Страница 16 из 119
— Ложись! — закричал Американец. И банщик лег. Наконец дамы сжалились, и попросили его присоединиться к ним, предварительно также попросив:
— Приготовить всё заново.
— Я был контужен, — сказал Пархоменко, когда сел за стол вместе со всеми своими пельменями.
— Где?
— На поле боя.
— Ты уже показал, как умеешь сражаться, — сказала Арт.
— Да, видимо, я еще боюсь испуга, — сказал банщик.
— Хорошо сказано: боюсь испуга, — резюмировал Америэн Бой. Он взмахнул рукой, пытаясь опять напугать банщика, но Пархоменко неожиданно ее поймал.
— Итс май фиш, — сказал он, и повел руку на перелом. Кро закричал, и сбил головой самовар с кипятком. Он упал прямо на Артистку. Она успела сказать:
— Ты можешь испортить мне лицо, — и выпорхнула прямо из-под струи водопада. Верхний — как прозвал себя сам Тр-й, — даже воскликнул от удивления:
— Это инопланетянка! — И добавил: — Для человека она слишком быстра.
— Он верит в инопланетян, — заржал банщик.
— Ты сам в них веришь больше, чем я, — сказал Американец, и провел банщику левый боковой. Пархоменко перевернулся несколько раз по полу и затих.
— Полный бардак, — сказала Кали, и опять съела свои триста торта.
Но, как говорится:
— Всем хватит — этот торт на три килограмма. Большой, большой!
— Этот банщик не зря учился на Подготовительных Курсах, — сказала Кали, — я приглашу его часа на полтора в парную, чтобы сахарно-шоколадно-масляные поросятки не успели сделать меня коровой.
Окей?
— Нет, нет, — сказал Америкэн Бой. — Давайте сначала займемся Предсказанием, чтобы выйти отсюда.
Не успел Америка вынуть из черного с двумя замками, профессорского портфеля приспособление для Предсказания, как банщик, который едва успел уползти в свое потенциальное убежище — опять вернулся.
— Чё, еще дать? — нагло спросил Америкэн Бой, но дамы на него набросились, что, мол:
— Дай человеку слово сказать. — А другая:
— Я же ему обещалась дать в парной, может он за этим и пришел уже. — Без знака вопроса. Впрочем, я так его редко ставлю. А зачем заниматься тавтологией, если и так всё понятно. Вот если я и сам уже не понимаю:
— Вопрос это или ответ, тогда да:
— Ставлю наугад знак вопроса. — Ну, примерно, как Гегель предсказывает Историю:
— Может, Да, а вдруг и:
— Нет? — Только в виде исключения из правил.
— Кончили? — спросил Пархоменко, — разрешите ошарашить?
— Давай сюда, — что там?
— Я возьму, — сказала Артистка, — вы здесь второй и третий лишние. В том смысле, что ты только приехал — слово на букву х — знает откуда, а она щас пойдет с ним, — кивнула на Пархоменко, — в баню. Бой хотел возразить, что:
— Мы и так в бане, — но решил, что возражение только еще больше осложнит то, что и так понять затруднительно.
— Ну, чего? — Точнее:
— Что ви хотель сказать? — по-немецки.
— По-немецки вот как раз вам послание, — сказал банщик, и, поклонившись, удалился.
— Что это с ним? — спросил Америка.
— Из-за тебя всё, — сказала Кали, — крыша, кажется, поехала.
Тем не менее письмо надо читать, а кто понимает по-немецки?
— Дак все, — сказала Артистка.
— Если ты понимаешь, это еще не значит: все! — сказал Амер.
— Ты хоть когда-нибудь изучал Пятый Постулат?
— Естественно, всякий мало-мальский, так сказать мужчина это делал в детстве.
— Дубина, — ударила его по голове Кали, впрочем, не сильно — тебя спрашивают про Пятый Постулат, а не про Мастурбацию.
— Никогда этим не занимался.
— Зачем тогда тебе голова?
— Чтобы думать.
— А при доказательстве Пятого Постулата, по-твоему, думать не надо?
— Дак, надо конечно.
— У тебя логика вообще работает? Если для Пятого Постулата надо, для мастурбации — тем более. Действительно, как говорил Владимир Высоцкий, заметь:
— Вы не пьяны, не спросонья, вам не два по третьему, а-а-а, и часов нет.
— Где они?
