Страница 8 из 74
— Ты, земеля, нас не тяни. Сами с усами. До конца срока собьёшься считать, напашемся, — усмехнулся кудлатый парень в кубанке и принялся с ожесточением колотить лопатой об лом, сбивая с неё лёд.
Подошли трактористы, подъехал на санках Краснов. Он обошёл дамбу, просмотрел канаву и, вернувшись к кучеру, приказал тому уезжать.
— Придётся оставаться. Прииска парализованы, — пояснил он и подошёл к рабочим. — Понимаю, устали. А метеосводка обещает сильный мороз. Не закончим сегодня, придётся мокнуть и мёрзнуть завтра…
— Поднатужиться можно, гражданин начальник, — перебил Его кудлатый. — Да ведь всех работ не переворочаешь. Поработали неплохо, надо и честь знать.
— Заключённые?
— Расконвоированные.
— Где живёте?
— В палатках, — неохотно ответил тот же парень.
— Значит, соседи, — улыбнулся Краснов. — У меня чертовски холодно. Думаю, и у вас не жарко. А тракторами мы возим дрова и лес для строительства рубленых бараков.
Краснов подобрал лопату с гладким черенком и, стукнув ручкой об лёд, посмотрел на Юру.
— Ну что же, Колосов, берись за ломик. Не управимся, оставим посёлок без дров. Прошляпили, вот и будем сами отдуваться. — Он сощурил лукаво глаза и покосился на заключённых. — Устали они, это верно, потому не уговариваю. Посмотрят, отдохнут и сами включатся. Не может того быть, чтобы оротуканцы бросили дело…
Никого не уговаривая, он пошёл к группе Глушкова. Заключённые посидели, пошептались и принялись выбирать из кучи инструмент.
— Я всё ломаю голову, как вывернуться нам с жильём. Бараки когда Еще срубят, — говорил Краснов, поглядывая на Колосова. — Есть у меня последняя палатка в резерве. А вот как бы из неё сделать несколько?
— Пятью хлебами? — буркнул Юра.
— А что? Ты знаешь, как раньше мужик Яйцо Ел? — засмеялся Краснов. — Да где тебе? Отрежет себе потолще ломоть хлеба, положит на него, не разрезая, чищеное Яичко и как бы хочет откусить вместе с хлебом. А оно только скользит и откатывается от губ. Съест один кусок, положит Его на второй, а оно себе, знай, подразнивает и откатывается. И мужик сыт, и Яйцо цело.
— Не совсем понимаю.
— Чего тут понимать? Отдам тебе Ещё бригаду Вагина. Придут завтра, поставят каркас, натянут палатку, обошьют изнутри фанерой, и будет где спать. А послезавтра поднимут брезент, утеплят и околотят досками снаружи. Получится засыпной домик. А палатку поставят рядом и начнут всё сначала.
— А что? Это получится. Рабочие сами помогут…
Теперь работали все. Краснов постоянно оказывался там, где что-нибудь не получалось. Он шутил, смеялся, подбадривал и помогал. Всё у него получалось как-то просто, без натуги.
Костёр прогорал, и Его свет застилало туманом. Юра направился подбросить дров. Подошёл и Краснов, наклонившись, шепнул:
— Считаешь, рабочих следует накормить?
— Нет, Михаил Степанович, никто не просил и не жаловался.
— Когда спросят, то грош цена будет такому ужину. — Он улыбнулся и подтянул ремень. — Сам-то ты когда Ел?
— Утром перекусил.
— Мы-то с тобой что? А вот люди целый день на морозе. Старайся представить себя на месте каждого своего подчинённого. Полезное дело. — Он засмеялся. — Иди звони на квартиру начальника отдела снабжения Сперанского. Он уже знает и всё доставит…
Когда было подготовлено всё, Юра подошёл к Краснову.
— Готово. Распорядитесь…
— Ужин! — одобрительно воскликнул Краснов. — Вот это молодец, догадался. А мне и в голову не пришло. Это правильно: люди проголодались и устали. А Если ты сообразил и по чарке, то совсем будет к месту. — Он приставил к дамбе лопату и вытер лицо. — Ну что же, молодёжь, придётся идти, тут ничего уже не поделаешь.
Ели весело, с шутками. Пожилой мужчина, опрокинув чарку, крякнул и покосился на Краснова.
