Альфа Центавра

— Попробуешь после работы, в том смысле, после этого культурно-массового мероприятия, но только не мою пятерку, а…

— Нет, нет, вот этого я делать не буду, — сказала Соня, — тем более бесплатно.

— Нет, а я попробую твою, — ответил Лева Задов под аплодисменты близстоящей публики. Даже Корнилов, севший в подставленное ему кресло прямо у татами, как будто был боковым судьей, сказал:

— Браво. Но. Пора и начинать.

— Щас, щас, отец, не торопись, ишшо насладишься бойбой и боксом-то.

— Никакого бокса, — сказал Дэн с высокой, как в Большом теннисе трибуны. — Мы не Англии. Тем не менее, Сонька сдала золотую пятерку, а Лева попросил публику ответить. Но таких денег ни у кого не нашлось. Тогда поставил сам Корнилов. Еще в Питербурхе он встретился с одним менялой по имени Тр-й, и обменял у него несколько небольших бриллиантов на горсть золотых червонцев и пятерок, которые этот денежный мешок, достал, между прочим, из каблука нового хромового сапога. Вот они, каки банки-то здесь, подумал тогда Кор, можно сказать:

— Уму непостижимо. Много народу еще поставило деньги на бой, ибо Лева объяснил, что:

— Это теперь право любого человека, который считает себя свободным.

— Да, с прилетом инопланетян негоже оставаться всё в том же вековом скотообразном состоянии, — сказал Махно и тоже попросил у кого-то взаймы небольшую сумму.

— Так, — как сказал он в ответ на вопрос:

— Сколько вам? — рублей двадцать. У Учительницы по прозвищу Учитель было всего два коронных приема, но исполняла она эти, как другие не могли сделать и все. Точнее, как раз наоборот. Но, не будем заморачиваться на и так всем понятном. Один — это Подхват — удар, можно сказать между ног противника пяткой при одновременном повороте к нему задом. Тут от одного поворота задом можно задуматься:

— А дальше-то что? — а тут еще и удар пяткой. — Становится вообще мало что понятно. И как раз в это время вас отправляют в полет, и кажется, что:

— К Солнцу, — ибо в глазах только солнечные круги, и никаких мыслей о самозащите без оружия. Второй — Задняя Подножка с переходом на Переднюю. Но это так думает противник, что его обманным путем хотят бросить вперед, изобразив обманный финт, как бросок назад, а она переводит его на диагональ. Вот если кто ничего не понял, то это и правильно:

— Вы побывали в этом броске. Хотя Ника всё поняла, а полетела от этой Задне-Передней, а в итоге Боковой Подножки, как будто и не знала ничего никогда. Судья, Лева Задов, поставил на Нику Ович, и поэтому не засчитал Чистую Победу, Иппон, а только так:

— Вазари. — Так и констатировал:

— Пол Победы. Гул неодобрения напополам с недоразумением прокатился по рядам благородных зрителей. Да и всех остальных, кстати. Даже не взирая на то:

— Кто на кого ставил. — Природное чувство справедливости взяло верх над валютой. Тем более, не вся она была конвертируемой. Кстати, кто поставил небольшую корзинку с яйцами, а кто-то даже мешок овса.

— С другой стороны, всё это вкусно, друзья мои! — рявкнул со своего места Махно, несмотря на вроде бы недовольство судьи, что только он здесь решает, что хорошо ставить, а что лучше бы сразу выбросить. Махно чтобы не оставаться в долгу перед выпадами Левы Задова сказал, что:

— Можно и по-другому выяснить, кто из нас луччий. Лева был в два раза полнее, выше плечами, вообще саном осанистей, но пока что воздержался от борьбы за власть в ее местном, так сказать, масштабе. Во втором подходе Ника бросила Учителя, да прямо на Корнилова, вальяжно развалившегося в кресле, как Карл Пятый у папского дворца.

