Страница 1 из 57
КОНСТАНТЭН ГРИГОРЬЕВ
ЖИЗНЬ ИВАНОВА
(365 рассказов)
Эпиграфы:
При мне одну и ту же комедию забросали камнями в Мадриде и осыпали цветами в Толедо. Пусть же не смущает вас первая неудача. Мигель де Сервантес
Не было, нет и не будет человека, достойного одного лишь осуждения или одной лишь хвалы. Неизвестный древнеиндийский автор
Радость сочиненья слаще секса даже, и порой неважно, что там люди скажут… Группа «Идолы Молодёжи», г. Москва
Ценность вещи, в сущности, определяется удовольствием, которое она может доставить. Ричард Олдингтон
Никто не знает, каковы его силы, пока их не использует. Иоганн Гете
Нет труда без отдыха; умей делать — умей и позабавиться. Абу Абдаллах Джафар Рудаки
Никогда не рано спросить себя: делом я занимаюсь или пустяками? Антон Чехов
Общее устройство человеческой природы таково, что он жалеет тех, кому живется плохо, и завидует тем, кому живется хорошо. Барух Спиноза
Вообще мой совет — пестуйте свою манию величия! Всячески культивируйте свое отличие от других людей. Нечего быть похожим на эту скучную чуму. Эдуард Лимонов
Злость — один из элементов скорби, я где–то об этом читал… Стивен Кинг
Все люди хотят устроиться, а, между тем, в неустроенности — наше спасение. Ральф Эмерсон
Безумный утешается прошедшим, слабоумный будущим, умный — настоящим. Неизв. древнеиндийский автор
Желания — половина жизни; безразличие — половина смерти. Халиль Джебран
Из всех даров мира остается только доброе имя, и несчастен тот, кто не оставит даже этого. Саади
Избегай дел, зависящих от других; стремись лишь к тому, что зависит от тебя самого. Неизв. древнеиндийский автор
Когда закрывается одна дверь к счастью, открывается другая; однако часто мы так долго смотрим на закрывшуюся дверь, что не замечаем открытую. Хелен Келлер
Кто стоит высоко и у всех на виду, не должен позволять себе порывистых движений. Наполеон I
Награда тебе будет больше, когда ты станешь делать должное, не надеясь на награды. Иоанн Златоуст
Обычно в таких случаях принято писать: «Бог забирает лучших». Это неправда — Бог забирает всех. Просто когда он забирает лучших, у остающихся появляется повод подумать, что и как они здесь делают. Точнее, почему мы делаем не то и не так. Семен Новопрудский, публицист
Однажды из мозга науки восстанет машина или сила настолько мощная, настолько абсолютно ужасающая, что даже мужчина, воин, готовый приносить муки и смерть в ответ на муки и смерть, будет напуган, и поэтому навсегда откажется от войны. Томас Эдисон, запись в дневнике за 1922 г.
Преуспеешь в бизнесе — потеряешь в остальном. Неизв.
Свобода есть естественная способность каждого делать то, что ему угодно, если это не запрещено силой или правом. Юстиниан I
Семью нельзя рационально построить. Семья мистична. Василий Розанов
То, что скрываешь от врага, не сообщай и другу, ибо нет гарантии, что дружба будет длиться вечно. Абу–ль–Фарадж
Тот, кто находится высоко, должен так же подчиняться обстоятельствам, как флюгер на башне. Генрих Гейне
Тот, кто понимает людей, не ищет у них понимания. Богуслав Войнар
Я была в великой славе, испытала величайшее бесславие — и убедилась, что в сущности это одно и то же. Анна Ахматова
1. АРБУЗ
Иванов тащил домой арбуз. Стоял чудесный сентябрьский день. Ярко светило солнце. Иванов зашёл в свой двор, умудрился посмотреть почту, не выпуская из левой руки тяжёлого пакета с чудо–ягодой, затем выкинул ненужные ему газеты и объявления и поднялся на лифте на свой этаж. В лифте установили зеркала, и Иванов разглядывал себя, пока ехал. Поскольку он ехал один, то даже состроил самому себе несколько смешных рожиц. Осмотром он остался вполне доволен. Отпер железную дверь (надо починить второй замок, да всё руки не доходят) и оказался в прихожей. Сначала посмотрел, что происходит с его компьютерами (а у Иванова было три компьютера, два больших настольных и один КПК), покурил, и только после этого не спеша прошествовал на кухню. Иванов жил один, снимал квартиру в центре Москвы. Сегодня, после восьми лет ежедневного выпивания водки по вечерам, он решил временно остановить процесс непрерывной алкоголизации. Она ему нравилась. Водку он пил для снятия стрессов и как снотворное, даже придумал себе принцип: «Весь день тружусь, а с восьми вечера — отдыхаю и в меру пью спиртное». Теперь перед ним во весь рост встала проблема — чем заменить алкоголь? Он решил не пить хотя бы десять дней. Сытной едой, очевидно, какими–то деликатесами. Вот хотя бы взять арбуз. «Интересно, он спелый или не очень? — подумал Иванов. — Пора, брат, резать чудо–ягоду…» Он достал остро наточенный тонкий нож (сестра из Омска подарила) и надрезал арбуз. Тот приятно и глухо хрустнул. Ура, это признак спелости. «Как же я буду его есть? — озаботился Иванов. — Ведь он такой большой. Так, основную часть я положу в глубокую тарелку и уберу её в холодильник. Дневную порцию положу в другую тарелку и накрою её от наглых мух третьей. Чтобы не есть десерт очень уж холодным». Так он и поступил. Арбуз его буквально опьянил. Он вспомнил маленькие сладчайшие арбузы Казахстана и сочнейший арбуз, еденный им с друзьями в Кринице — он ведь недавно вернулся из длительной поездки на моря… Он был сейчас почти счастлив! Да, прекрасный арбуз купил Иванов. И ел он его долгих пять дней.