— С-ня-я-л-л-л-и.
— И вот так у вас все разговаривают на Альфе Центавра? — спросил Американец. — Ничего же ж не понятно.
— Ни-пра-ви-ль-на-а, — сказала ЩеКа и хлопнула его по голове. — Ибо тебе непонятна логика перехода между событиями, а так-то, в принципе, всё ясно.
— Так-то да, — ответил Тро, усомнившись в своих способностях одному противостоять им двоим.
— Не надо мне уступать по каким-то неизвестным принципам, — сказала ЩеКа, наследственная Артистка, а просто пойми:
— Если я говорю, что все здесь изучали Пятый Постулат, то это и есть тоже Постулат, может не пятый, а уже Шестой. Понятно? Поясняю:
— Если бы вы, — она показала на подругу Кали и на Амера, — не знали решения Пятого Постулата, я бы находилась здесь с вами?
Логичный ответ:
— Конечно, нет.
— Запиши, ты, инопланетянин из Соединенных Штатов, — сказала Кали, — это:
— Доказательство Шестого Постулата.
— Ладно, — он вынул Блокнот и Паркер, — как он называется?
— Так и называется, Третий… прошу прощенья, Пятый…
— Да что ты мелешь, — прервала ее подруга.
— Нет, Шестой, конечно, Альфа-Центавровский.
— Не говорите глупостей, — сказал Надзир — Надзиратель — я этого писать не буду.
— Хорошо, запиши правду, — сказала Артистка: — Постулат Неочевидности.
— Ладно, это запишу. — И добавил: — А теперь мы его проверим:
— Кто знает по-немецки.
— Я!
— Я!
— А Я — нет.
— Он говорит это нарочно, — сказала ЩеКа, — чтобы считать мой Шестой Постулат не постулатом, а Теоремой, требующей доказательства.
Вот они Ферма замучили:
— Не доказал, не доказал, не доказал, а теперь меня хотят довести то того же состояния, — она замахнулась на Амера, и он согласил прочить послание какого-то немецкого Резидента.
— Хорошо, хорошо, может, я сам не знаю, что знаю, — как говорили Сократ и Ляо Цзы вместе взятые.
— Ну, что там написано на пакете? — спросила Кали, заглядываю в бумагу через плечо Американца, так как он повернулся спиной:
— Привык, знаете ли, скрывать от посторонних глаз то, что мне дают. — И выдал:
— Вильям э-э наш с Ляпами э-э Шекспир.
— Врет, — сказала Артистка, уже не в первый раз обращаясь к нему в Третьем Лице в его Личном присутствии, и удивляясь, что он до сих пор не вызвал ее на дуэль.
— Не всяко слово в строку пишется, — отвел он, откладывая до удобного случая месть, за обращение на Он в Присутствии.
— Ну, а дальше-то, дальше что, в самом письме? — спросила Кали. Написано, что всякому, расшифровавшему Подпись в конце этого письма, будет… будет…
— Рожай! — ударила его ладонью по спине Кали.
— Действительно, не придуривайся, я не буду тебя бить, как она, — Артистка опять, уже свою подругу назвала на Она в Присутствии, — а просто проведу Удушающий прием, предварительно вызвав на бой:
— По-честному.
— Вот написано, что:
— В случае чего, нас приглашают в Кремль.
— Я не поеду в эту деревню.
— Я тоже.
— Впрочем, дай сюда письмо.
— Зачем? Хочешь посмотреть, что именно надо расшифровать? Я не говорил? Вот:
— Подпись под письмом.
— Виль… — начала Кали, а радостно воскликнула: — Я знаю, я знаю! Это Вилли Токарев.
— Сомневаюсь, — сказала Артистка, — впрочем, я сейчас подумаю.
Глава 10
Нази — Надзиратель уже сделал перевод, но боялся себе признаться в этом. А во-вторых:
— Обязательно же изобьют за правильный ответ. — Тем более, или даже, если он неправильный. Кали посмотрела на надпись на конверте:
— Здесь написано, между прочим, тоже самое, что и в конце самого письма, — сказала она. — Ты чё придуривался, а?
— Что? — Арт тоже сравнила начало, то что было на обложке, так сказать, и внутри. — Он решил над нами посмеяться.
— Будем бить?
— Будем. — Только сначала пусть расскажет подробности.
— Действительно, может, он ничего и не понял.
— А вы поняли?
— Да.