Страница 12 из 16
'Странно. Прожил одну жизнь, теперь живу другой…. А ведь в свое время мне часто приходилось заучивать чужие биографии и жить по чужим паспортам, то есть жить чужой жизнью. Как и сейчас. Но эта жизнь, не как те. Она другая. Интересно, для чего она мне дана? — я в который раз задал себе этот вопрос, но, так же как и раньше, не смог дать на него ответа. — Все. Хватит забивать голову тем, на что нет и, возможно, никогда не будет ответа! Мне дали направление на восход, но при этом надо было забирать чуть левее, то?гда я выйду на источник. А я, судя по солнцу, ехал правее'.
Только я успел развернуть лошадь в нужном направлении, как раздался еле слышный звук, типа громкого щелчка. Он явно не принадлежал к местному животному миру. Вот еще один, и еще. Теперь не трудно было определить, что где-то вдали идет перестрелка. Я привстал в стременах. В той стороне виднелись какие-то постройки. Если не вглядываться в них специально, то в потоках горячего воздуха и на таком расстоянии, они просто казались расплывающимся коричневатым пятном, не притягивающим взгляда.
'Похоже, местные ребята развлекаются. Как у них тут принято. Сначала бандиты грабят мирных скотоводов. Потом меняются. Мирные скотоводы, озверев, гонятся за бандитами. Так как меня ни с какой стороны это не касается, поеду-ка я своим путем'.
Тронув поводья, я направил лошадь в нужном мне направлении, подальше от местных разборок. Но как, оказалось, я зря старался, уйти мне от них не удалось. Спустя два часа, с левой стороны, в двухстах метрах, я заметил стоящую, без всадника, лошадь.
'Засада! — эта мысль пулей заставила слететь с седла, заодно прихватив из кожаного чехла винчестер.
Лежа на земле и высматривая потенциального противника, я одновременно пытался проанализировать ситуацию.
'Местная уловка? Оставил лошадь, как приманку, а сам затаился и ждет, пока кто-нибудь клюнет на нее. Вообще-то глупо. Спит? Ты же заснул, причем сидя на лошади, а ему что нельзя. А может его бандиты подстрелили? Тогда почему лошадь оставили? Хрен поймет этих аборигенов! Что теперь делать? Подобраться к нему или на коня и вскачь? Тьфу! — я злился на себя и ничего не мог с этим поделать.
Сейчас опять сложилась одна из ситуаций, из-за которых я чувствовал себя словно на другой планете, настолько все было чужим и незнакомым. Но делать было что-то надо. Натура, привыкшая к риску и постоянной готовности к действию, взяла вверх. Мелкими перебежками, с винчестером наперевес, я быстро пересек открытое пространство, время от времени, припадая к траве. Лошадь, при виде меня легонько заржала и попыталась отойти, но ее удерживал повод, зажатый в левой руке, лежащего без сознания, человека. Быстро осмотрел его. Итоги были неутешительны. Два ранения в бедро и грудь, к тому же он потерял много крови. Судя по всему, он был ближе к смерти, чем к жизни.
'Хорошо хоть без сознания. Умрет, не мучаясь'.
Мои мысли отражали не равнодушие к человеческой жизни, а практичность. Работа приучила меня быть холодным и расчетливым, а в жизни — деловым и практичным. Вот и сейчас перевязка могла помочь этому человеку, как мертвому лекарство. Он был еще жив, только потому, что лежал неподвижно. В этой ситуации я ничего не мог для него сделать, только похоронить его. И даже это было проблематично, так как лопаты у меня с собой не было. Поднявшись с корточек, внимательно осмотрелся, но вокруг, насколько хватало взгляда, никого не было. Тогда я подошел к лошади, собираясь порыться в чужих дорожных сумках, как та, подняв голову, шумно фыркнула.
— Спокойно, лошадка, спокой… — не успел я договорить, как услышал за своей спиной хриплый, полный боли, негромкий голос: — Ты… Джек… Льюис?
Змея не делает такой быстрый бросок, с какой скоростью я развернул ствол винчестера на голос. Лицо незнакомца кривилось от страданий, но глаза смотрели ясно, словно боль их не коснулась.
— Подойди… ближе, — тут боль снова заставила его скривиться. Помолчав, он продолжил. — Я умираю?
Подойдя к нему, я еще раз оглядел горизонт, только потом опустился на колени перед раненым.
— Да. Я ничего не могу сделать. Перевязывать твои раны, только мучить тебя. Ты потерял слишком много крови.
