О, Путник!

И так. Мы следовали на восток в Первую Провинцию. Вокруг простирались бескрайние разноцветные степи и поля. Небо было синим, ясным, высоким и абсолютно безоблачным. Обожаю ясность во всём. Не терплю серости и в природе, и в умах, и в любви. Ах, — это удивительное и сладкое, волнующее слово — ЛЮБОВЬ!

Мы с ГРАФИНЕЙ ехали в просторной, богато украшенной карете, являвшейся до недавних пор собственностью Графа Третьей Провинции. Её предложил нам новоявленный Командующий и Генерал, мотивируя свой поступок тем, что не гоже такой прекрасной и изысканной даме, как ГРАФИНЯ, переносить превратности долгого и дальнего пути в некомфортных условиях.

Со дня знакомства с ГРАФИНЕЙ молодой человек всё время смотрел на неё восхищённым и обожающим взглядом, оказывал всяческие знаки внимания. При её появлении его лицо покрывалось румянцем, голос дрожал, дыхание срывалось. Девушка ему подыгрывала, кокетничала, даже несколько искусственно жеманилась. Но я-то уж слишком хорошо изучил свою лебёдушку! Если бы не характерные смешинки, притаившиеся в уголках её рта и глаз, то я, возможно, даже устроил бы ей пару сцен ревности. А так я всего-навсего иронично посмеивался, не обращал на псевдо флирт никакого внимания.

— Сир, а не прокатиться ли нам верхом? Недалеко отсюда, по пути, есть прелестное чистое озеро, питаемое родниками, — ГРАФИНЯ весело прервала мои вяло и лениво текущие мысли. — Пора размяться, надоела эта колымага. Два самых быстрых Горных Жеребца к Вашим услугам.

— Ну что же, предложение неплохое, — согласился я. — Последнее время я как-то отвык от карет. В них мало воздуха, мало пространства. Неподвижное состояние, медленная езда, — всё это явно вредит организму. Разомнёмся, немного растрясём свои затёкшие и потные задницы.

— Сир!

— Пардон, мадам, пардон…

— Что? Что такое — «пардон?».

— Извини, дорогая, другими словами…

— Ну, ну… — ГРАФИНЯ хмыкнула, весело засуетилась, задвигалась, быстро переоделась в мужской костюм, ловко увёртываясь от моих жаждущих её тела рук и губ.

Девушка, конечно же, прицепила на пояс узкий длинный кинжал. Я скептически усмехнулся, но тоже, кроме ПОСОХА, на всякий случай прихватил с собою и мой славный ЭКСКАЛИБУР. Мы пересели на двух рослых тонконогих Горных Жеребцов и пустили их вскачь. За нами последовал десяток гвардейцев во главе со ВТОРЫМ ШЕВАЛЬЕ.

Ветер засвистел в ушах, степь превратилась в сплошную цветную, слегка смазанную, полосу, обречённо и быстро улетающую назад. Конь нёс меня вперёд мощно и легко, густая длинная грива свободно развевалась по ветру. Ах, как хорошо! Вперёд, вперёд! Где-то невдалеке ЗВЕРЬ невидимо и решительно рассекал пространство. Я, как всегда, явственно ощущал его присутствие и периодически общался с ним на телепатическом уровне.

Графиня скакала рядом, не вырываясь вперёд и не отставая. Её роскошные, стелющиеся по воздуху густые каштановые волосы, казались продолжением гривы жеребца. Девушка искоса посматривала на меня своими чудесными изумрудными глазками, щурила их лукаво и периодически смеялась, когда я пытался её обогнать. Она сразу же легко и играючи догоняла меня, несколько секунд скакала рядом, потом, дразня, обгоняла моего коня, а затем, немного сбавив темп, снова двигалась со мною вровень. Ах, зараза, ах, чертовка! Ну, конечно же, подсунула мне жеребца послабее! Ладно, Бог с нею! Пусть повеселится, пусть расслабится! Вперёд, вперёд!

Вскоре мы одновременно подскакали к озеру. Оно, хотя и было сравнительно небольшим, но действительно оказалось удивительно чистым, прозрачным и в меру прохладным. Я быстро разделся, решительно прыгнул в воду. За мною с весёлым криком последовала обнажённая ГРАФИНЯ. ЗВЕРЬ неожиданно материализовался в ближайших камышах, брезгливо, обречённо и осторожно вошёл в воду, подняв морду к небу и выпучив глаза, довольно шустро поплыл ко мне, в очередной раз напугав ГРАФИНЮ. Девушка, направлявшаяся в это время в мою сторону, запаниковала, чуть не ушла под воду, повернула обратно к берегу.

