Гравитация

Несмотря на такое утреннее вторжение, я пребываю в хорошем настроении и направляюсь на работу. В последнее время меня очень сложно вывести из состояния покоя и удовлетворенности, которые вытеснили прежний пессимизм. Небольшой киоск с газетами сегодня явно переживает один из лучших дней. Газеты, по всей видимости, рассказывающие о том происшествии, о котором говорила сестра, раскупаются с немыслимой скоростью.

Новости долетают и до офиса. Сидящий неподалеку от меня и, пока что, бездельничающий курьер заигрывает с молоденькой администраторшей, а на столе рядом с ним лежит свежий номер газеты с яркой передовицей, посвященной новостям. Любопытство перевешивает, и я, напрягая глаза, пытаюсь разглядеть то, что написано. Затем, до меня запоздало доходит, что в эпоху высоких технологий можно воспользоваться более удобным способом. Не зря же передо мной стоит монитор компьютера.

Лежащее среди аккуратно подстриженного газона, тело застыло, удерживая в руках нечто непонятное с первого взгляда. Это сердце. Разрезанное и развернутое, вложенное в руки, словно мертвая женщина предлагает его тому, кто наклонится над ней.

Волна дурноты поднимается вверх, проползая под кожей обжигающими каплями, и приливает к голове. Не знаю – почему, но даже после того, как я закрываю интернет–статью, жуткий вид трупа все равно стоит у меня перед глазами.

Пока я готовлю ужин, даже включаю новости, нарушив все свои правила. Как и следовало ожидать, происшествие обсуждают на всех каналах. Строятся догадки и предположения о том, кто мог совершить такое, советуют горожанам быть бдительными. Болото обыденности всколыхнулось – ещё бы, такая почва для обсуждения и сплетен. Перед тем, как лечь спать, я впервые за много лет подхожу к двери дома. Помедлив немного, закрываю оба замка. Ночная тишина города больше не безопасна.

 

 

***

Второе событие, чуть более меньшего масштаба, произошло вечером того же дня, но узнала я о нем лишь на утро. По дороге на работу, я поняла, что не доставала телефон из сумки с тех пор, как вернулась вчера с поездки к морю. То есть он провалялся забытым весь вечер. На ходу проверяя – не сядет ли аккумулятор, я увидела пару пропущенных звонков. На тот момент я даже забыла о вчерашнем происшествии потому, что эти звонки были от моего бывшего. Мы разошлись, он забрал все вещи, я научилась жить одна, что еще ему надо?

Я не перезвонила. Стерла данные о его звонках и запретила себе думать о них. Это прошлое, которое еще не остыло обидами и разочарованием.

Когда вечер сменил наконец–то жаркую духоту дня, а я выползла на крыльцо, наслаждаясь легким ветерком, машина Гаспара медленно парковалась у дороги. Он еще только идет по дороге, а я уже ощущаю себя спокойной, и на моем лице появляется улыбка. Мы – словно семья, которая наконец собирается вместе. Я не видела Гаспара почти два дня, и теперь, когда он приближается, все тревоги и сомнения сами отступают на задний план. Он приносит с собой ощущение спокойствия и безопасности, и любые проблемы в его присутствии кажутся пустяками, не стоящими волнения.

– Я хотел убедиться, что у тебя все в порядке, – серые глаза с зеленью и карими вкраплениями на солнце выглядят совершенно иначе. Яркие, слегка выпуклые и полные абсолютной уверенности. Забота подкупает, заставляет тебя перестать держаться настороже, думая об одиночестве. И я улыбаюсь так, как не улыбалась уже давно, со смерти моих близких.

За окном уже совсем стемнело, когда я переключаю каналы, сидя на диване перед телевизором. Гаспар устроился возле стола, он неспешно пьет кофе и смотрит в экран. Я останавливаюсь и возвращаюсь назад, когда мелькают новости. Я не знаю, почему я это делаю, но всё же делаю. Теперь новости не просто показывают всё тот же цветок, истекающий кровью, новая деталь, в виде фотографии жертвы украшает новостную панель.

Я возвращаюсь к реальности на последних словах ведущего, вновь призывающего граждан к бдительности. Наверно, уловив мой взгляд на окна, за которыми прячутся ночь и неизвестный психопат, Гаспар встает со своего места, чтобы налить мне кофе и подойти, протягивая чашку. Его жест – молчаливое напоминание о том, что я не одна. А это значит, что мне нечего бояться.

– Как прошел день, – задаю я вопрос, принимая из его рук чашку, стоящую на светлом, расписанном цветами блюдце.

– Немного чертежей, немного разговоров о строительных контрактах, – улыбается он мне. На секунду я чувствую, как кровь приливает к щекам. Я предложила ему постричь свой газон, сочтя его безработным. Ведь, кто знает, оскорбило ли его это?

Но его лицо не выражает и тени обиды или задетой гордости. Когда он собирается уходить, и я открываю дверь в темноту, страх поднимает уродливую голову. Мне почти хочется предложить ему остаться, но я молчу, не желая внести двусмысленность своей просьбой в наши отношения. Уже подойдя к ступенькам, ведущим на дорожку, Гаспар оборачивается. Ободряюще касается моих плеч и говорит то, что на самом деле мне хочется слышать.

–Все будет хорошо.

Я верю ему потому, что он наверно единственный, кто может понять меня. Когда я смотрю в его внимательные глаза, почти черные, как грозовые тучи, в темноте, с отблеском света в глубине зрачков, я понимаю, что все это время он находился со мной, чтобы мне не было страшно.

 

 

Глава 3

Спустя шестнадцать часов я сижу в небольшом кафе, напряженно сжимая чашку чая и стараясь непринужденно улыбаться человеку, которого когда –то обещала любить в горе и радости. Как получилось, что мы сидим друг напротив друга и пытаемся разговаривать? Да очень просто. Он встретил меня после работы, когда мне было просто некуда отступать, и сказал, что нам жизненно важно поговорить.

Ага. Конечно.

Чем можно убедить женщину, заставить поверить в искренность слов и намерений? Я смотрю в его глаза, которые переполнены раскаянием, как у провинившегося пса, и понимаю – скорее всего, он просто решил, что поторопился уходить, ведь очередная подружка вероятнее всего бросила его ни с чем. И Габриил решил вспомнить про меня.