Страница 2 из 22
— Присаживайтесь, — Сказал он, указав мне на кресло.
С обеих сторон от стола у стен стоят серванты, полностью заполненные книгами; слева, неподалеку от еще одного серванта с литературой стоят два больших кресла, а между ними маленький журнальный столик, который украшает фарфоровый чайный сервиз.
По-прежнему нервничая я сажусь в кресло с мягкой обивкой и поворачиваю голову направо - теперь в поле моего зрения появилась еще одна дверь, которая оказалась закрытой. Также помимо нее, возле этой самой двери стоит комод, на котором лежит еще одна большая стопка бумаг.
— Что же вы так нервничаете? Я не кусаюсь — С ухмылкой говорит он, — Глубоко вдохните и успокойтесь. Давайте с вами поговорим, я хочу узнать вас немного получше. Вы единственный ребенок в семье?
— Нет, у меня есть брат. Младший.
— У вас хорошие отношения?
— Вполне. — Я киваю — Несмотря на мелкие ссоры, которые происходят между нами, я все равно люблю его.
— Это прекрасно — Он улыбается. — А как насчет друзей?
Прочистив горло, я опускаю голову вниз на свои ладони:
— Вот здесь уже ситуация намного сложнее. — На какое-то время я замолкаю, жалея, что сказала это. Моя неуверенность стремительно растет, и я уже боюсь что-либо говорить.
Я внимательно смотрю на Эдварда, который, в свою очередь, тоже буравит меня взглядом, при этом тепло улыбаясь. Я не берусь ничего утверждать, но мне все-таки кажется, что он понял, что я теперь не горю большим желанием с ним беседовать.
— Почему вы решили записаться ко мне на прием?
— Моя жизнь полностью изменилась. Мне снятся ужасные сны, и мне кажется что я медленно схожу с ума, я стараюсь не говорить с кем-то об этом, даже с родителями, которых я очень люблю, но мне кажется, отец уже начал что-то подозревать.
В этот момент он вопросительно изогнул бровь, а улыбка с его лица немного увяла:
— Подозревать?
— Взять в пример мои резкие перемены в настроении. Я могу обнимать человека и говорить как я люблю и не могу без него жить, как в следующую секунду я оттолкну его от себя и потребую пойти его прочь. Это в лучшем случае.
— Вот как? А вы не думали, что это лишь переходный возраст? Такое часто бывает у подростков, они очень вспыльчивы.
— Я боюсь, что эта "вспыльчивость", как вы это назвали, снова нахлынет на меня с новой силой, и я не смогу ее контролировать. Вдруг я убью кого-нибудь?
- 02 -
— Итак, Алексис, давайте мы поступим следующим образом: раз вам так трудно разговаривать со мной сейчас, то заведите ежедневник, в который запишете все что беспокоит, какие-то свои переживания, мысли, о которых вы по той или иной причине не можете поговорить со своими родственниками. Или же обычные впечатления. Все что угодно.
— Хорошо, для чего это?
— Чтобы бы вы, наконец, поняли, что вас действительно беспокоит, есть ли у вас серьезные проблемы, которые действительно требуют решения. Ведь в наше время в основном все подростки погрязли в своей же депрессии, в своих же проблемах, которые они сами себе напридумывали.
Чушь. Полная чушь. У меня совершенно другая ситуация!
— Вам действительно стоит попробовать. — Продолжает он, — Когда вы выплесните свои эмоции на бумагу, вам самой будет намного легче.
" Вам самой будет намного легче." - Довольно-таки типичная фраза.
Все то время, что я ехала в автобусе, я все время прокручивала у себя в голове встречу с психиатром. Несмотря на то, что сама беседа длилась не больше часа, и ничего страшного за то время не произошло, меня по-прежнему немного колотило. Как выразился мой друг-Дик, узнав о всей этой ситуации ранее:
"Если ты настолько боишься этого психиатра, значит тебе есть что скрывать" - к сожалению, не могу с этим не согласиться.
Я буквально выпрыгиваю из автобуса, когда он только-только останавливается, и бегу, придерживая на плечах лямки от рюкзака. Я была уже далеко от центра города, так что высотные здания теперь были далеко позади, так что вместо них были обычные небольшие домики.
Итак, остановилась я только тогда, когда передо мной появилось большое, заброшенное бетонное здания, на окнах которого решетки, а на стенах по-прежнему красуются граффити. Насколько мне известно, на этом месте раньше была психиатрическая больница, и уже несколько лет она пустует, только вот некоторые вещи все-таки там остались в качестве декораций.
Прошло меньше минуты, и вот, я уже в коридоре этого здания.
Передо мной снова появились обшарпанные стены, несколько небольших поломанных шкафчиков. На полу под ногами много досок, битых стекол, а также в воздухе витает странный запах: то ли пыли, то ли дохлятины...
Сцепив руки в замок за спиной, я медленно направляюсь в сторону чуть приоткрытой двери. Подойдя ближе, я морщусь из-за неприятного усиленного запаха. Кажется, это был кабинет главного врача.
Я толкаю уже и так испачканную дверь ногой, чтобы та полностью открылась.
Перед моими глазами возник черноволосый парень. Он сидит на каком-то старом стуле, который уже кажется вот-вот провалится под ним.
— Привет, Дик.
— Алекс, куколка, — Он усмехнулся, обратив свое внимание, наконец, на меня.
— А я уже скучать начал. Думал, ты и вовсе не приедешь.
— Да ладно? — Усмехнувшись, бормочу я. Когда я снова перевожу взгляд с вывесок газет, что прикреплены на деревянной доске на стене, я замечаю, что Дик уже вытащил что-то из кармана. Я пытаюсь приглядеться.
— По-моему, тебе есть чем заняться. — Сказала я, когда наконец поняла, что это.
— Ты сегодня какая-то напряженная. Что-то случилось?
— Случилось, но это не имеет такого большого значения.
— Как насчет того, чтобы расслабиться?
Я отвожу взгляд в сторону. У меня нет большого желания наблюдать за тем, что происходит. Я и так знаю что он будет делать. Он уже достал свое «хорошее настроение», затем достанет трубочку, и будет вдыхать уже высыпанный порошок на стол, через нос. И вот, чудо уже проникло в его организм.
От этой мысли меня резко передергивает, и возникает некое дежавю.
И отвращение. Наверное.
Дик откидывается на спинку стула и запрокидывает голову назад, улыбаясь.
Не особо приятно смотреть на человека, который совершает те же ошибки, что были пройдены тобой, только... Я не могу его остановить.
Если я предприму какие-то попытки его остановить, то мне придется рассказать ему всю правду, а я к этому уж точно не готова, а он сам не остановится.
Я не знаю, сколько времени прошло с тех пор, как я сюда пришла.
Мы с Диком еще долго сидели на полу в этом же кабинете, и я ему вкратце рассказала сложившуюся ситуацию с психиатром.
— В таком случае, что ты дальше собираешься делать?
Я вздыхаю:
— Буду думать, что первое написать в дневник.
— Дневник? — Он хихикнул — Ты ведешь дневник?
— Что смешного?
— Нет, нет, ничего, прости. Просто у меня сестра тоже ведет дневник. Но есть одно «но» моей сестре девять, а тебе семнадцать.
— Возраст здесь не играет никакой роли. — Бормочу я.
— Ага. — Снова заговорил Дик, не прекращая хихикать. — Что малышка Лэсси собирается...
— НЕ НАЗЫВАЙ МЕНЯ ТАК! — Я и не сразу осознала, что мой голос получился намного громче, чем я рассчитывала, осознав это, я, чувствуя вину, сразу замолкаю.