Замуж за Чернокнижника

— Кто это?

— Дух-защитник.

— От кого?

— Мимо них ты шла ко мне в гости.

Кассий ухмыляется, наблюдая за тем, как я поднимаюсь с пола. Я злюсь на себя, на него, на эту ситуацию. Хотела развлечений — пожалуйста, в полном объёме.

Мужчина стоит без движений на расстоянии и не делает попыток приблизиться. Мы смотрим друг другу в глаза. Испепеляющий взгляд чёрных глаз притягивает и одновременно отталкивает. Что ему надо? В чём подвох?

Неожиданно вдоль позвоночника снизу вверх, начиная от копчика, кто-то медленно вычерчивает двумя пальцами прямую линию. Ужасно! Мы не одни? Пытаюсь повернуть голову, чтобы увидеть, кто такой наглый, а заодно врезать по носу, но не могу. Чёрный полыхающий взгляд колдуна меня не отпускает, примагничаивая к себе. Не даёт двигаться, говорить, возражать. Мне страшно. Очень страшно!

Невидимка касается бретелек моей ночной рубашки, развязывает их, и она падает на пол, обнажая моё тело. Я стою перед випом в трусиках и чувствую, как загораются от стыда мои щёки. Дёргаюсь вниз за бельём, но мои запястья ловят чьи-то чужие пальцы, не давая сделать желаемое. Разводят руки в стороны.

Дрожь сотрясает моё тело от безуспешных попыток высвободиться из мистического плена. Кровь стучит в висках, сердце бешено колотится, готовое выпрыгнуть из груди.

— Не бойся, девочка, — слышу в голове бархатный шёпот и расслабляюсь под воздействием чего-то более сильного, чем я сама.

Ругательства просятся с моего языка, но застревают комом в горле. Глотаю слюну, пытаясь убрать досадную помеху, и мечтаю сбежать. Только не знаю, как. Я полностью подчинена мужчине. Ещё одни руки обвивают мои щиколотки и намертво приковывают ноги к полу тёплыми и прочными кандалами.

С усилием закрываю глаза, уходя от чёрных всполохов в его взгляде, и проваливаюсь в темноту. Снова вздрагиваю. На веки опускается мягкая ткань. Кто-то заботливо закрывает повязкой половину лица, завязывая её на затылке.

— Расслабься, — голос приказывает, тело ему подчиняется, разум продолжает бунтовать. Насилие! Насилие!

Сволочь! Я не хочу! Ян! Янка! Но словно в насмешку безмолвным крикам каждая моя клеточка расслабляется, ноги ватные. Они уже не держат. Я обессилена борьбой, но и упасть не могу. Я на растяжке из крепких оков и канатов. А потом...

Ещё одни руки? Меня ласкают ещё одни руки! И ещё пара! Не пропуская ни одного сантиметра, вызывая лёгкое возбуждение. Настойчивые, нежные прикосновения усиливаются, и кожа начинает гореть. Желание растёт с неимоверной скоростью. Внизу живота полыхает вулкан, требующий разрядки. Мне стыдно, горячо, жарко.

А ласки превращаются в путы. Мягкие, но очень прочные и широкие. Они обвивают мои бёдра, ласкают грудь, ложатся на живот и на шею, словно змеи, приказывая подчиниться. Трутся о кожу, усиливая возбуждение. Уговаривают подчиниться Алану Кассию. Моя защита слабеет с каждой секундой. Ещё чуть-чуть, и он получит согласие.

— Ты всё равно станешь моей, — раздаётся его шёпот прямо над ухом.

Я мотаю отрицательно головой, получая в наказание страстный поцелуй горячих губ в шею. Он слегка прикусывает кожу, втягивает в себя и нехотя отпускает. Моё дыхание ещё больше учащается. Тело — предатель!

— Тебе лучше согласиться... Всё будет бесполезно... Скоро ты устанешь, но сдашься...

Голос вливается в подсознание, как вязкая субстанция. Мужчина стоит совсем рядом, за спиной, прижимаясь к моим ягодицам, согревая своим теплом. Его пальцы касаются моих ключиц, мягко проверяя их линию, сходятся на шейной ямке. Прорисовывают вертикаль вниз и захватывают грудь, легко сжимают её, постепенно выпуская из объятий, пока в них не остаются лишь соски. Они сжимают их и, слегка оттягивая, выпускают.

— Ю-юли-и-я-я... Моя Ю-юлия... — вкрадчиво звучит голос Алана. Он словно наслаждается произношением моего имени.

Дрожь пробивает током всё моё тело, единым и мощным разрядом, а его руки спускаются всё ниже, к моему животу, чтобы ещё ниже отодвинуть ткань трусиков и забраться под них. Пальцы хозяйничают там, мягко надавливают, и я кричу. Сильно кричу, пытаясь сбросить с себя это безумие, эту одержимость.

Тут же получаю удар по щеке. Это же пощёчина! И ещё одна! Что? Совсем с дуба рухнул? Мерзавец!

— Юлька! Юлька! Очнись, детка! — мои веки дрогнули, щурясь на яркий свет. На меня с беспокойством смотрела заспанная родная Янка. — Кошмар?

— Что происходит? — я поднялась на кровати, села, ничего не соображая. Настолько реалистичным только что был мой... сон? Который запомнила до мельчайших подробностей...

— Ты стонала... Сначала я подумала, что тебе снится что-то приятное, но потом ты начала метаться, скрипеть зубами, ругаться.

— Что?

Разве я была активной? Скорее, безвольной куклой, ведомой марионеткой.

— А то. Когда поняла, что ты не можешь проснуться, начала тебя будить более жёсткими методами.

— Спасибо, — выдохнула я с облегчением, представляя, как далеко могло всё зайти там... И вздрогнула.

— Не за что. Не хочешь рассказать, что случилось?

— Не помню, — тихо произнесла я, обессиленно падая на кровать. Такое ощущение, что на своей спине машину мешков с мукой перетаскала... Правда, мешки я ни разу не поднимала, но усталость была дикая. — Сколько времени, Ян?

— Три часа ночи. Выпей воды и попробуй всё-таки поспать. Завтра тебе на работу. Ещё надо успеть отдохнуть...

Я вздохнула и пошла вниз на кухню. Остановилась в коридоре в задумчивости. Здесь должна быть дверь в подвал, которой не было. Что за бред. Во сне всё казалось таким реальным и достоверным... И вдруг по-настоящему испугалась. Он не отпустит. Буду убегать, всё равно догонит, и будет снова догонять. Он так сказал. И я ему поверила.

Стена оказалась лучшим средством для поддержки моей спины от осознания бессилия. Тихое негодование медленно наполняло мою сущность, возвращая устойчивость. Я прищурила глаза и громко в никуда заявила: