Темная сестра

Собака лаяла. Нет, хозяйка куда-то ушла. Мэгги вернулась к машине. Она села и решила ждать. Машины у Лиз не было, она не могла уйти надолго.

Когда в то утро Анита Сузман проезжала мимо дома Сандерсов, то была неприятно удивлена, увидев, что на подъездной дорожке к дому Эми и Сэм играют с Пятнашкой. Обычно по субботам детьми занималась Мэгги, вот Анита и договорилась провести пару спокойных часов с Алексом. Но еще больше смутила ее старая женщина у ворот, явно наблюдавшая за детьми. Проезжая мимо дома, Анита почувствовала необъяснимую тревогу за Эми и Сэма. Кажется, что-то было не в порядке.

Осторожная Анита всегда парковала свой броский ярко-красный кабриолет в паре кварталов от дома Сандерсов. Закрыв машину, она пешком направилась к дому. Приблизившись, увидела, что старуха все еще у ворот. Анита решила подождать и понаблюдать.

Седая старуха манила Сэма. Сперва он, по-видимому, не хотел идти, но потом подошел к ней. Эми с Пятнашкой исчезли. Старуха нагнулась над Сэмом. Она положила руки ему на плечи и зашептала ему на ухо. Потом достала что-то из складок черной юбки и повесила ему на шею. Сэм попытался было снять эту нитку, но старуха поправила ее и спрятала ему под футболку.

Происходящее Аните не нравилось. Она пошла к воротам, ускоряя шаг. Заметив ее приближение, старуха насторожилась и быстро зашагала прочь. Анита проводила ее глазами: та завернула за угол и исчезла.

— Сэм, подойти сюда.

Мальчик играл с ниткой, висевшей у него на шее. Анита достала ее у него из-под футболки. На серой нитке висело аккуратное маленькое саше из ткани. Анита протянула руку, чтобы получше его разглядеть, но Сэм от нее увернулся.

— Эми! — закричал он и побежал по дорожке в поисках сестры. — Эми!

Анита обогнула дом вместе с ним и вошла в заднюю дверь. Алекс был по уши в мыльной пене — мыл посуду. Анита чуть коснулась губами его щеки.

— Что это за старуха около дома?

— Какая еще старуха? — спросил Алекс, вытирая руки.

— За воротами. Она говорила с Сэмом.

Анита направилась в гостиную, чувствуя себя как дома.

— Понятия не имею. Мне пойти посмотреть?

— Она ушла. По-моему, я ее спугнула.

— А что она делала?

Анита не успела ответить, потому что зазвонил телефон. Это была Мэгги. Она обнаружила, что не так занята, как ожидалось, и хотела знать, нельзя ли ей все-таки забрать детей.

— Конечно, — сказал Алекс. — Все в порядке. Когда ты хочешь их забрать? Через час? Отлично. До скорого. — Он повесил трубку. — Эта стерва со мной играет.

— Зачем ты так?

О старухе сразу же забыли.

— Сначала она договорилась забрать детей сегодня, вот я и решил, что мы с тобой можем увидеться. Потом позвонила сегодня утром — мол, извини, но забрать их не могу. Теперь снова подавай ей детей. Она испытывает мое терпение.

— Уверена, что это не так, Алекс.

— Да я точно тебе говорю. Она делает это каждый раз, когда приходит сюда. Очень вежливая. Говорить ей совершенно не о чем. Ни малейших эмоций. Ни слова не скажет. Ничего.

Алекс посмотрел на Аниту. В любое время суток она выглядела так, словно собиралась на светский раут. Она была чрезвычайно соблазнительна в обтягивающем черном платье, черных колготках и туфлях на каблуках. Ее губы блестели, а глаза были накрашены. Она была до одурения прекрасна. Он запустил волосы в ее белокурые, медового оттенка волосы и поцеловал ее.

— Ты можешь спрятаться наверху, когда она приедет, — шепнул Алекс.

— Нет, я не останусь. Об этом я и пришла с тобой поговорить.

— Что ты имеешь в виду?

— Все кончено. Ничего не поделаешь.

Алекс отвернулся.

— Билл что-то подозревает, — продолжала Анита, — да и мне кажется, лучше закончить на высокой ноте. Сам знаешь, в последнее время все уже немного выдохлось. Только не спорь со мной.

Алекс не говорил ни слова.

— Но пока это продолжалось, было здорово, Алекс. Правда было здорово? Правда же?