— ЗВЕРЬ! — раздражённо гаркнул я.

Пёс мгновенно пропал, исчез, слившись с водой, небом и камышами. Только завихрения воды и волны выдавали его месторасположение.

— Голуба моя, — весело крикнул я. — Плыви ко мне.

— Жду тебя на берегу! — донеслось в ответ.

Скоро появились Гвардейцы, отставшие от нас на довольно значительное расстояние. По приказу ВТОРОГО ШЕВАЛЬЕ они спешились, быстро рассредоточились вдоль берега, тактично повернувшись к озеру спинами и обратив свои взоры в степь.

— Сударь! — крикнул я насмешливо начальнику Особого Отряда Личной Гвардии. — Ну, зачем вы за нами увязались! Нет от вас покоя!

— Сир, может быть, покоя и нет, но всё-таки как-то спокойнее, когда мы рядом с Вами, поблизости, так, на всякий случай! — сурово и непреклонно ответил он, не поворачиваясь ко мне лицом.

— Ответ, достойный истинного Гвардейца! — громко засмеялся я. — Прошу вас, отведите людей чуть дальше от озера. Мы с ГРАФИНЕЙ хотим немного позагорать и полюбоваться небом. Надеюсь, вы позволите нам осуществить наедине это приятное и безобидное занятие?

— Ради Бога, Государь, отдыхайте, — ворчливо ответил вояка. — Только что на него смотреть, на это небо? Небо, как небо…

— Небо никогда не бывает просто небом, — возмутилась ГРАФИНЯ, без какого-либо смущения выходя голой на небольшой и узкий песчаный пляж и выжимая волосы. — Небо, как и вода, и огонь, и горы таит в себе высший смысл, вечную, магическую и идеальную красоту, которой можно наслаждаться до бесконечности. Небо во всех её ипостасях можно познавать и познавать, не ведая усталости.

— Сударыня, а вы знаете, что только что сейчас назвали четыре земные стихии, которые, по мнению древних, заложены в основе нашего мироздания, — усмехнулся я.

— Четыре стихии?

— Да, именно так… Вода, земля, воздух, огонь.

— Да? — засмеялась девушка. — Никогда не думала об основах мироздания в таком ракурсе. А вообще, мне кажется, что подход к этому у древних был несколько примитивен. Впрочем, я не права… Не у всех древних. Кое кто из них был очень продвинут для своего времени в понимании мира. А, вообще, всё так сложно, Сир. Вселенная громадна и очень непроста по своему строению.

— Ваше последнее утверждение свидетельствует о том, что вы всё-таки задумывались над вопросами мироустройства. И к каким же выводам вы пришли, прелестница моя? Ну-ка, ну-ка, любознательная вы наша, просветите нас, тёмных, невежественных и примитивных! — заинтересовался я. — Что вы имеете в виду, когда говорите «не у всех древних»?

— Сир, я очень сильно заинтересовалась учением Демокрита, — с жаром произнесла ГРАФИНЯ, небрежно плюхаясь рядом со мною на песок.

От неожиданности я вздрогнул, дыхание моё резко прервалось, и я подавился водой, которую в это время пил из фляжки. Нарушение дыхания, к несчастью, произошло в тот момент, когда я делал из неё глубокий и жадный глоток. Я закашлялся, побагровел, лихорадочно глотая воздух, вскочил на ноги.

Я некоторое время удивлённо и бессмысленно смотрел на девушку, как на некое крайне экзотическое и мистическое существо, внезапно появившееся ниоткуда. Боже мой! Новая неожиданность! Откуда ГРАФИНЯ знает про Демокрита!? Ещё недавно полыхающие в моей голове сомнения и подозрения, вроде бы уже основательно затухшие, вспыхнули с новой силой.

Девушка, крайне встревоженная, тоже вскочила, довольно сильно несколько раз ударила меня по спине.

— Сир, что с Вами!?

— Можжевеловки мне!

— Дорогой, дыши глубже, глубже, вот так, вот так… Какая может быть Можжевеловка!? Успокойся!

Через некоторое время, отдышавшись, я вкрадчиво, мягко и как бы невзначай спросил у ГРАФИНИ:

— И каковы же основные идеи учения Демокрита? Вообще, кто это такой? Откуда ты о нём знаешь?

— Ну, полноте, Сир! — иронично усмехнулась она. — Как будто Вы не догадывайтесь.

— И всё-таки? — напряжённо улыбнулся я в ответ.

— Демокрит… Древнегреческий философ-материалист. Один из основателей античной атомистики.