеская кровь стекала по клинку сплошным потоком, большей частью проливаясь на землю, а частично оставаясь на лезвии меча. Я творил чудеса, ускорялся так неимоверно быстро и мощно, что иногда ЗВЕРЬ не поспевал за мною. Наши воины поддерживали меня дружно и бесстрашно. Армия противника редела на глазах, всё пространство вокруг меня было залито кровью, завалено отрубленными руками, головами, ногами и внутренностями.

Я скользил по ним, падал, поднимался вновь, бросался в очередную атаку, орал, рычал, ругался, выл и визжал. Мне грозно вторил ЗВЕРЬ. Я беспрерывно рубил, крошил, делал выпады, крутился на месте, подныривал, подпрыгивал, совершал подсечки, пронзал, отсекал и резал, Я рубил, рубил, резал, резал, резал и рубил, рубил, рубил и резал! Вперёд, Бессмертный, только вперёд!

Я обезумел от крови, от криков и стонов, от проклятий и мольбы о милости. Всё вокруг слилось и перемешалось. Я потерял ощущение пространства и времени, но продолжал неумолимо и настойчиво двигаться вперёд, то ускоряясь, то выходя из этого состояния, как механическая кукла с заранее заданной программой и установленным направлением движения. Ах, как же мне нравится эта бойня! Какое же наслаждение я испытываю от неё! Хочу до бесконечности резать, рубить, вспарывать, бить, колоть, уничтожать и пить! Пить кровь врагов! Мрачно ощущать её солоноватый вкус, пристально созерцать её магическую структуру, и понимать её природу и заложенный в ней сокровенный смысл, скрытые от нас до поры до времени. Всё на этом свете имеет свою первоначальную основу, а именно, кровь в том или ином виде. Так лишим её врага!

Мои славные доспехи в нескольких местах всё же оказались рассечёнными и пробитыми. Я почти не ощущал боли, так как все раны, полученные мною, были неглубокими и почти моментально, на глазах затягивались. Да, способность к регенерации, как и к ускорению, у меня с каждым днём всё более и более усиливалась. Прекрасно, восхитительно, замечательно!

— Вперёд, вперёд! — орал я. — Империя или смерть! Гвардия, вперёд!

Шлем после жёсткого и мощного удара вражеского меча слетел с моей головы, рука с ЭКСКАЛИБУРОМ почти онемела. Латы на мне звенели и стонали, словно живые существа. Вперёд, вперёд! Кровавая мутная пелена вдруг пала на мои глаза, я почти ослеп и понял, что силы мои на исходе. Я окончательно потерял ориентацию во времени и пространстве, всё вокруг закружилось и завертелось, но я всё равно изо всех сил пытался продолжить битву, находясь на грани между реальностью и размытыми, расплывчатыми иллюзорными галлюцинациями.

— Сир! — услышал я неожиданно и нежданно громкий и встревоженный голос ШЕВАЛЬЕ, который вдруг каким-то образом оказался рядом со мной. — Сир, всё кончено! Успокойтесь, я Вас прошу! Всё, сражение завершено! Враг повержен, мы победили! Сир! Мы победили!!! Ура, слава Императору!!! Слава Империи!!!

— Это хорошо, — я, как это со мной бывает в таких случаях, мгновенно расслабился, обессилено опустился на землю. — Это хорошо… Слава Империи…

Я вдруг погрузился в какой-то мутный и тяжёлый туман, который внезапно нахлынул из ниоткуда, холодно и жёстко сковал тело. Я почувствовал страшную усталость, меня охватило какое-то скорбное, всепоглощающее бесчувствие.

— Сир, как Вы!?

— Как может чувствовать себя ястреб, побывавший в стае из тысячи ворон, и чудом вырвавшийся из неё? — усмехнулся я, потихоньку приходя в себя. — Мне бы Звизгуна. Холодного… И, желательно, с ядрёным, ароматным, упругим и таким же холодным помидором. И ещё ванну бы. Горячую… А потом жёсткий контрастный душ. И дев, и массаж…

— Простите, Государь, но у меня в походной фляжке имеется только Можжевеловка. Какой может быть Звизгун? Увы, увы… Сейчас передохнём, придём в себя, подсчитаем потери, посмотрим, что там с запасами и припасами. Мы потеряли почти половину флота! Что за дьявольское оружие использовалось против нас? Никогда такого не видел!

— В сто тысячный раз произношу бессмертную фразу: «Мой друг, Горацио, есть многое на свете, что не известно нашим мудрецам!», — глухо и устало пробормотал я, с отвращением выковыривая из-под нагрудной пластины доспехов толстую и хищную арбалетную стрелу, которая была явно разочарованна бесполезностью своего полёта. — Это пушки… Самые обычные, примитивные пушки. Мечут ядра путём воспламенения порохового заряда и выделения большого количестваё газа.