Страница 12 из 74
Не честно, не предупредила, — зашумели все разом.
Игорь поднял руку, и все замолчали. Он был самый серьёзный парень и никогда попусту не говорил.
— Искреннее пожелание друзей дороже всякого подарка. Я не против традиций, но не люблю, когда они сводятся к мысли о том, что опять день рождения и надо что-то дарить. Не сказала, и хорошо: избавила кого-то от неискренности.
— Не все такие. Есть и хорошие! — засмеялась Женя и, вскочив на стул, подняла над головой коробку.
Ребята зашумели. Юра уловил, как Татьяна переглянулась с Женей. Он заподозрил подвох. Но предпринять что-либо было поздно.
— Внимание! Дело в том, что сегодня день рождения. — Таня помолчала. — День рождения Юры Колосова. — Все опешили. — Он, конечно, забыл, но мы не забыли.
И Женя развернула пакет.
Поднялся такой хохот, что Юра, хотя и краснел, но простил Жене Её предательство. Выпили. Посыпались поздравления, насмешливые, дружеские, милые.
Потом Татьяна предложила выпить за счастье, что рядом. Его не видят, потому что ищут не там, где надо…
Юра покосился на Женю, Михаил Степанович взял гитару. Танцевали на кухне. Татьяна всё больше с Игорем. Женя кружилась стремительно. Юра видел только бледное лицо, опущенные ресницы.
После гуляли по посёлку, прошли к сопке. Татьяна отправилась провожать Игоря до трассы. Ему нужно было Ещё «голосовать». Как-никак шесть километров.
Женя с Юрой Ещё долго бродили по Комсомольской улице. Постояли у Её домика. Женя жила с учительницей напротив управления. А тут началось северное сияние. Юра закутал Её в полы своей шубы.
— А хорошо, Женя, чёрт возьми! Как же хорошо, а я и не знал.
Небо оживало, разгоралось, трепетало удивительными красками. И казалось, что оно раздвигалось, открывая неведомые дали вселенной…
…Таня подождала Женю и решительно открыла дверь.
После снега в чаду барака не сразу можно было что-либо различить.
— Здравствуйте! К вам можно?
Никто не ответил. Мужчины за столом недоуменно переглянулись. На нарах зашевелились. А из тёмных углов устремились на девушек удивлённые взгляды.
В лагпункте механической базы были собраны рецидивисты с дорожных строек. Сюда, конечно, не заглядывал ни один женский глаз, а тем более такие молодые, миловидные девушки.
Татьяна пожалела, что повздорила с Колосовым и настояла на своём, отказавшись от провожатых. Не такая уж доблесть умирать от страха для того, чтобы показаться храброй. Показалось нелепым собственное решение пройти по баракам и познакомиться со своими подшефными.
— Гы-гы-гы… — донёсся хриплый смех. — Робя, глянь — бабы.
— Заткнись. Сам ты баба. Не видишь, хвельдшера. Будут колоть, — С верхних нар соскользнул парень.
— Нет, мы не медики. Мы из комитета ВЛКСМ, ваши шефы. Пришли познакомиться, поговорить, — сообщила Татьяна и, тронув за руку Женю, прошла к столу.
— Значит, из агитбригады? Представлять будете? Ну, ну… — буркнул развязно парень. — Прошу, — поклонился он, показывая на скамейки, и подморгнул мордастому. — Тут не шикарно. Временные неудобства. Но мы, так сказать, артисты в жизни.
В конце барака на нарах сидел смуглый человек лет под тридцать и сосредоточенно перелистывал журнал. Одет он был чисто: голубая сорочка, брюки, жёлтые туфли. Привлекало внимание лицо. Крутой размах чёрных бровей и резкие морщинки в уголках губ. Казалось, про-исходящее Его совсем не касается.
Парень продолжал суетиться.
— Прошу ваши шубки, мисс — Он протянул руку к дошке Татьяны.
— Так не ухаживают. — Татьяна отодвинулась и сняла шапку. — Стыдно, молодые люди. Пришли к вам шефы, да Ещё девушки, и такая невежливость. Может быть, ваш старший
подойдёт.
— А чем я не старший? Дежурный по бараку Алексеев, — принялся болтать парень, но смуглый поднялся.
— Лёнчик, а ну мимо, — Степенно подошёл к столу. — Старших тут нет, Есть дневальный, и это я — Иванов. Братва кличет Копчёным. Что вы хотели?
Татьяна рассказала. Он слушал внимательно. Заключённые потихоньку собирались у стола.