Он продолжал смотреть на меня, словно хотел услышать от меня что-то еще. Мне трудно было представить, что может ждать человек в подобной ситуации. Помощи? Молитву? Хотя по его жесткому лицу, пристальному взгляду и мощному телосложению, не скажешь, что такой человек, может просить и унижаться перед кем-то. Все же я решил прояснить этот вопрос, хотя бы для себя.
— Если тебе так будет легче, я могу перевязать тебя.
— Не… надо. Воды.
Я снял с его лошади флягу и напоил раненого.
— Лучше… стало, — с минуту мы смотрели друг на друга. — Ты… здесь… зачем?
— Ехал мимо. А ты откуда меня знаешь?
— Я… Барни… Фергюссон. Агентство… Пинкертона.
Теперь было понятно, откуда он меня знает. Такие, как он, должны были все знать о таких, как я. Это их работа. Особенно, если он работает здесь, на Западе.
'Кстати, зачем он здесь? И на кого охотиться? Может, на меня?'.
— Слышал о таком. Так что тебя привело в эти края?
В его взгляде явственно проступило удивление. Видно, я должен был отреагировать на него как-то иначе. Черт! Я же разыскиваемый властями преступник! Мне положено, услышав подобные слова, хищно оскалиться и достав нож, начать пробовать его остроту пальцем, перед тем как начать нарезать на лоскуты представителя закона.
'Черт! Все время забываю об этом бандите Льюисе!'.
— Ты… точно… Льюис?
Этот вопрос неожиданно навел меня на оригинальную идею. В какой-то мере, она могла скрасить последние минуты жизни этому человеку.
— Слушай, Барни. Ты все равно умираешь, поэтому я тебе могу признаться. Я не тот Джек Льюис, о котором ты слышал. Мой дух, душа или сознание, назови, как хочешь, переместилось из будущего на сто сорок лет назад, оказавшись в теле бандита Льюиса. Звучит, как бред, но это правда.
В глазах агента зажглись искорки интереса. Даже лицо перестало выглядеть восковой маской.
— Значит, душа бессмертна? — его голос дрожал, но фраза прозвучала ровно и четко, словно жизнь нашла в нем новый источник силы.
— Честно говоря, не знаю. Но то, что произошло со мной — свершившийся факт.
— У тебя странный акцент…. И говоришь ты… как учитель. Может в твоих словах… А-а-а!
Стон прервал его слова. Гримаса боли стянула лицо. Мне показалось, что он уже отходит, но агент оказался крепче, чем я думал. Чувство долга этого человека оказалось таким сильным, что сумело в последний момент вырвать его душу из лап смерти.
— Я… приехал сюда….за мальчиком. Отыщи его.
Я несколько опешил от такого необычного заявления, но смолчал. Пусть надеется, если ему так нравится. Тут бы самому ноги унести, а он мне предлагает заняться поисками какого-то мальчишки.
— Выполнишь…. получишь деньги… в Нью-Йорке. Кармашек… в моем поясе. Тай?ник… в седле. Дневник…. Там все.
Его голос слабел с каждой секундой. Черты лица, и без того худого, окончательно заострились.
— Кто тебя ранил, Барни?
Он с трудом выговаривал слова, гаснущее сознание заставляло его делать перерывы, съедать окончания слов.
— Грогги… 'Мексиканец'. За голову… награда. Хотел зара…ботать. Их там… осталось… трое. Я убил….
Губы замерли на полуслове. Глаза слепо уставились в бездонную синь небес.
— Покойся с миром Барни Фергюссон.
Я встал с колен. Минуту молчал, отдавая дань усопшему. Затем посмотрел в ту сторону, где слышал выстрелы, и где, по словам Фергюссона, должны находиться бандиты.
'Мне нужны деньги? Мне нужны деньги! Особенно, когда в наличии только двадцать баксов, которые мне подкинули братки — бандиты в одну из сумок. На бедность, что ли дали? А мне ведь нужно билет на паровоз купить, одеться как человеку, да и в дороге надо чем-то питаться. Требовать премию за голову 'Мексиканца' у властей чревато неприятностями, когда ты сам в розыске. Так как быть с деньгами? Дилемма: или банк грабить или с бандитами разбираться. Но банк еще найти надо, а бандиты рядом, поблизости. Правда сразу напрашивается вопрос, а стоят ли они подобного риска? С другой стороны, раз за голову главаря назначена награда, по мелочам ребята не работали. А это значит, что денежка у них есть!'.