36

Воскресное утро застало Мэгги в съемной комнате. Она лежала в постели, уставившись в потолок и думая об Эше. Накануне, так и не встретившись с Лиз, она провела несколько часов с детьми, а потом вернулась к Эшу. Там она совершила большую ошибку.

— Эш, я намерена вернуть себе детей любым способом.

— Пожалуйста, Мэгги! Только не начинай.

— Любым способом.

Эш готовил для нее тушеные овощи. Он перестал их нарезать.

— Я не могу с тобой спорить, пока готовлю. Мое возмущение отравит еду. А тебе потом это есть. Ты разве не знала?

Мэгги знала.

— Эш, ты обещал остаться моим другом, что бы ни случилось. Я поверила тебе, когда ты это сказал.

— Правильно поверила. И всегда верь. Но быть твоим другом сейчас значит всеми силами отговаривать тебя от этой глупой затеи. Послушай, ты не вернешь детей такими методами. Они только повредят твоему сознанию. Если хочешь заполучить детей, ты должна поговорить с Алексом, добиться своего.

— Я ушам своим не верю!

— Мэгги, возможно, у тебя и получится навредить Алексу. Но ты забыла о первом принципе нашего дела. Это неверный путь. И я твердо убежден, что все вернется к тебе в троекратном размере. Поверь, это самое страшное.

— Я не намерена вредить ему напрямую.

— Твои намерения мне отлично известны! Ты хочешь изменить обличье, рассчитывая, что получишь доступ к детям и какое-то особенное влияние. Я бывал в тех местах, куда устремлен твой разум, Мэгги! Я знаю, о чем говорю!

Эш сгреб нарезанные овощи и выбросил все в помойку. Блюдо было испорчено еще до того, как закипела вода в кастрюле.

— Это никому не навредит, Эш. Я прошу тебя помочь мне еще один раз.

— Ты оглохла?

— Мне нужна твоя помощь. Пожалуйста, не подводи меня, когда ты мне больше всего нужен.

— Я сказал — на меня не надейся!

— Эш, если ты не со мной, значит, ты против меня.

Похоже, Эш был уязвлен. Он схватил Мэгги за руку:

— Вот только, пожалуйста, без этой чуши, а?

Это была их первая размолвка, и оттого особенно болезненная. Мэгги чувствовала, что ее предали.

Распахнулась дверь, и в комнату вошла Кейт. В руках у нее был экземпляр «Воскресного мира» — таблоида с гнусной редакционной политикой и отличными тиражами.

— Ты это видела? — прошипела соседка.

Мэгги села в кровати, а Кейт разложила перед ней газету. Материал был на целый разворот, с крупным заголовком, трубившим о «Шабашах Англии». Мэгги на глаза попалась фотография улыбающейся, приятной, но чудаковатой старушки в головном уборе Клеопатры. Она называла себя — а может, так величала ее газета — императрицей ведьм Англии. Нашлись там и другие, не менее интересные снимки. На одном из них было четко видно, как обнаженные Мэгги и Эш резвятся внутри кромлеха. Газета опубликовала их фамилии, а также название лавки в «Золотом пассаже».

— Но где они раздобыли фотографии? — недоумевала Кейт.

Мэгги тяжело вздохнула.

37

День весеннего равноденствия, 21 марта, понедельник, утро. Алекс с большим трудом собирал детей, чтобы отвести их в школу и к няне, выкручивался, упрашивал, давил на них, искал чистую одежду, которой не было, потому что он не успел ее постирать, подавал на стол какие-то собачьи объедки, потому что за всю неделю не сподобился сходить в магазин, пытался выгулять собаку и занести в дом молоко, выгладить блузку Эми, налить себе чашку чая, отыскать деньги, которые задолжал няне, найти учебник Эми, совершенно необходимый ей сегодня...

Алекс не справлялся.

Анита заявила, что с нее хватит. Таня, уставшая изображать суррогатную маму, весь уик-энд отказывалась помогать ему с детьми. А их настоящая мать покинула Алекса.

Мэгги! Где же ты, Мэгги! Ради бога, Мэгги!

Сэм вел себя безобразно: отказывался снять пижаму, кричал и забирался на табуретку, чтобы потыкать в кнопки микроволновой печи. Алекс был бы рад засунуть его в печку и врубить ее на полную мощность. Вместо этого он стащил сына с табуретки и яростно шлепнул по ноге. Сэм завыл.