— Да, ладно, — сказала она, — считай на сегодня я твоя. Кор не нашелся, что достойно ответить. Так только махнул рукой:

— Ну, может быть, может быть, — без слов разумеется. И воодушевленная этим неотразимым действием на мужчин своего боевого обаяния Ника пошла на болевой из стойки. Кто, собственно, здесь точно знает, что в Дзюдо такие приемы запрещены? Да никто. Ну и получи. Да, но только не в этот раз. Учитель по прозвищу Агафья, или наоборот, кто как запомнил, поймала ее на тот же прием, что и Ника Артистку Щепкину, Кувырка:

— Переворот с Захватом между ног. — Тем более, что переворачивать было не надо: Ника сама взлетела ногами в небо, как бы просясь туды-твою на Альфу Центавра, мол:

— Они сюды, а мы туды. — На самом же деле хотела упасть камнем вниз, но уже не одна, а с рукой Агафьи в своих цепких объятиях. А на татами уже оторвать эту руку для окончательного Иппона.

— Вообще, запрещенный прием, — сказал с вышки Дэн. — Судья на ковре, куда смотришь? — обратился он Леве.

— Не могу же я броситься на них третьим, — логично ответил Лвеа, и добавил: — Потом не засчитаю.

— Так потом будет суп с котом, поздно, ибо руку-то она уже оторвет Учительнице.

— Брось, брось, — протестуя против вмешательства в его права успел сказать Лева, а дальше уже открыл рот от удивления:

— Летела, постепенно приближаясь к ковру не Учительница, а Ника Ович, которой был проведен Контрприем, именно тот же, который сама Ника провела Артистке:

— Бросок Переворотом с Захватом Между Ног. Правда и сама Агафья-Учительница летела вслед за ней, ибо, ибо…

— Чем-то зацепилась, — сказал Василий Иванович, высунув голову из толпы.

— Скорее всего, наоборот, — поправил его Дэн с верхатуры: — Что-то ее зацепило.

— Как вы думаете, что бы это могло быть? — спросил Кор, повернувшись назад к Дэну.

— Честно? Не знаю.

— Вот и я тоже: не знаю.

— А надо знать! — тявкнул Вася из толпы, и опять спрятался. И правильно, ибо одного, Кота, уже загребли в Контрразведку, и ты дождешься.

Хотели присудить Чистую Победу Учителю, но двумя голосами против одного — бой был продолжен.

— Я не понял, почему? — спросил спокойно Лева Дэна и Кора, которые проголосовали за отмену броска. Контрброска, точнее, ибо начинала Захват руки на Болевой из Стойки Ника, а потом они упали вместе, после Броска Переворотом, который провела Учительница. Почему? — как говорится. А посчитали, что Учительница ненароком схватила уже брошенную ей Нику за… да, дорогие друзья, за наган, точнее тридцатидвухсантиметровый Маузер, который она украла у Махно.

Потому и спрятала его куда подальше, так решили судьи.

— Я ничего не трогала, я ничего не трогала, — лепетала Агафья-Учительница-Галина.

— Три имени, — вздохнул Дэн печально, и добавил: так бывает?

— Действительно, — сказал, молчавший до сих пор Лева, — сказала бы просто…

— Ладно, ладно, не ругайся, мил человек, — махнул рукой Кор.

— Я вам, господа инопланетяне с Альфы и ее Центавры, не мил человек, а судья международной, даже межпланетной категории, — обиженно ответил Лева, и отошел на свое место, намереваясь продолжить судейство.

И Ника Ович уложила Агафью простым приемом: провела Переднюю Подножку. Пару раз дернула именно в этом направлении, и бросила.

Расстроенная Учительница не успела оказать сопротивление. Она отошла к Махно, и он ее подбодрил:

— Я ставил на тебя двадцать рублей.

— Спасибо, но ты видел, как меня засудили?

— Конечно. Но неужели ты не знала, что она это…

— Что? Нет я ничего такого не знала. Она украла у тебя Маузер?

— Практически и то и другое.

Уже хотели отдать Нике Ович и ее продюсеру, которым вызвался быть сам Кор, приз триста рублей, три золотых пятерки, и еще пятьсот рублей со ставок. Некоторые засуетились, но Кор сказал, что был влюблен у нее:

— Намного, намного раньше. Но вышла одна дама в длинном платье и сказала:

— Пока надо обожать.

— Что?! — рявкнул Кор, а Дэн, желавший уже покинуть свою вышку, его поддержал:

— Что значит, сударыня:

— Обожать? — Кого обожать? Меня?

— Вы задаете слишком много вопросов, сэр, — сказала дама, — я хотела сказать, что надо пока что: — Обо… — Обо ждать.

— Ах, подождать! — обрадовался Кор, и добавил: — А, простите: кого, чего или что? Всё, как говорится:

— Уже кончилось.