Страница 40 из 53
Я попробовал ввести даты дней рождения, сестры и свой. Безрезультатно. Наконец, я попробовала ввести координаты местоположения его охотничьего домика в Северной Каролине. Система волшебным образом приняла пароль, и я увидела на экране огромную схему нашей компании. Я нажала на иконку, на которой было написано «Пренавен» и погрузилась в чтение.
Это правда. О Господи, это оказалось правдой. К тому моменту, когда я закрыла дверь его кабинета, у меня было достаточно информации, чтобы прикрыть компанию отца и засадить его в тюрьму на всю оставшуюся жизнь. Самое ужасное, что мне именно так и хочется поступить. Но я не стану. Он ведь мой отец... ну, в какой-то мере. Он вырастил меня. Или этим занималась Маттиа. Я уже ни в чем не уверена.
Пока я шла к лифту в голове что-то пульсировало. Я решила, что скажусь больной. Не могу смотреть всем этим людям в глаза, зная то, что я знаю. Мне нужно все выяснить. Найти способ и узнать, кто принимает участие во всем этом, а от кого все держится в секрете, как от меня. Я стояла возле лифта, опустив голову, когда двери открылись. Я подняла голову и увидела напротив себя отца, с зажатой под мышкой газетой. Черт, почему я не додумалась пойти по лестнице?
Я расправила плечи и заставила себя улыбнуться.
— Доброе утро, папочка.
Он кивнул мне, выходя из лифта. Затем неожиданно остановился.
— Почему так рано на работе?
Ложь с легкостью слетела с моих губ.
— Я себя сегодня неважно чувствую. Я просто приехала взять кое-какую работу домой. Беру выходной.
Он прищурился.
— Ты не выглядишь больной. Езжай домой, переоденься и возвращайся. Ты мне сегодня нужна.
— Мне плохо, — повторила я, словно он не услышал меня в первый раз.
— У нас фармацевтическая компания, Джоанна. Пойди, возьми себе какие-нибудь образцы на складе и вылечись.
Добрых несколько минут я рассматривала пустой коридор, после того, как он зашел в свой кабинет. Это все происходит на самом деле? Конечно же. Мой отец ни разу не брал больничный за двадцать лет своей работы, с чего же я взяла, что болезнь может оказаться допустимым извинением, чтобы не прийти на работу? Я шагнула в лифт и дверь закрылась. Если я поспешу, то смогу вернуться уже через сорок минут.
Глава 27
Настоящее…
Калеб забирает ребенка к себе на следующий день после того, как приезжал за одеждой. Он с мрачным и решительным выражением лица стоит в дверях, пока я прощаюсь. Я целую рыжий пушок на ее голове и беспечно улыбаюсь. Я отношусь ко всей этой ситуации так, будто они уезжают в супермаркет, а не съезжают навсегда. Нужно выждать. Дать ему увидеть, как тяжело заботиться о ребенке одному. Я чувствую себя уверенно, когда они выезжают с подъездной дорожки. Иногда небольшая разлука хороша для души. Калеб — хороший семьянин. Через несколько дней, он вернется, и я буду лучше стараться. Все сработает. Эстелла — моя гарантия. Она будет поддерживать связь между нами, как бы плохо не обстояли дела.
Когда машина исчезает из виду, я открываю морозилку и достаю два пакета замороженных овощей. Выложив их на стол, я пальцем проделываю дырки в полиэтилене и начинаю закидывать горох в рот. Я могу сделать кое-что, чтобы повернуть ситуацию в лучшую сторону. Катин водит своих детей на занятия в «Мамочка и Я». Они садятся в кружок, поют, и стучат в чертовы бубны. Я тоже могу сделать это.
Звенит дверной звонок. Я засовываю несколько горошинок в рот и танцующей походкой направляюсь к двери. Может быть, Калеб уже передумал.
Но на пороге стоит не мой муж. Я смериваю взглядом мужчину, который стоит там.
— Чего ты хочешь?
— Приехал проверить, в порядке ли ты.
— Почему я должна быть не в порядке? — рявкаю я.
Я пытаюсь закрыть дверь, но он протискивается мимо меня и заходит в фойе.
— Тебе не следует находиться здесь, — с тем же успехом мои слова могли быть дуновением ветра. Он не слышит их или у него есть ко мне какое-нибудь дело, как и всегда.
Он оглядывается через плечо на меня и улыбается мне такой знакомой улыбкой, что у меня кружится голова.