— Душа-то человеческая, что вода. Заморозишь — окаменеет; а согрей — и паровые машины крутить зачнёт, — заговорил он степенно. — Ты сделал человеку уважение раз, а он тебе в десять раз больше и Ещё в долгу себя считать будет. Дорого то, чего мало. А нашему брату арестанту хорошее как престольный праздник. — Он тщательно выскреб консервную банку, вытер ложку и сунул за голенище, — Ну, пошли, мужики, навалимся — и делу конец.
Трактора вытащили, когда уже пробивался рассвет. Краснов так и не ушёл, хотя бригада заверяла, что всё будет сделано добросовестно и без него. Он, посмеиваясь, отшучивался:
— Вам-то что. Вы освободитесь — и на материк. А мне тут работать да работать. Такие казусы встретятся Ещё не раз. Ну какой я буду руководитель, Если не сумею дать разумный совет? Значит, нужно разузнать всё. Вот и стараюсь…
…………………………
— Идут! Да сколько же их… — закричал плотник.
— Кто идёт? Где? — Прыгая по обструганным брёвнам сруба, рабочие столпились на лесах.
— Здоровенная автоколонна. С флагами. Теперь заживём…
Колосов с прорабом делал разбивку фундаментов под механические мастерские, когда услышал о колонне. Он бросился на трассу. Последние машины уже переходили реку и, переваливаясь по ухабам, поднимались в посёлок. Пока он добежал до управления, там уже собрался народ и возник митинг.
Рядом с Красновым в кузове, украшенном флагами и плакатами, стоял краснощёкий парень и что-то надсадно выкрикивал. Слов было не разобрать.
Юрий пробрался к самой машине.
— Комитет комсомола автотранспортников поручил передать вам и наши подарки, — кричал парень.
Горшков? Он. Как возмужал, да и говорит, будто настоящий оратор. Молодчик.
Юре вспомнилась красная майка Горшкова над палатками. И вот теперь новая встреча под настоящим флагом. У кабины он увидел Татьяну. Поднявшись на подножку, она разговаривала с Красновым.
— Наш подарок — пять лучших автомобилей с водителями-комсомольцами, — продолжал Горшков. — Ещё мы предлагаем наше комсомольское шефство над одним из приисков управления… — Конец Его речи заглушили аплодисменты.
Юра почувствовал на своём плече руку и обернулся. Рядом стояла Женя.
— Ты не был вчера на собрании, тебя тоже выбрали в комитет, — шепнула она.
Краснов предоставил слово секретарю комитета ВЛКСМ Южного горного управления Маландиной.
— Значит, Её выбрали? Правильно.
Татьяна подняла руку.
— Комсомольское собрание решило обратиться к руководству управления с просьбой организовать комсомольско-молодёжный прииск. Мы постараемся сделать Его образцовым и достойным высокого звания. В комитет уже поступили заявления от ребят, желающих поехать на горные работы. — Татьяна называла фамилии.
— Женечка, и ты? — сжал Её руку Юра и заглянул в глаза.
Она кивнула.
— Женечка! Женя! — Он подхватил Её на руки. — Едем, Женечка!
— Юра, отпусти. Что подумают люди?!
— Я ведь от чистого сердца. В общем, Едем, и всё…
— Нет, Юра. Тебя не пустят. Ты больше нужен здесь. Татьяна Ещё вчера разговаривала с Красновым.
— А я буду проситься. Напишу заявление и сделаю это сейчас же. А ты передашь Тане.
Он схватил Её за руку и увлёк за собой к управлению.
…После прибытия автоколонны в Оротукан открылся участок трассы Стрелка — Левый Берег Колымы. По дороге непрерывно пошли грузы, скопившиеся на перевалах. На глазах менялся Оротукан. С тех пор как управление поручило механической базе самостоятельно вести строительство, дело значительно сдвинулось. Колосов стал изобретателен.
На берегу вырос целый посёлок, Сегодня с улицы не доносился стук топоров, скрип саней. Был воскресный день, и управление объявило обязательный отдых для всех. Колосов впервые позволил себе отоспаться.
Как видно, давно поднялись жильцы дома. Через стенку слышалось, как хлопотливая хозяйка гремела посудой и постоянно покрикивала на мужа.
— Митька, открой паштет. Митька, вынь из духовки кекс. Да заварил бы ты, сатана, чаёк. — Соблазнительно пахло кексом и Яичницей [шн].
Из комнаты Тани слышались голоса и приглушённый смех.
Только Колосов собрался вставать, как услышал неуверенный стук в дверь и недовольный голос соседки.