2. МЕЧТЫ
Как у любого человека, у Иванова были мечты. Одни пореальнее, другие, скажем так, потуманнее. Более абстрактные. «Почему бы не посмотреть на Землю из космоса? — думал Иванов, глядя теленовости о космических туристах. — Эх, но для этого надо 22 миллиона долларов. А мне что миллион, что двадцать… Нету — и взять негде. Неужели я так и умру, не слетав в космос? Ведь летают же, летают!» Помечтав о космическом туризме, Иванов начинал соображать, сколько ему вообще хотелось бы денег для полного счастья? Много. Но насколько много? К своим 38‑ми он держал в руках разве что пару тысяч долларов, не больше. А проблемы были — он не имел жилья в Москве, не имел всяких нужных видов страхования, даже медицинского, хотя трудился, сколько себя помнил. Просто вот так жизнь сложилась на этот раз (он хотел верить, что родится снова, причём будет куда более счастлив). Иванов промышлял литературой, он не был бизнесменом и мало зарабатывал. Поскольку жил один, ему пока хватало. Даже на хлеб, как говорится, с маслицем. Порой он вспоминал чьи–то слова о том, что поэт и должен быть бедным–несчастным, а вот был бы он побогаче, стихи бы и забросил писать. Может быть, и так. Но проблемы всё равно надо было решать. Поэтому главной мечтой Иванова была мечта о сумме в 200 000 евро. Почему именно об этой сумме? Во–первых, тогда бы он без проблем выкупил жильё, которое снимал на Таганке, произвёл бы евроремонт, выпустил бы ряд своих книг, свои песни бы записал в лучшей студии и раскрутил свой музыкальный проект. Снял бы клип на свою песню, потом — другой. Не мечтал он о каких–то немыслимых яхтах и виллах, даже о машине и о золотом унитазе в ванной не мечтал. Хотелось элементарного уюта и покоя. Утешал он себя мыслями о том, что многие люди живут, снимая квартиры, иногда всю жизнь, что на него может свалиться какая–нибудь литературная премия, что пока он живёт в Москве (уже 18 лет), гигантское количество людей перемерло и похоронено, а у них были квартиры и всё было хорошо — но он–то пока жив… И это надо ценить. Иванов ни разу не бывал за рубежом. Тоже хочется… Вот такие простые мечты были у Иванова.
3. ВНЕШНОСТЬ
За своей внешностью Иванов, конечно же, следил. Он вообще был аккуратистом — так ему, по крайней мере, хотелось думать. С детства он был толстеньким мальчиком. На школьных фотографиях он выглядел среди других детей — худеньких и лопоухих — эдаким увальнем–слонопотамом, причём весьма самоуверенным. Мама и бабушка откармливали его не шутя. Привили ему жизненное правило — всё, что положено тебе на тарелку, ты непременно должен скушать. И маленький Ваня Иванов кушал всё подряд. Даже радовал бабушку тем, что возвращал ей тарелку почти совсем чистой — вылизав хлебом соус или остатки супа. Так он постепенно стал совсем уж толстячком. Мама его утешала, говорила, что он скорее крупный ребёнок, чем попросту обжора. Позже были у Вани голодные годы в Москве, он немножко сбрасывал вес, но после снова отъедался. Только в 2005‑м году одумался и стал активно заниматься спортом. И кушать более разборчиво. В итоге к 38‑ми он выглядел уже недурно. Появились бицепсы и пресс, ушёл животик, Ваня стал крепким и сильным. Хотя по–прежнему сильно сутулился, стараясь на людях держать спину ровно. От родителей ему достались густые рыжие волосы оттенка меди. Эх, он уже серьёзно облысел, стал похож на Ленина или Калягина, но время от времени отращивал бороду. Длинные волосы у него не росли, хотя он мечтал о так называемом «хайре» как музыкант, а вот борода росла. Со школы он носил очки. Зрение у него было минус 4 с половиной. Тело у него было волосатое и в родинках. Веснушек, несмотря на рыжину, отродясь не было. Ногти он стриг предельно коротко. Сейчас полюбил носить всё чёрное — ему очень нравились возгласы знакомых «Ваня, как тебе удалось так похудеть?» Чёрный цвет лишь подчёркивал отсутствие ненужных округлостей его фигуры. Нос был картошкой, глаза — серо–голубыми. Репродуктивные органы были хорошо развиты, что радовало и Ваню, и его сексуальных партнёрш. Друзья подарили ему куртку–косуху, и он, обожающий тяжёлый рок, теперь постоянно ходил в ней. Он был высоким и сильным. Зубы имел крепкие, руки — цепкие. Вот такой вот внешностью обладал Иван Иванович Иванов.