— Решено все общежития сделать образцовыми, — говорила Татьяна. — Выбросим нары и поставим кровати, привезём кое-какую мебель. Стены обобьём фанерой, покрасим. Ну там занавески, драпировки и всё такое. Дадим новое постельное бельё и закрепим персонально за каждым. Возьмём под контроль и столовую. Вот такие наши планы. Немножечко уюта. Разве плохо?
Копчёный беззвучно засмеялся.
— Уют — забытое слово. Но кто же будет всем этим заниматься? Хотя всё это заманчиво…
— Дают нам несколько плотников, а делать будете вы сами, поможем и мы, вернее, наши ребята. Обеспечим всё, что нужно, потом сдадим вам и будем контролировать. Позднее организуем обучение специальностям.
Было уже темно, и кто-то включил свет. Предложение заинтересовало. Все переговаривались.
Копчёный вдруг сказал:
— Всё это, может быть, хорошо. А вы не боитесь? Тут ведь и надзиратель чувствует себя невесело. Вы не смотрите на братву, что она такая смирненькая…
— А разве мы пришли к вам не с человеческой заботой? Неужели кто-нибудь способен сделать нам зло? Вот вы лично, способны? — спросила Татьяна.
Копчёный не ответил.
В углу раздалось смачное чмоканье. На него откликнулись смешками.
Копчёный не пошевелился.
Из-за нар на свет выбрался человек с выпученными остекленевшими глазами. Женя сжалась от страха. Татьяна отвернулась. Вдруг потух свет. Женя прижалась к Татьяне.
— Включите сейчас же свет! — крикнула Женя и схватилась за руку Копчёного.
— Ну, вы! Шакалы! Замри! — прогремел властный голос рядом. И тут же зажёгся свет. Вспыхнувшие недобрым огнём глаза Копчёного шарили по бараку,
— Ну ты, тварь! Сюда!
За нарами завозились.
— Ты меня слышал? — повторил он. Вышел тот, с выпученными глазами.
— Да ну, Сашок. Чего ты?
— Подойди.
Тот робко приблизился. Копчёный, не поворачиваясь, ударил Его пяткой в живот.
— Вы не бойтесь, так надо. Он знает, за что…
Лёнчик злобно закричал:
— Зачем так? Ты что?
— А вот то самое. Ша, братва! Чтоб больше ни духом, ни словом! А Если услышу… — Копчёный погрозил кулаком. — А вы, — повернулся он к девушкам, — начинайте делать всё, как решили. Никто ни-ни. А Если заметите, кто пялиться будет, сразу мне.
В барак вошёл Колосов. Татьяна подхватила под руку Женю, и они вышли.
— Ну, что я говорил? Шпана Есть шпана, не девичье это дело. Струхнули небось, — говорил он, посмеиваясь. — Ничего бы не случилось, мы были в тамбуре и всё слышали. Наверное, вся охота пропала?
— Нет, Юра. Мне кажется, всё получилось хорошо; Мы можем начинать смело. А разве без нас вы что-нибудь сумеете сделать? Ходить нам всё равно надо, а теперь не страшно. Дневальный этот довольно странный, но я Ему верю.
— Будем начинать, но только одних я вас больше не пущу.
В кабинет вошёл Расманов. Он бросил шапку на диван, заглянул Татьяне в глаза.
— Девочка наша всё трудится. А когда же мы собираемся жить?
Татьяна отодвинула стул.
— Если у тебя дело, говори. Я очень спешу. А потом, Ещё раз прошу оставить этот тон и всё остальное. Ты знаешь…
— Ну-ну, опять сердимся. Игорю ты так не скажешь.
— Ему не надо и говорить. А Если и не скажу, что здесь такого?
— Не буду, не буду, — замахал он руками. — Виноват, каюсь. Я к тебе по делу. Сегодня ухватил слушок. При Дальстрое организуются курсы по подготовке руководящих работников горной промышленности. Я думаю, будет лучше, Если инициативу проявит комитет. Кто-кто, а я не подведу. Так что можешь рекомендовать меня смело. — И, погладив Её по плечу, поднялся. — Люблю я тебя, Танюша, а вот ты…
— Прекрати, Олег. Твоя назойливость переходит все рамки.
— Молчу, молчу. Придёт время, сама поймёшь. — Он схватился за шапку. — Ну пока, пошёл.
— Подожди! — окликнула она Его. — Если будет стоять такой вопрос и потребуется мнение комитета, я первая дам отвод. Лёгкий ты человек, да и работаешь не ахти. Так что работай прорабом.