— Конечно, я должен быть здесь. Я навещаю свою золовку. Так должны поступать родственники, особенно учетом того, что мой брат бросил тебя.
Я захлопываю дверь так, что висящая на стене картина, начинает дрожать.
— Он не бросал меня, ты, отвратительный мудак, — я прохожу мимо него и сажусь за стол, где лежит мой горошек.
Он ходит туда-сюда и начинает рассматривать фотографии на стене, будто видит их впервые. Я наблюдаю за ним и ем горошек, забрасывая в рот по одной штучке.
Наконец он садится напротив меня, положив руки на столешницу.
— Что ты натворила на этот раз?
Я отвожу взгляд от его лица, на котором застыло самодовольное выражение.
— Ничего я не натворила. Все нормально. Он не бросал меня.
— Слышал, награда «Мама Года» прошла мимо тебя.
Я прикусываю щеку изнутри и решаю не отвечать. Сэт встает, проходит к бару и наливает себе скотча Калеба.
— Если ты продолжишь в этом же духе, мой младший братик может подать на развод. Ни один мужчина не станет терпеть твои бесконечные выходки.
Я пытаюсь испепелить его взглядом.
— И затем что, Сэт? Ты переедешь сюда и начнешь жить его жизнью?
На этот раз я мне удается вывести его из состояния равновесия. Он подносит бокал к губам, не отводя от меня взгляда. В отличие от брата, глаза у Сэта серые. Сейчас они почти дымятся от злости.
— Наступила на больную мозоль, старший брат? Снова хочешь то, что есть у Калеба?
Я встаю и намереваюсь пройти мимо него, но он хватает меня за предплечье. Я пытаюсь высвободиться, но он сжимает руку, пока я не успокаиваюсь.
Он прижимает губы к моему уху.
— Может быть, мне рассказать ему, что у меня уже есть то, что принадлежит ему.
Я выдергиваю руку и освобождаюсь.
— Убирайся из моего дома.
Он ставит стакан на стол и, подмигнув мне, направляется к двери.
— Пожалуй, пойду навещу свою малышку-племянницу. Пока-пока, Лия.
Дверь закрывается.
— Сукин сын, — злюсь я, в буквальном смысле имея это в виду. Я иду на кухню и беру телефон. Мне надо выбраться отсюда, что-то сделать, но... не что-то разрушительное. Я пролистываю имя Катин в списке контактов и в итоге останавливаюсь на Сэме.
— Как дела, гей? — здороваюсь я.
— Звучит в некотором роде оскорбительно, Лия.
— Я тут подумала, что мы могли бы пройтись по магазинам. Может, пообедаем вместе?
— То, что я гей, не означает, что я собираюсь быть твоим преданным приятелем.
— Ох, ну пойдем. Тебе нравится вино! Мы можем взять немного вина... сходить к Армани...
— Я сегодня занят, — сообщает он. — Должен выполнить несколько поручений.
— Я поеду с тобой. Приезжай и забери меня.
Он вздыхает.
— Хорошо. Но, тебе лучше быть готовой, когда я просигналю.
— Ты подойдешь к двери, как джентльмен, — отвечаю я, прежде чем повесить трубку.
Я иду наверх переодеться, и спускаюсь обратно вниз как раз, когда раздается неприятный вой гудка его джипа.
Я сажусь на диван и расправляю складки на платье. Меня не будут вызывать наружу клаксоном автомобиля. Я жду минуту или две, ожидая услышать стук в дверь, но вместо этого слышу, как джип выезжает с подъездной дорожки. Прежде чем он уезжает, я вскакиваю и выбегаю наружу.
— Ты такой козел, — сообщаю ему я, забираясь на переднее сидение. Он морщится, демонстрируя свое недовольство.
— Я не играю с тобой в игры, Лия. Ты еще не устала от вечных попыток выиграть?
— Неа, — отрезаю я. — Проиграв, я стану лузером.
Он качает головой и увеличивает громкость музыки, чтобы не слушать то, что я могу сказать еще. Я молча сижу и курю. Не знаю, куда мы направляемся, но я рада, что вырвалась из дома, который хранит так много воспоминаний. Мне хочется... я должна побыть без Калеба несколько часов. Вернутся к своим корням.
Я выключаю радио. К черту «Coldplay». Чем они, черт возьми, околдовали всех? Наркоманы-выпендрежники. Когда Калеб вернется, заставлю его выбросить все их диски.