Нега

Константэн Григорьев

Нега

роман

Воспроизводится по изданию: Орден куртуазных маньеристов. Отстойник вечности. Избранная проза: — М.: Издательский Дом «Букмэн», 1996. — 591 с. С. 195–264.

ЭПИГРАФЫ, ОТНОСЯЩИЕСЯ К РОМАНУ:

«…роман в четырнадцати снах под названием «Нега»: кладбища и вампиры, литературные и исторические парафразы, кровь, любовь и слезы — классическая куртуазно–авантюрная проза с мистическим уклоном».

Газета «Афиша», г. Москва, номер 10 за 1991 год, статья «Железный юнкер»

«…вам представляют алебастровые чертоги на небе, демонов, сражающихся пушками, уродов и пугалищ, ведьм и мертвецов и не думая нимало, что это есть дерзкое оскорбление личной, умственной и нравственной вашей образованности, мечтают о праве на славу и даже благодарность вашу».

А. Ф. Мерзляков, «О вернейшем способе разбирать и судить сочинения…»

«Г-жа Разорваки (по–прежнему). Насчет востока!.. Я вам расскажу мой сон.

Все (бросаясь целовать ее руки). Расскажите, расскажите!

Г-жа Разорваки (протяжным, повествовательным тоном, сохраняя свой громкий и сдобный голос). Видела я, что в самой середине…

Миловидов (останавливает ее почтительно–доброжелательным движением руки). Питая к вам с некоторых пор должное уважение, я вас прошу… именем всех ваших гостей… об этом сне умолчать».

К. Прутков, «Опрометчивый турка, или Приятно ли быть внуком?»

«…не вставать с постели в положенный для этого час — тридцать ударов хлыста…»

Маркиз де Сад, «Жюстина, или Несчастная судьба добродетели»

ЭПИГРАФЫ, ОТНОСЯЩИЕСЯ К АВТОРУ РОМАНА:

«Мне кажется, я вижу прекрасною юношу сидящего на высоком утесе, омываемом волнами. Он безмолвен, и по положению своему, кажется, весь преобращен в слух; в руках его арфа. Персты неподвижны — так он прислушивается к бурям, шумящим над его главою, к громам, потрясающим свод небесный, к унылому стенанию птички, к треску дерев, к реву волн и звону тростника, колеблемого на берегах моря! Лицо его оживляется; глаза блистают, и персты полетели, и величественный хор природы повторился в его игре от тона до тона…»

А. Ф. Мерзляков, «Об изящной словесности, ее пользе, цели и правилах»

«…Но знаете ли вы, что ваши осуждения несправедливы, что поэт сам не волен в избрании предмета, который одушевил его? Почему кисть Поля Поттера изображала только зверей и забывала человека? Почему Теньер так охотно писал пьяных? Как объясните вы мне, почему Рафаэлю все снились Мадонны?..»

С. П. Шевырев, «Сочинения»

" — Он был человек выдающийся? — спросила Водяная Крыса.

— Нет, — ответила Коноплянка, — по–моему, он ничем таким не отличался, разве что добрым сердцем и забавным круглым веселым лицом…»

О. Уайльд, «Преданный друг»

" — Отчего вся Россия теперь говорит о нем? Все приятели: кричали, кричали, а потом вслед за ними и вся Россия стала кричать».

Н. В. Гоголь, «Театральный разъезд после представления новой комедии»

Сонет начинающему сновидцу

ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА

Любезный читатель!

Приветствую тебя, кто бы ты ни был — хороший человек, исполненный неисчислимых достоинств, или же отвратительный тип, наделенный сполна всеми мыслимыми пороками.

Должен признаться тебе, что хороших людей встречал я в жизни крайне редко, почему и считаю тебя, любезный мой читатель, скорее не похожим на таковых, чем похожим. И я не удивлюсь, если ты и в самом деле окажешься человеком маловоспитанным, получившим далеко не лучшее образование, нечистоплотным в личной жизни, не в меру суетным и многословным.

Послушай меня!

Перед тобою — одна из лучших книг, когда–либо порожденных безудержным гением человека. Если ты еще не слышал ничего об авторе этого титанического труда, не отчаивайся, ибо автору присуща неслыханная скромность. Если бы ты мог свободно проникнуть в заоблачные сферы, где на неприступных парнасских высях гнездится его талант, ты бы враз отрекся от всех своих суетных забот и побуждений, поскольку желание прикоснуться к великой Книге Истины, на которой торжественно восседает Гений этого автора, оторвало бы тебя от земли!

Каким бы ты ни был ничтожеством, эта книга сделает тебя чище и мудрей. Ведь ты прикоснешься слепыми своими руками к миру совершенному, миру, где царят нежность, любовь и Гармония. Ты узнаешь, зачем живешь!

Книга эта имеет кольцевую композицию, первое сновидение смыкается с последним. Всего сновидений четырнадцать — это мое любимое число, число Тайного.

Деяния и сотворчество Великого Ордена куртуазных маньеристов составляют основу повествования. Это тоже не случайность, — подумай, почему.

Смело открывай эту книгу!

Она сделает тебя счастливым!

21 мая 1991 года

СНОВИДЕНИЕ ПЕРВОЕ:

«Оттяжка Кэннингхэма»

В устье Гаронны кровавым цветком распустилась заря. Нежаркое августовское солнце разогнало серый туман над Бискайским заливом, незаметно вдохнуло жизнь и сверкание в торопливо бегущие океанские волны и наконец коснулось робкими лучами белоснежного корпуса крейсерской яхты «Аркадия», стоящей на якоре в полумиле от Бильбао.

К удивлению коменданта порта, одноглазого грека Маврадаки, экипаж яхты не спешил регистрироваться у него и уже целую неделю не подавал никаких признаков жизни.

Вечерами Маврадаки подолгу размышлял над создавшимся положением. Если на яхте контрабандисты, то почему они до сих пор не нанесли ему визит вежливости, принятый в этих краях? Если туристы, то почему они так долго не появляются на палубе?

Всю неделю Маврадаки вел личное наблюдение за яхтой из огромного полевого бинокля. Одновременно он разговаривал вполголоса со своей глухой женой. Она оглохла в тот памятный день, когда на приеме у мэра города хватила спиртного сверх меры и упала в мраморный бассейн с живыми электрическими скатами. Сейчас на ее зеленоватом лице застыло выражение неестественной эйфории и полнейшего равнодушия к происходящему вокруг, и комендант разговаривал, естественно, сам с собой.

Он мог бы посоветоваться со своим верным дружком и собутыльником, шефом полиции Бильбао, Жоэлем. Но совсем недавно они поссорились из–за дележа контрабанды, и старина Жоэль отказался с ним разговаривать. Поэтому Маврадаки должен был сам решить, что ему делать.

В это утро он встал раньше обычного, выкурил одну за другой две толстые сигары, взял бинокль и вышел на веранду своего коттеджа. Веял легкий бриз, кричали чайки. Комендант сел в кресло–качалку и начал разглядывать «Аркадию». Он стал таким образом свидетелем следующего события: откуда–то со стороны Сан — Себастьяна к яхте стремительно приближался моторный катер, за рулем которого сидела юная девица — стандартная загорелая блондинка в бикини. Конечно же, она была фантастически красива. На левом плече у нее красовалась цветная татуировка: Саддам Хусейн, пронзенный стрелой Амура. Рядом с ней в кресле, снятом с авиалайнера, уверенно расположился элегантно раздетый мужчина средних лет. На нем были яркие желтые шорты и зеркальные очки.